Хаос - норма
Постепенно прояснился замысел «Баталиста», о котором я на днях уже упоминал, его, так сказать, идейная основа, хотя по меркам наших дней она уже довольно стара, вот если бы автор все это написал хотя бы в самом начале 70-х...
«Нормальные люди делают нормальные вещи» в нормальном Мире, Но эта норма бесчеловечна, с расхожей точки зрения. Это «Мир, где уместна лишь одна-единственная улыбка - оскал черепов...», но людям в их повседневной суете, особенно, на сытом Западе это далеко не очевидно.
Автор делает экскурсы в область современной философии. Но я не уверен, что это является достоинством Художественного произведения (пожалуй надо стремиться к выражению того же самого, но иными средствами, например, как это делал Хемингуэй, который несравненно писал о войне, передавал smell of war чисто художественными средствами), хотя, в философском романе это и допустимо.
«Чтобы познать себя, мы должны познать мир в целом; а чтобы познать мир в целом, мы должны познать себя /.../ Чем больше мы наблюдаем, тем больше окружающее теряет смысл, тем менее защищенными и тем более покинутыми мы себя чувствуем /.../ Сложно принять тот факт, что во вселенной отсутствуют чувства...».
Природе чуждо «сострадание», «справедливость», ибо она бездушна.
«...благодаря занимательным построением Гёделя, человек не может найти покоя даже в последнем убежище, казавшимся ему незыблемым: в математике. Однако не стоит отчаиваться. Если утешение не является результатом наблюдения, оно может содержаться в самом наблюдении. Я имею в виду анализ, науку, даже, если угодно, эстетику, связанную с процессом наблюдения. Оставляя в стороне Гёделя, это похоже на точную формулу, на математическое действие: в них столько простоты, ясности и постоянства, что они приносят интеллектуальное удовольствие тому, кто к ним прибегает и их использует. Я бы сравнил это с обезболивающим /.../ понимание, или же усилия, направленные на понимание, нас спасают. Или, по крайней мере, нас утешают, поскольку преобразуют бессмысленный ужас в упорядоченные рациональные законы /.../ если мы заменим понятие «Бог» сводом тайных законов, идея останется прежней, хотя выразить ее становится сложнее.»
Если для простого народа обезболивающее - та или иная религия на ее бытовом уровне, то для чуть более продвинутых - это Наука, Рациональные философские системы и так далее...
Но это было верно лишь до поры до времени. Постепенно люди поняли (конечно, далеко не все, а те, кто дал себе труд задуматься над всем этим), что это не более, чем иллюзия... К ХХ веку (некоторые чуть раньше) стали понимать, что за этим стоит Хаос.
«...науке стало известно о существовании задач, связанных с нелинейными системами, то есть системами с произвольным, хаотичным поведением /.../ мы встречаем в природе все больше и больше примеров существования хаоса. Вот уже полвека нам известно, что истинные законы не могут быть линейными. В удобных построениях и системах, которыми тешила нас наука в продолжении многих веков, незначительные изменения в исходных данных не влияли на решение; однако в хаотических системах при малейшем изменении исходных данных объект ведет себя совершенно иначе (пресловутый «Эффект бабочки» Эдварда Лоренца, все это было описано им еще в 60-х годах). Это утверждение, разумеется, применимо и к /.../ войнам /.../ к природе и жизни в целом: землетрясениям, поведению живых существ, процессу мышления. Мы живем, находясь в постоянном взаимообмене с непостижимой смутной реальностью, которая нас окружает /.../ однако в хаосе есть порядок /.../ невежество игрока не означает отсутствия правил.»
Но что это за порядок, что за правила?
И Искусство, и Философия пытаются по-своему все это осмыслить.
Как-то герой романа, по его собственным словам, «фотографировал перестрелку в сумасшедшем доме /.../ сторожа и медперсонал разбежались. Партизаны спрятались внутри здания, а солдаты обстреливали их снаружи /.../ а сумасшедшие бродили сами по себе, переходили с одной позиции на другую, разгуливали под пулями по двору или стояли возле стрелков, пристально их рассматривая. Они бормотали что-то бессвязное, громко смеялись, визжали от ужаса, когда рядом взрывалась граната /.../ один из сумасшедших взял у раненного винтовку и принялся палить во все стороны /.../ Через два дня /.../ На стенах следы от пуль, кругом осколки гранат. Вокруг не было ни солдат, ни партизан, но некоторые сумасшедшие спрятались в доме. Повсюду валялось дерьмо, все было залито кровью. Один из сумасшедших подошел /.../ с таинственным видом и показал консервную банку, в которой, как мне сперва показалось, лежали кусочки персика в сахарном сиропе... Потом я понял, что это были отрезанные уши.»
