"Дом со статуями"
Сегодня будет сказка! После приторно-новогоднего "Волшебного печенья" захотелось бугагашечек)) Но слегка! Это же детский вариант) На них уже испытано. Слушали с энтузиазмом))
Это реально существующий, тот самый дом. Я уж снимала его тут. Теперь пишу))
"Дом со статуями"
- Сегодня же Хэллоуин! Вы тыкву резать будете? - спросил Макс, закидывая на плечо рюкзак.
- Тыкву?! - поразился Лешка. - Ну, ты сказал! Кому резать-то!? Мать сегодня работает в ночь, отчим на рыбалку вчера уехал, до завтра точно не вернется, а у меня денег на нее нет. На тыкву эту.
Уроки закончились, и Макс с Лешкой собрались шататься по улицам, пока не стемнеет. Они жили в соседних подъездах, дружили с первого класса, но после того, как у Макса слегла бабушка, а у Лешки поселился ужасный отчим, оравший на них по любому поводу, сидеть у кого-то дома стало невозможно. Они проболтались так все лето и отлично знали окрестности.
Забросив домой учебники, мальчишки привычно пошли вверх по улице. Голые деревья подпирали низкое пасмурное небо. Стаи галок шуршали и перекрикивались в пустых облетевших кронах. «Сейчас бы дома сидеть, - подумал Лешка. - С чаем сладким… сушками…»
Ребята повернули за угол, и Макс вдруг остановился.
- Смотри, какой дом странный, - он вскинул руку, показывая на серую каменную стену.
- Да ничего… Обычный дом, - Лешка пожал плечами, но тоже остановился.
- Не, ты посмотри, у обычных домов ты такие подъезды видел? И статуи… и балконы…
Статуи и впрямь выглядели странно. Над единственным подъездом нависали четыре каменные пустоглазые женщины; две внизу, две - повыше.
- Смотри, те, что над входом совсем старые как будто, а те, что под крышей - молодые.
- А все равно страшные, - поежился Лешка. - И старые. Дому, небось, лет сто, не меньше!
Судя по облупившейся серой штукатурке и рассыпающимся балконам так и было.
- Давай во двор зайдем, - предложил Макс, кивнув на арку между домом со статуями и соседним.
- Да ну его…
- Не боись! День на улице! - подбодрил приятеля Максим и пошел в сырой полумрак.
Лешка, недовольно засопев, поплелся следом.
На внутренних, позеленевших от времени стенах штукатурки не было. Старый кирпич будто врос в заброшенные клумбы с покосившимися, ржавыми оградками.
- Смотри, какие балконы! - Макс присел от восторга. - Смотри!! Они же тянутся и тянутся! И на каждый выходит всего одна дверь! Их тут сколько… четыре! Представляешь? Всего четыре балкона на весь дом!! А… - спохватился он, - еще с той стороны. Значит восемь. И один подъезд. Важные, видать, тут люди жили…
- Слушай, да какая разница, - оборвал Лешка. - Важные, неважные, все равно их нет уже! Были бы нормальные, давно бы свалили отсюда! Пошли!
Выйдя из арки, ребята не сделали и пары шагов, как Макс дернул Лешку за рукав.
- Гляди-ка, дверь!
Тяжелая кодовая дверь подъезда была приоткрыта.
- Давай заглянем. Хоть одним глазком, каково там, а?
- Да ну тебя, псих! - разозлился Лешка. - Не хочу туда идти! Зачем оно мне надо!
- Трус, - выплюнул Макс и, не дожидаясь ответа, развернулся к дому.
Оттянул железную ручку и вошел.
Постояв несколько секунд рядом, Лешка зло дернул плечом и пошел следом.
Никогда еще не видел он такого громадного подъезда. На выщербленном грязном полу различались остатки некогда красивой узорной плитки. Стены внутри выглядели еще хуже, чем снаружи - старая краска ошметками отваливалась от стен.
- Смотри, какие двери высоченные!.. - прошептал Макс. - Метра три! Как у нас на старой квартире. А потолки все пять! Интересно, кто здесь раньше жил?..
- Пойдем, Макс. Надоело…
По правде сказать, Лешке не надоело; ему было не по себе, но говорить об этом напрямую он бы не стал ни за какие пряники. Макс уже назвал его трусом - хватит!
- Наверх чуть-чуть поднимемся и домой. Хочу глянуть, что на других этажах. Вдобавок, представляешь, как там с верхней площадки смотреть интересно?
