Они сидели в Париже.
Они сидели в Париже. Пили хорошее вино.
Грустили о жизни. Играли в словесное домино.
Они сидели в Париже. Сидели как будто вдвоём,
Но каждый, как бы ни было странно, думал всегда о своём.
Она мечтала о кофейной сигаре и о его преданном взгляде,
Рисовала на салфетках бабочек и красивых влюблённых блядей.
Он смотрел на её рисунки и просто ей любовался,
И сам, не зная того, мечтам её поддавался.
И они, того сами не зная, рисовали весь мир в сердечках
Он курил её «Кисс», она ела отвратную спаржу с гречкой.
Иногда разговор их терялся, иногда даже тон повышался,
Он терпел, так как знал, что больно, когда с ней опять расставался.
Она громко в ответ смеялась, притворяясь такой равнодушной,
Из приличия он улыбался, она думала: «вот бездушный!»
Вроде бы так нелепо их вечер хмельной проходил,
Но признаться боялся каждый, что другого всю жизнь любил…
Евгения Копица & Freed Yesenin
Грустили о жизни. Играли в словесное домино.
Они сидели в Париже. Сидели как будто вдвоём,
Но каждый, как бы ни было странно, думал всегда о своём.
Она мечтала о кофейной сигаре и о его преданном взгляде,
Рисовала на салфетках бабочек и красивых влюблённых блядей.
Он смотрел на её рисунки и просто ей любовался,
И сам, не зная того, мечтам её поддавался.
И они, того сами не зная, рисовали весь мир в сердечках
Он курил её «Кисс», она ела отвратную спаржу с гречкой.
Иногда разговор их терялся, иногда даже тон повышался,
Он терпел, так как знал, что больно, когда с ней опять расставался.
Она громко в ответ смеялась, притворяясь такой равнодушной,
Из приличия он улыбался, она думала: «вот бездушный!»
Вроде бы так нелепо их вечер хмельной проходил,
Но признаться боялся каждый, что другого всю жизнь любил…
Евгения Копица & Freed Yesenin