Что есть - то есть.
Философия, как и Искусство, пытается осмыслить эти процессы с помощью своих философских интуиций и выразить их своими средствами. По-видимому, Постмодернизм является попыткой на философском уровне осмыслить и выработать понятийный аппарат и тип мышления, пригодный для описания существующих феноменов Природы, Культуры и Человеческой психики как динамических, сложноорганизованных, или (как я говорил себе в молодости, до знакомства со всем этим) единомножественных, неравновесных (нелинейных), самоорганизующихся систем хаотического характера в аструктурных средах, где отсутствует линейный детерминизм и происходят стохастические процессы качественно необратимых переходов.
:-) Вот как это звучит, если по-умному.
«...любая мелочь может изменить нашу жизнь. Например тропинка, по которой мы не пошли, или, наоборот, пошли, но слишком поздно, потому что с кем-то заболтались или закурили сигарету, или просто задумались, что-то вспоминая... /.../ Шофер главного акционера компании, проскочив на красный свет и угробив хозяина служит причиной кризиса, из-за которого во всем мире рушится биржа... На войне все куда более очевидно. Война - это сама жизнь, доведенная до драматического предела /.../ На войне каждая мелочь имеет значение. Как несколько сантиметров, отделяющих твою ногу от мины, на которую ты не наступил... Или, наоборот, наступил.»
А вообще-то эта книга для мужчин, все-таки женщинам «насилие как естественное побуждение человека» в целом менее свойственно, видимо поэтому посетительница, зашедшая к бывшему фотохудожнику, восприняла его картину как извращение.
«Все сущее проявит себя полностью лишь когда равнодушная бесчувственная Вселенная проснется, как спящее животное, вытянет свои затекшие лапы, разминая жесткий скелет Земли, зевнет и сделает несколько ленивых прыжков.» Красивая метафора. Только Вселенная - это даже не животное, если смотреть на нее по меркам Науки - тут автор несколько погрешил в угоду красивой метафоре, больше подходит другое его сравнение, которое он употребил чуть дальше: «безразличный зевок мирозданья».
А конец романа я опять предугадал.
«Нормальные люди делают нормальные вещи» в нормальном Мире, Но эта норма бесчеловечна, с расхожей точки зрения. Это «Мир, где уместна лишь одна-единственная улыбка - оскал черепов...», но людям в их повседневной суете, особенно, на сытом Западе это далеко не очевидно.
Автор делает экскурсы в область современной философии. Но я не уверен, что это является достоинством Художественного произведения (пожалуй надо стремиться к выражению того же самого, но иными средствами, например, как это делал Хемингуэй, который несравненно писал о войне, передавал smell of war чисто художественными средствами), хотя, в философском романе это и допустимо.
«Чтобы познать себя, мы должны познать мир в целом; а чтобы познать мир в целом, мы должны познать себя /.../ Чем больше мы наблюдаем, тем больше окружающее теряет смысл, тем менее защищенными и тем более покинутыми мы себя чувствуем /.../ Сложно принять тот факт, что во вселенной отсутствуют чувства...».
Природе чуждо «сострадание», «справедливость», ибо она бездушна.
«...благодаря занимательным построением Гёделя, человек не может найти покоя даже в последнем убежище, казавшимся ему незыблемым: в математике. Однако не стоит отчаиваться. Если утешение не является результатом наблюдения, оно может содержаться в самом наблюдении. Я имею в виду анализ, науку, даже, если угодно, эстетику, связанную с процессом наблюдения. Оставляя в стороне Гёделя, это похоже на точную формулу, на математическое действие: в них столько простоты, ясности и постоянства, что они приносят интеллектуальное удовольствие тому, кто к ним прибегает и их использует. Я бы сравнил это с обезболивающим /.../ понимание, или же усилия, направленные на понимание, нас спасают. Или, по крайней мере, нас утешают, поскольку преобразуют бессмысленный ужас в упорядоченные рациональные законы /.../ если мы заменим понятие «Бог» сводом тайных законов, идея останется прежней, хотя выразить ее становится сложнее.»
Если для простого народа обезболивающее - та или иная религия на ее бытовом уровне, то для чуть более продвинутых - это Наука, Рациональные философские системы и так далее...
