Pro Мэри. Продолжение
Начало первой главы здесь.
[...]
В дверь ванной комнаты они влетели с Мэри вместе. Правда затормозить на кафельном полу Чендлеру в силу набранной им скорости было куда сложнее, но и тут он извернулся, присел в последний момент на задние лапы и смешным боковым заносом с разворотом оказался у раковины первым. На его мордочке мгновенно появилось скучающее выражение из разряда: "Ну где ты ходишь, хозяйка" и только высунутый самую малость кончик языка выдавал этого начинающего актера.
Мэри не любила умываться. Хотя покажите мне хотя бы одну маленькую девочку, которая любила бы это занятие. Другое дело - чистить зубы. Этот непонятный любому ребенку, но тщательно навязываемый всеми взрослыми на свете процесс, почему-то увлек ее с самого первого раза.
Вот и этим утром Мэри энергично терла зубы щеткой с жгуче мятной родительской пастой. Для клубничной или какой-то другой детской она уже считала себя слишком взрослой.
Чендлер сидел у ее ног, хитро прячась от летящих во все стороны брызгов под раковиной. Если некоторые из них все таки по какой-то невероятной траектории долетали до него, то он смешно встряхивал головой, выписывая носом в воздухе букву Z, но с места героически не уходил.
С того самого момента, как несколько месяцев назад еще нетвердой походкой совсем маленького щенка Чендлер подошел к своей будущей хозяйке, они ни разу не расставались.
Даже в самом разгаре их безудержных игр на улице, даже на полном ходу летя за брошенной веткой, он никогда не выпускал Мэри из виду, словно нить какого-то невидимого поводка держала его поблизости. Если же Мэри запиралась от него за какой-то дверью, то он вдруг пару секунд скулил, но потом словно брал себя в лапы и устраивался под дверью, терепеливо ожидая и не слишком приветливо для покрытого милым пушком щенка оглядывая окрестности.
Мэри наконец-то закончила смешно фыркать и выплевывать противную пасту и теперь стояла со смешно открытым ртом, словно проветривая его от ее мятной жгучести. Потом (так уж и быть - умоюсь) брызнула несколькими каплями воды на лицо, недовольно сморщила нос, закрыла кран и уткнулась им висящее рядом пушистое розовое полотенце, прижимая его к себе ладонями.
Через какое-то мгновение, словно оттолкнeвшись от этого полотенца, как бортика бассейна, она уже неслась прочь из ванной. Но Чендлер был похоже готов к такому повороту событий и когда полотенце перестало болтаться, девочка и ее верный друг нос к носу уже преодолевали последние ступеньки лестницы на первый этаж дома. Победителя этого этапа домашней эстафеты, боюсь, смог бы установить только фотофиниш.
Не снижая скорости, лишь распахнув руки для объятий Мэри влетела в бабушку, мирно покачивающуюся в кресле-качалке на кухне. Человек, который делал это кресло был видимо человеком дальновидным, а может быть просто был мебельным мастером в четвертом поколении и учел подобные возможные нагрузки, поэтому кресло, возмущенно скрипнув, наклонилось до предела, погасив скорость нашей героини, но не перевернулось.
Впрочем это столкновение не было неожиданностью не только для кресла, но и для бабушки. Спицы, невозмутимо пританцовывающие в ее руках вдруг в последнюю секунду вдруг сделали стремительное па, исчезли в сторону с траектории движения нашей стремительной героини.
Поцелуй Мэри, смягченный до предела качнувшимся креслом, все равно врезался в бабушкину щеку искренне и звонко. Руки Мэри в этот момент уже заключали бабушку в объятия.
- Доброе утро, Ба!
- Доброе утро, юная леди! - в голосе бабушке причудливо переплелись нотки притворной строгости и непритворного счастья.
В этот момент Чендлер, поддерживая принятое в доме и распространяющееся даже на него правило желать доброго утра издал приветственный рык, и даже кресло, хоть и чуточку ворчливо, но все же в общем-то приветственно скрипнуло, возвращаясь в привычное положение.