Лешка ничего не ответил. Сжав зубы, он молча зашагал вверх по лестнице, стараясь потише шаркать по вытертым ступеням. Поднявшись на второй этаж, ребята остановились. Лестничная клетка была в несколько раз шире обычной. На площадку выходило две рассохшихся деревянных двери.
- Все посмотрел? Пошли.
Макс перегнулся через перила.
- Вау!.. Вот это круть! Давай еще чуть…
В этот момент ближайшая к лестнице дверь, скрипнув, распахнулась. На пороге вырос худой всклокоченный старик в длинном грязном халате. Жидкая бороденка тряслась от негодования.
- Гадкие дети! Суете свой любопытный нос! И шумите, и топочите! Ну, так я вас проучу! - он вдруг ухмыльнулся.
Пришедшие в себя от испуга ребята рванулись вниз. Макс проскочил, а Лешка дернулся и замер. Крючковатые старческие пальцы с неожиданной силой вцепились ему в запястье.
- Мне как раз нужен новый работничек, - прошипел старикашка и, к ужасу мальчишек, потащил Лешку к раскрытой двери.
- Нет! - закричал тот, пытаясь вырваться. - Отпустите!!
- Врешь, - хихикал старик. - Не уйдешь!..
В следующую секунду произошло невероятное - Лешка вдруг начал съеживаться, усыхать и, на глазах у Макса превратился в маленького, заполошно пищащего черно-белого мышонка. Старик, не выпуская его из корявой лапы, сунул в карман халата и, довольно ухмыльнувшись, захлопнул дверь. Макс остался на площадке один.
Он стоял, вытаращив глаза, и пытался вздохнуть - внутри все тряслось. Потом вдруг, опомнился и кубарем бросился вниз по лестнице. Выскочил на улицу и, не разбирая дороги, побежал так быстро, как только мог. В голове билось только: что теперь с Лешкой?
***
- Ты что совсем есть-то перестал? Не заболел? - мать внимательно посмотрела на бледного похудевшего Максима.
- Не хочу… спасибо… - он встал и вышел из кухни.
Мама с сестрой за спиной переглянулись.
Он не только не ел. Максим совсем перестал спать. Стоило лечь, как перед глазами вставала картинка: ухмыляющийся беззубый рот старика, полные ужаса лешкины глаза и захлопывающаяся дверь. Со дня их похода прошла неделя. Каждую ночь Макс ревел как маленький. От страха и от того, что друга бросил. Сам втравил в историю, а потом бросил… Сегодня днем уже из полиции приходили. Спрашивали, куда Лешка пропал. Максим ничего никому не рассказал. Ни матери, ни своей, ни лешкиной, ни полицейским этим… Да и что говорить-то!? Что был Лешка пацаном, а стал мышонком? Так что ли? Да они его в дурдом тут же упрячут, вот и весь разговор! И ни Лешке не поможет, ни себе… Себе… Максим шмыгнул носом и полез за платком. Себе он уже помог - нечего сказать! - взял и смылся…
- Максим, - вошла в комнату мама. - Я тебя спросить хотела… - она осеклась, увидев на лице у сына мокрые дорожки. - Ой… Ты что плачешь?.. Что случилось?
Макс быстро отвернулся и потер щеки.
- Нет! Не плачу! - бодро отрапортовал он, доставая учебники. - Я математику доделал. Проверишь?
- Проверю… давай - задумчиво произнесла мать, поглядывая на слишком блестевшие глаза и покрасневший нос.
Ночью Макс проснулся от очередного кошмара; проклятый старик снова хохотал, а беззащитный маленький Лешка-мышонок извивался в его руке. Глотая слезы, стараясь не зареветь в голос, Максим смотрел в потолок и думал, что больше так не может. К утру он принял решение.
Максим не пошел в школу. Вместо этого повернул к дому со статуями. Сердце бухало где-то глубоко и больно. Его удары отдавались во всем теле. Раньше Макс думал, что самым страшным в его жизни было, когда соседская собака с лаем выскочила на него трехлетнего. Потом - когда в четвертом классе объявляли годовые оценки, и он боялся, что его не переведут в пятый. Потом, когда месяц назад они с Лешкой наткнулись на хулиганов на какой-то чужой детской площадке… А оказывается, самое страшное в его жизни наступает только сейчас…
Палец вжал кнопку дверного звонка. Он пришел.
