"Ночь нежна"
Я несколько дней собиралась написать о романе. Пробовала и так, и эдак… Что мне сказать, чтобы было внятно и точно? Как объяснить, сколь сильное впечатление он произвел?
Язык… язык и психология хороши в первой трети, когда смакуешь каждое предложение, выпивая до дна точную выверенность конструкций, их верную емкость и филигранную красоту. А потом, адаптировавшись к этому инопланетному воздуху, от пьянящей сладости которого уже не кружится голова, начинаешь просто смотреть. И просто видеть.
Что же там видно?..
То, что потребность быть любимым так сильна, что ради нее человек готов жертвовать собой. Своим будущим, своей личностью, своей душой, растворяя ее. …Где-то я уже это видела...
То, что нарушенный баланс не сможет существовать вечно.
То, что непрочная конструкция, строящаяся на услаждении эго, никогда не выдержит испытания временем, какими бы обширными не были вливания юности, красоты, роскоши и череды впечатлений.
Ирония в том, что даже пойдя на этот шаг вместе жизнь не получится обмануть. Это все равно, что прыгать в пропасть, взявшись за руки и верить в то, что спасутся оба. Нет… погибнут все.
А этот рушащийся, ветшающий, словно прекрасный древний дворец «идеальный» брак… И это я где-то видела..
«Или думай сам - или тот, кому приходится думать за тебя, отнимет твою силу, переделает все твои вкусы и привычки, по-своему вышколит и выхолостит тебя».
В сухом остатке проигрывают все - и вышкаливающие, и вышколившиеся .…………………………………..……………..
Каждый герой, самый мелкий, самый проходной, самый ничтожный выписан - нет, не с любовью - с тщанием. Мы словно бы всякий раз нацеливаемся с моноклем на внезапно вырастающего перед нами полицейского или врача. Дочитываем фразу и все - теперь чудо-слайды под волшебным стеклом распускаются весенней красотой Ривьеры или стылого ноября Цюриха. Вот горький пьяница, вот эксцентричная англичанка, вот жадный до геройств воитель… Каждого мы начинаем чувствовать так близко! Слышать дыхание, видеть крупинки пудры на лице…
Хоть на минуту, хоть на долю секунды, пока мы скользим взглядом по строчкам, каждый герой у Фицджеральда становится главным.
Удивительно!.. будто роман на самом деле писан про добившегося, наконец, признания писателя или его карикатурную женушку…
И вот на этом-то фоне линия «главных героев» гаснет. Просто мягонько затухает, будто автор, решив не терзать нас финалом аккуратно прикручивает колесико газовой лампы… Но не до конца. Оставляет, как в детской комнате мотыльком бьющееся крошечное пламя, чтобы малыш не боялся… чтобы знал, что в любой момент его можно выкрутить обратно…
На этот раз Великий Гэтсби останется жив…
Язык… язык и психология хороши в первой трети, когда смакуешь каждое предложение, выпивая до дна точную выверенность конструкций, их верную емкость и филигранную красоту. А потом, адаптировавшись к этому инопланетному воздуху, от пьянящей сладости которого уже не кружится голова, начинаешь просто смотреть. И просто видеть.
Что же там видно?..
То, что потребность быть любимым так сильна, что ради нее человек готов жертвовать собой. Своим будущим, своей личностью, своей душой, растворяя ее. …Где-то я уже это видела...
То, что нарушенный баланс не сможет существовать вечно.
То, что непрочная конструкция, строящаяся на услаждении эго, никогда не выдержит испытания временем, какими бы обширными не были вливания юности, красоты, роскоши и череды впечатлений.
Ирония в том, что даже пойдя на этот шаг вместе жизнь не получится обмануть. Это все равно, что прыгать в пропасть, взявшись за руки и верить в то, что спасутся оба. Нет… погибнут все.
А этот рушащийся, ветшающий, словно прекрасный древний дворец «идеальный» брак… И это я где-то видела..
«Или думай сам - или тот, кому приходится думать за тебя, отнимет твою силу, переделает все твои вкусы и привычки, по-своему вышколит и выхолостит тебя».
В сухом остатке проигрывают все - и вышкаливающие, и вышколившиеся .…………………………………..……………..
Каждый герой, самый мелкий, самый проходной, самый ничтожный выписан - нет, не с любовью - с тщанием. Мы словно бы всякий раз нацеливаемся с моноклем на внезапно вырастающего перед нами полицейского или врача. Дочитываем фразу и все - теперь чудо-слайды под волшебным стеклом распускаются весенней красотой Ривьеры или стылого ноября Цюриха. Вот горький пьяница, вот эксцентричная англичанка, вот жадный до геройств воитель… Каждого мы начинаем чувствовать так близко! Слышать дыхание, видеть крупинки пудры на лице…
Хоть на минуту, хоть на долю секунды, пока мы скользим взглядом по строчкам, каждый герой у Фицджеральда становится главным.
Удивительно!.. будто роман на самом деле писан про добившегося, наконец, признания писателя или его карикатурную женушку…
И вот на этом-то фоне линия «главных героев» гаснет. Просто мягонько затухает, будто автор, решив не терзать нас финалом аккуратно прикручивает колесико газовой лампы… Но не до конца. Оставляет, как в детской комнате мотыльком бьющееся крошечное пламя, чтобы малыш не боялся… чтобы знал, что в любой момент его можно выкрутить обратно…
На этот раз Великий Гэтсби останется жив…