Дабл байнд
Причина возникновения шизофрении - тайна, покрытая мраком. Есть разные гипотезы, начиная с инфекционной, и заканчивая социально-психологическими.
Алексей Оскольский (asafich) излагает теорию Грейгори Бейтсона, распространяя описанный механизм на другие (шизофренические) особенности современной российской действительности.
«концепция double bind, разработанная в 1950-е годы англо-американским антропологом Грероги Бейтсоном для достаточно специальной задачи - объяснения механизмов возникновения шизофрении. Термин ‘double bind’ пока не имеет устоявшегося русского перевода: в разных публикациях он передается как «двойная связь», «двойное послание», «двойной капкан» или просто «дабл байнд». Мне еще нравится «двойной поводок».
Идея Бейтсона состояла в том, что шизофрения не сводится к соматическим поражениям данного пациента: она возникает в результате определенных отношений с близкими людьми, которые и получили название «double bind». Следуя этому подходу, лечить надо не только пациента, но и всю его семью или иное сообщество, в которое он вовлечен (принцип, который лег в основу семейной терапии шизофрении). Но для нас тут важно то, что концепция double bind оказалась применимой не только в психиатрии: она вполне работает и для многих других социальных и культурных явлений.
Итак, что же такое double bind? Это особым образом устроенное послание, сообщение, коммуникативный акт. Надо сразу пояснить, что коммуникация между людьми всегда развертывается в некотором контексте, вне которого смысл сообщения резко искажается или просто теряется. Например, увидев надпись «Стучите» на дверях, мы будем стучать лишь в том случае, если захотим попасть к хозяину помещения. А ведь можно воспринять эту надпись буквально и постучать просто так…
Так вот, double bind - это сообщение, содержание которого вступает в конфликт со своим контекстом. Мне говорят словами «Делай А, иначе будешь наказан», но контекст ситуации указывает «не делай А, а то будешь наказания». Г. Бейтсон приводит такой пример: мать требует от ребенка проявлений любви к ней - но при его не любит и боится слишком близкой дисстанции. И если ребенок проявляет к ней свои чувства - то в ответ слышит что-нибудь вроде «Иди ложись спать, ты устал, тебе надо отдохнуть». Фраза сама по себе как бы нормальная, вроде как исполненная заботы о ребенке - но в подобной ситуации она нужна лишь для того, чтобы отдалить ребенка на безопасную дистанцию. Нормальный ребенок понимает этот контекст и воспринимает ее как наказание. Если же ребенок не проявляет своих чувств к матери и тем самым ставит под сомнение ее роль, то получает упреки за черствость и неблагодарность. То есть мать как бы говорит ребенку «люби меня, а то накажу», но контекстом намекает обратное «не люби меня, а от накажу». Если так продолжается долго, то у ребенка подавляется способность различать контексты сообщений - то есть развивается шизофрения.
Разрубить double bind можно, лишь поставив под сомнение любовь матери, которой на самом деле нет. Задача эта почти непосильна для ребенка: он нуждается в материнской любви, утрата которой означает для него потерю собственного «я», своей идентичности. Такая угроза вынуждает его воспринимать слова матери исключительно как проявления любви, вопреки их контексту, а значит и вопреки реальности. Реальность выносится за скобки, в определенном смысле перестает существовать. С другой стороны, мать - в случае сомнения ребенка в её искренности - столкнется с подобной проблемой. Сам факт его сомнения напомнит ей о реальном положении дел, а значит поставит под угрозу ее собственное представление о себе как о любящей матери.
Таким образом, double bind не только травмирует психику, но и консервирует ситуацию, буквально повязывая (to bind) мать и ребенка друг на друге. Шизофрения оказывается «заразной», а шизофренногенные сообщества весьма стабильными. Причем если больного члена такой семьи удается вылечить, то нередко заболевает кто-то другой.»
http://community.livejournal.com/ingria_art/269870.html
Алексей Оскольский (asafich) излагает теорию Грейгори Бейтсона, распространяя описанный механизм на другие (шизофренические) особенности современной российской действительности.
«концепция double bind, разработанная в 1950-е годы англо-американским антропологом Грероги Бейтсоном для достаточно специальной задачи - объяснения механизмов возникновения шизофрении. Термин ‘double bind’ пока не имеет устоявшегося русского перевода: в разных публикациях он передается как «двойная связь», «двойное послание», «двойной капкан» или просто «дабл байнд». Мне еще нравится «двойной поводок».
Идея Бейтсона состояла в том, что шизофрения не сводится к соматическим поражениям данного пациента: она возникает в результате определенных отношений с близкими людьми, которые и получили название «double bind». Следуя этому подходу, лечить надо не только пациента, но и всю его семью или иное сообщество, в которое он вовлечен (принцип, который лег в основу семейной терапии шизофрении). Но для нас тут важно то, что концепция double bind оказалась применимой не только в психиатрии: она вполне работает и для многих других социальных и культурных явлений.
Итак, что же такое double bind? Это особым образом устроенное послание, сообщение, коммуникативный акт. Надо сразу пояснить, что коммуникация между людьми всегда развертывается в некотором контексте, вне которого смысл сообщения резко искажается или просто теряется. Например, увидев надпись «Стучите» на дверях, мы будем стучать лишь в том случае, если захотим попасть к хозяину помещения. А ведь можно воспринять эту надпись буквально и постучать просто так…
Так вот, double bind - это сообщение, содержание которого вступает в конфликт со своим контекстом. Мне говорят словами «Делай А, иначе будешь наказан», но контекст ситуации указывает «не делай А, а то будешь наказания». Г. Бейтсон приводит такой пример: мать требует от ребенка проявлений любви к ней - но при его не любит и боится слишком близкой дисстанции. И если ребенок проявляет к ней свои чувства - то в ответ слышит что-нибудь вроде «Иди ложись спать, ты устал, тебе надо отдохнуть». Фраза сама по себе как бы нормальная, вроде как исполненная заботы о ребенке - но в подобной ситуации она нужна лишь для того, чтобы отдалить ребенка на безопасную дистанцию. Нормальный ребенок понимает этот контекст и воспринимает ее как наказание. Если же ребенок не проявляет своих чувств к матери и тем самым ставит под сомнение ее роль, то получает упреки за черствость и неблагодарность. То есть мать как бы говорит ребенку «люби меня, а то накажу», но контекстом намекает обратное «не люби меня, а от накажу». Если так продолжается долго, то у ребенка подавляется способность различать контексты сообщений - то есть развивается шизофрения.
Разрубить double bind можно, лишь поставив под сомнение любовь матери, которой на самом деле нет. Задача эта почти непосильна для ребенка: он нуждается в материнской любви, утрата которой означает для него потерю собственного «я», своей идентичности. Такая угроза вынуждает его воспринимать слова матери исключительно как проявления любви, вопреки их контексту, а значит и вопреки реальности. Реальность выносится за скобки, в определенном смысле перестает существовать. С другой стороны, мать - в случае сомнения ребенка в её искренности - столкнется с подобной проблемой. Сам факт его сомнения напомнит ей о реальном положении дел, а значит поставит под угрозу ее собственное представление о себе как о любящей матери.
Таким образом, double bind не только травмирует психику, но и консервирует ситуацию, буквально повязывая (to bind) мать и ребенка друг на друге. Шизофрения оказывается «заразной», а шизофренногенные сообщества весьма стабильными. Причем если больного члена такой семьи удается вылечить, то нередко заболевает кто-то другой.»
http://community.livejournal.com/ingria_art/269870.html