Трель запела, казалось, на весь глухой подъезд. Макс сглотнул и позвонил еще раз. Где-то в глубине раздались шаркающие шаги. Чтобы руки не дрожали слишком сильно, Макс спрятал их за спину, и отступил на шаг от двери. Створка приоткрылась, из нее высунулась седая грязная голова.
- Ты? - проскрипел знакомый голос, - Чего пожаловал?
- Вы… - Макс снова сглотнул - голос дрожал и не слушался. - Вы должны его отпустить. Отпустить Лешку.
- Я ничего никому не должен! - взъярился старик, задрав к потолку палец. - Ничего! И никому! Тем более тебе!
- Он ничего вам не сделал! - Макс тоже сорвался на крик. - Вы не имеете права! Я… Я….
- Что ты? - захихикал колдун. - Сообщишь в полицию? Уверен, они у тебя уже были. Расскажешь взрослым? - он захохотал еще громче. - Они тебе не поверят и начнут лечить! Зачем ты пришел?! - он вдруг оборвал смех. - Говори или убирайся!
Макс судорожно вздохнул, набрал в грудь воздух, как перед прыжком в прорубь и тихо сказал.
- Отпустите Алексея. Он не при чем. Это моя вина.
- А я зна-а-ал, - протянул старик тихо. Его черные глаза сверху вниз буравили Макса. - Я знал, что это ты придумал. Я наблюдал за вами из окна.
Макс вздрогнул и попятился.
- Отпустите. Пожалуйста, - повторил он.
- Нет, голубчик, так не пойдет. Так не годится! - вдруг снова выкрикнул старик. - Пришел, значит останется!
- Я тоже пришел, - чуть слышно пробормотал Макс, не поднимая головы.
- И что ты предлагаешь? - старик забарабанил по растрескавшемуся косяку. - Хорошенькое дельце… Хотя… Почему бы нет?..
Макс в сумасшедшей надежде вскинул голову.
- Вы его отпустите? - не поверил он своим ушам.
- Прыткий больно. И не думай! - крикнул старик и притянул к себе мальчика за ворот куртки. - Давай, заходи!
Он дернул Максима внутрь и захлопнул дверь.
Глаза еще не успели привыкнуть к полутьме коридора, а старик уже потащил его вглубь квартиры. Максу показалось, что они брели по пыльному нутру не меньше получаса. Наконец, старик втолкнул его в огромную, заваленную непонятным хламом комнату.
- Вот твой дружок! Полюбуйся! - он кивнул на большой стеклянный аквариум, - вон, как работает! Крутит! Молодец!
Сердце глухо бухнуло, Максим сделал неуверенный шаг к полке с аквариумом и увидел; маленький, черно-белый мышонок, что есть силы, бежал в пластмассовом колесе. Мальчик подошел ближе, мышонок скосил черный глаз, запищал и остановился. Колесо, по-прежнему вращаясь, с силой закрутило его.
- Ах, ты негодник! - взвизгнул старик, - оставлю тебя без еды на сутки, узнаешь, каково это - отлынивать!! Видишь, что ты наделал? - напустился он тут же на отпрянувшего Макса. - Все из-за тебя! Они крутить должны! Всегда! Все время!
- Они?.. Почему они?.. Там же только Лешка… - Максим пятился, пока не наткнулся на спинку стула.
- Лешка!.. - передразнил старик. - Много ты понимаешь!..
Он сел и вытер, заблестевший лоб.
- Надоело с тобой болтать. Скажу, и больше не лезь!
Макс быстро закивал, а старик продолжил:
- Мне нужен переписчик. У меня много, очень много старых текстов, и нужно, чтобы их переписали. Чисто и разборчиво. Заново. А я не могу. И не буду! - он вдруг стукнул кулаком по столешнице. - Потому что будешь ты.
- Буду… обязательно буду… Только… когда вы Лешку расколдуете?
- Через год, - спокойно ответил старик.
Максим оторопел. Земля поплыла, ему показалось, что он вот-вот упадет. Целый год?! А что же он скажет лешкиной матери?
- Будешь работать - расколдую и отпущу обоих. Нет - значит убирайся, а он здесь останется навсегда. Это вам наука, чтоб не докучали порядочным гражданам своей беготней и трескотней, - он зло посмотрел на Макса. - И тебе! - корявый палец ткнулся мальчику в грудь. - Чтобы друзей не подзуживал! А потом не бросал!