***
Продолжение завтра.
[...]
В дверь ванной комнаты они влетели с Мэри вместе. Правда затормозить на кафельном полу Чендлеру в силу набранной им скорости было куда сложнее, но и тут он извернулся, присел в последний момент на задние лапы и смешным боковым заносом с разворотом оказался у раковины первым. На его мордочке мгновенно появилось скучающее выражение из разряда: "Ну где ты ходишь, хозяйка" и только высунутый самую малость кончик языка выдавал этого начинающего актера.
Мэри не любила умываться. Хотя покажите мне хотя бы одну маленькую девочку, которая любила бы это занятие. Другое дело - чистить зубы. Этот непонятный любому ребенку, но тщательно навязываемый всеми взрослыми на свете процесс, почему-то увлек ее с самого первого раза.
Вот и этим утром Мэри энергично терла зубы щеткой с жгуче мятной родительской пастой. Для клубничной или какой-то другой детской она уже считала себя слишком взрослой.
Чендлер сидел у ее ног, хитро прячась от летящих во все стороны брызгов под раковиной. Если некоторые из них все таки по какой-то невероятной траектории долетали до него, то он смешно встряхивал головой, выписывая носом в воздухе букву Z, но с места героически не уходил.
С того самого момента, как несколько месяцев назад еще нетвердой походкой совсем маленького щенка Чендлер подошел к своей будущей хозяйке, они ни разу не расставались.
Даже в самом разгаре их безудержных игр на улице, даже на полном ходу летя за брошенной веткой, он никогда не выпускал Мэри из виду, словно нить какого-то невидимого поводка держала его поблизости. Если же Мэри запиралась от него за какой-то дверью, то он вдруг пару секунд скулил, но потом словно брал себя в лапы и устраивался под дверью, терепеливо ожидая и не слишком приветливо для покрытого милым пушком щенка оглядывая окрестности.
Мэри наконец-то закончила смешно фыркать и выплевывать противную пасту и теперь стояла со смешно открытым ртом, словно проветривая его от ее мятной жгучести. Потом (так уж и быть - умоюсь) брызнула несколькими каплями воды на лицо, недовольно сморщила нос, закрыла кран и уткнулась им висящее рядом пушистое розовое полотенце, прижимая его к себе ладонями.
Через какое-то мгновение, словно оттолкнeвшись от этого полотенца, как бортика бассейна, она уже неслась прочь из ванной. Но Чендлер был похоже готов к такому повороту событий и когда полотенце перестало болтаться, девочка и ее верный друг нос к носу уже преодолевали последние ступеньки лестницы на первый этаж дома. Победителя этого этапа домашней эстафеты, боюсь, смог бы установить только фотофиниш.
Не снижая скорости, лишь распахнув руки для объятий Мэри влетела в бабушку, мирно покачивающуюся в кресле-качалке на кухне. Человек, который делал это кресло был видимо человеком дальновидным, а может быть просто был мебельным мастером в четвертом поколении и учел подобные возможные нагрузки, поэтому кресло, возмущенно скрипнув, наклонилось до предела, погасив скорость нашей героини, но не перевернулось.
Впрочем это столкновение не было неожиданностью не только для кресла, но и для бабушки. Спицы, невозмутимо пританцовывающие в ее руках вдруг в последнюю секунду вдруг сделали стремительное па, исчезли в сторону с траектории движения нашей стремительной героини.
Поцелуй Мэри, смягченный до предела качнувшимся креслом, все равно врезался в бабушкину щеку искренне и звонко. Руки Мэри в этот момент уже заключали бабушку в объятия.
- Доброе утро, Ба!
- Доброе утро, юная леди! - в голосе бабушке причудливо переплелись нотки притворной строгости и непритворного счастья.
В этот момент Чендлер, поддерживая принятое в доме и распространяющееся даже на него правило желать доброго утра издал приветственный рык, и даже кресло, хоть и чуточку ворчливо, но все же в общем-то приветственно скрипнуло, возвращаясь в привычное положение.
***
Продолжение завтра.