Но это было верно лишь до поры до времени. Постепенно люди поняли (конечно, далеко не все, а те, кто дал себе труд задуматься над всем этим), что это не более, чем иллюзия... К ХХ веку (некоторые чуть раньше) стали понимать, что за этим стоит Хаос.
«...науке стало известно о существовании задач, связанных с нелинейными системами, то есть системами с произвольным, хаотичным поведением /.../ мы встречаем в природе все больше и больше примеров существования хаоса. Вот уже полвека нам известно, что истинные законы не могут быть линейными. В удобных построениях и системах, которыми тешила нас наука в продолжении многих веков, незначительные изменения в исходных данных не влияли на решение; однако в хаотических системах при малейшем изменении исходных данных объект ведет себя совершенно иначе (пресловутый «Эффект бабочки» Эдварда Лоренца, все это было описано им еще в 60-х годах). Это утверждение, разумеется, применимо и к /.../ войнам /.../ к природе и жизни в целом: землетрясениям, поведению живых существ, процессу мышления. Мы живем, находясь в постоянном взаимообмене с непостижимой смутной реальностью, которая нас окружает /.../ однако в хаосе есть порядок /.../ невежество игрока не означает отсутствия правил.»
Но что это за порядок, что за правила?
И Искусство, и Философия пытаются по-своему все это осмыслить.
Как-то герой романа, по его собственным словам, «фотографировал перестрелку в сумасшедшем доме /.../ сторожа и медперсонал разбежались. Партизаны спрятались внутри здания, а солдаты обстреливали их снаружи /.../ а сумасшедшие бродили сами по себе, переходили с одной позиции на другую, разгуливали под пулями по двору или стояли возле стрелков, пристально их рассматривая. Они бормотали что-то бессвязное, громко смеялись, визжали от ужаса, когда рядом взрывалась граната /.../ один из сумасшедших взял у раненного винтовку и принялся палить во все стороны /.../ Через два дня /.../ На стенах следы от пуль, кругом осколки гранат. Вокруг не было ни солдат, ни партизан, но некоторые сумасшедшие спрятались в доме. Повсюду валялось дерьмо, все было залито кровью. Один из сумасшедших подошел /.../ с таинственным видом и показал консервную банку, в которой, как мне сперва показалось, лежали кусочки персика в сахарном сиропе... Потом я понял, что это были отрезанные уши.»
Что есть - то есть.
Философия, как и Искусство, пытается осмыслить эти процессы с помощью своих философских интуиций и выразить их своими средствами. По-видимому, Постмодернизм является попыткой на философском уровне осмыслить и выработать понятийный аппарат и тип мышления, пригодный для описания существующих феноменов Природы, Культуры и Человеческой психики как динамических, сложноорганизованных, или (как я говорил себе в молодости, до знакомства со всем этим) единомножественных, неравновесных (нелинейных), самоорганизующихся систем хаотического характера в аструктурных средах, где отсутствует линейный детерминизм и происходят стохастические процессы качественно необратимых переходов.
:-) Вот как это звучит, если по-умному.
«...любая мелочь может изменить нашу жизнь. Например тропинка, по которой мы не пошли, или, наоборот, пошли, но слишком поздно, потому что с кем-то заболтались или закурили сигарету, или просто задумались, что-то вспоминая... /.../ Шофер главного акционера компании, проскочив на красный свет и угробив хозяина служит причиной кризиса, из-за которого во всем мире рушится биржа... На войне все куда более очевидно. Война - это сама жизнь, доведенная до драматического предела /.../ На войне каждая мелочь имеет значение. Как несколько сантиметров, отделяющих твою ногу от мины, на которую ты не наступил... Или, наоборот, наступил.»
А вообще-то эта книга для мужчин, все-таки женщинам «насилие как естественное побуждение человека» в целом менее свойственно, видимо поэтому посетительница, зашедшая к бывшему фотохудожнику, восприняла его картину как извращение.
«Все сущее проявит себя полностью лишь когда равнодушная бесчувственная Вселенная проснется, как спящее животное, вытянет свои затекшие лапы, разминая жесткий скелет Земли, зевнет и сделает несколько ленивых прыжков.» Красивая метафора. Только Вселенная - это даже не животное, если смотреть на нее по меркам Науки - тут автор несколько погрешил в угоду красивой метафоре, больше подходит другое его сравнение, которое он употребил чуть дальше: «безразличный зевок мирозданья».
А конец романа я опять предугадал.