Русская история "Х" или Castor fiber
"Зубы на бревно! Я сказал, зубы на бревно" - кричал освирепевшей Павел своему некогда очень хорошему другу Толику. "Я тебя, сучий потрох, научу Русь любить" - не унимался Павел. "Зубы на бревно", - занося ступню своей ноги над шеей Анатолия сказал Павел. Толик, лежа на животе, дрожа от страха, медленно перевел свой испуганный взгляд на бревно, раскрыл рот и, очень глубоко забирая воздух носом, поставил верхнюю челюсть на бревно, а нижней уперся в нижнюю часть этого большого кругляша.
Еще три часа назад они с Павлов, будучи закадычными друзьями, пошли на речку для того, чтобы заняться заготовлением дерева, растущего вдоль поймы.
С Павлом всегда можно было поговорить на любую тему. Они были знакомы с пятого класса средней школы, когда вдвоем посещали кружок авиамоделирования. Потом был строительный институт, одна на двоих тема дипломного проекта: "плотины и шлюзование в реках средней полосы России". Девчонки - близняшки, за которыми они вместе ухаживали, а потом в один день и поженились. Их дома были прямо напротив друг друга и немудрено, что такое соседство только укрепляло дружбу между их семьями.
И вот теперь такое. Анатолий, тяжело дыша, прокручивал в мозгу все их совместные беседы с самого утра и увы, ничего не находил в них такого, что могло вывести Пашу из себя. Он его таким никогда не видел. Зубы его сжимали бревно все крепче.
"Ты значит, засранец, за кордон податься решил?" - сказал Павел, прицеливаясь своей ступней в затылок друга и опираясь рукой на ветку недавно поваленного дерева. Последняя фраза Павла прояснила сознание Толика, но не успев избавиться от бревна для того, что бы освободить зажатый рот и возразить товарищу, нога Павла ударила в его затылок. Горечь в носу, хруст, закладывание ушей, невыносимая боль и жар разлились по всей голове Анатолия. Сознание стало потихоньку оставлять его, забирая с собой боль. Он увидел свой зеленый, летний лес, цветки клевера и невероятно чистую воду реки у которой они с Пашей прожили всю свою жизнь. Глаза закрылись, а душа оставила бренное тело на земле, с невероятно желтыми зубами охватывающими свежее бревно.
Павел сел рядом, все еще тяжело дыша, погладил недвижемое тело, закурил и отдышавшись пару минут побрел в сторону дома. Дом располагался на другой стороне реки, потому что бобры никогда не строят своих нор на пологих берегах, а вход в жилище бобра всегда располагается под водой. Всю дорогу Павел думал о своей родной матушке - Волге и о семье, которую непременно расцелует по возвращению домой.
Еще три часа назад они с Павлов, будучи закадычными друзьями, пошли на речку для того, чтобы заняться заготовлением дерева, растущего вдоль поймы.
С Павлом всегда можно было поговорить на любую тему. Они были знакомы с пятого класса средней школы, когда вдвоем посещали кружок авиамоделирования. Потом был строительный институт, одна на двоих тема дипломного проекта: "плотины и шлюзование в реках средней полосы России". Девчонки - близняшки, за которыми они вместе ухаживали, а потом в один день и поженились. Их дома были прямо напротив друг друга и немудрено, что такое соседство только укрепляло дружбу между их семьями.
И вот теперь такое. Анатолий, тяжело дыша, прокручивал в мозгу все их совместные беседы с самого утра и увы, ничего не находил в них такого, что могло вывести Пашу из себя. Он его таким никогда не видел. Зубы его сжимали бревно все крепче.
"Ты значит, засранец, за кордон податься решил?" - сказал Павел, прицеливаясь своей ступней в затылок друга и опираясь рукой на ветку недавно поваленного дерева. Последняя фраза Павла прояснила сознание Толика, но не успев избавиться от бревна для того, что бы освободить зажатый рот и возразить товарищу, нога Павла ударила в его затылок. Горечь в носу, хруст, закладывание ушей, невыносимая боль и жар разлились по всей голове Анатолия. Сознание стало потихоньку оставлять его, забирая с собой боль. Он увидел свой зеленый, летний лес, цветки клевера и невероятно чистую воду реки у которой они с Пашей прожили всю свою жизнь. Глаза закрылись, а душа оставила бренное тело на земле, с невероятно желтыми зубами охватывающими свежее бревно.
Павел сел рядом, все еще тяжело дыша, погладил недвижемое тело, закурил и отдышавшись пару минут побрел в сторону дома. Дом располагался на другой стороне реки, потому что бобры никогда не строят своих нор на пологих берегах, а вход в жилище бобра всегда располагается под водой. Всю дорогу Павел думал о своей родной матушке - Волге и о семье, которую непременно расцелует по возвращению домой.