- Год… - прошептал Макс побелевшими губами. - Я маме ничего не сказал… Она не знает, где я… Можно хоть…
- Нельзя!!! - закричал старик так, что со стола, покатившись, упал карандаш. - Никуда нельзя! И радуйся, что вы у меня отработаете свое хулиганство всего за год!! А не за десять лет! - он замолчал, пытаясь отдышаться и вдруг совсем спокойно спросил. - Тебе сколько?
- А…а… одиннадцать…
- Ну вот. А будет двенадцать. Было бы из-за чего расстраиваться. Другой бы обрадовался, что в школу ходить не придется, уроки делать, экзамены сдавать. Сиди, пиши себе… сиди… пиши…
Он вышел из комнаты, а голос еще долго отдавался от стен, гуляя эхом в глубине коридора.
Макс зажмурился, пытаясь удержать острые, жалящие слезы. Год… сиди… пиши… Сиди… пиши… год…
***
С того самого дня Максим поселился в квартире старика, и целыми днями переписывал. Все оказалось вовсе не так просто: «сиди - пиши»… Если бы! Почти все тексты было на странных, неизвестных ему языках и хорошо, если на бумаге, а то на доске или коже, или рассохшемся пергаменте. Приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы разобрать старые выцветшие буквы, и переписать их набело. Колдун снабдил Максима тяжелой, окованной латунью лупой и коробкой разных ручек и карандашей.
Колдун не глядя выгребал с полок груду пергаментов, бумаг, каких-то свитков и вручал их Максиму. Вечером мальчик приносил стопку исписанных листов. Старик откладывал их на край стола, долго и скрупулезно проверял, заставляя переписывать и исправлять неточности, а потом сортировал, сшивал и уносил куда-то.
Как-то однажды, просидев целый день за копированием мудреного рисунка, Макс спросил, почему бы попросту не отсканировать все это богатство, - и точно, и быстро, старик начал так кричать и ругаться, что охрип на несколько дней, а его в наказание оставил без ужина.
- Никогда!!! Слышишь, ты, бестолковый мальчишка, никогда не воспользуюсь я всеми этими приспособлениями!! Это дурь! Это преступление!! Это убивает душу заклинания! Разрушает его структуру! Губит самую суть! Тексты должны быть переписаны только вручную, слышишь?! Только так можно сохранить тонкую, тончайшую материю волшебства!!
Максим тогда втягивал голову в плечи, ежась от крика, и мечтал только о том, чтобы старик, наконец, замолчал.
Он вообще часто кричал. Стоило хоть в чем-нибудь ошибиться, и приходилось раз за разом переписывать, пока не получалось идеально и «точь в точь»! - любимое выражение старика, чьего имени Макс пока так и не узнал. Спрашивать побаивался, а тот сам не говорил.
Первое время Макс страшно тосковал и неслышно плакал ночами напролет, свернувшись калачиком под куцым пледом на продавленном, воняющем пылью диване. Потом привык. И к пыли - там ею воняло все, от желтоватой бумаги, на которую он переписывал тексты, до собственных пальцев. И к тоске. В какой-то момент он просто понял, что надо молча делать то, ради чего он сам, добровольно пришел сюда. Что только он сможет сделать это, значит надо смириться и писать. Сиди - пиши. «Сижу - пишу», - нередко повторял про себя Максим, когда глаза сами собой слипались над мелкими убористыми строчками.
Он привык к чудовищному беспорядку, царившему в квартире; книги, коробки, застекленные ящики с пришпиленными на булавки насекомыми, странные металлические и стеклянные приспособления - все это беспорядочными грудами было навалено на полки, столы, подоконники и даже на пол.
Все свое время колдун проводил над чтением старинных трудов в большой комнате, куда он впервые притащил мальчика, и где стоял аквариум с мышами. Максим же работал в маленькой каморке по соседству, которая, по его наблюдениям, в высоту была куда больше, чем в ширину. Сидя с настольной лампой за деревянным облупленным столом, он иногда поднимал глаза к темному, теряющемуся в необозримой выси и темноте потолку и ему казалось, что оттуда вот-вот начнут падать осенние листья…
Спал он там же. Каждое утро, после завтрака, Максим приходил к старику за новыми текстами и чистыми листами, и уходил к себе. Там он днем мог отвлечься, встать и чуть-чуть размяться, но очень тихо, - у колдуна был поистине нечеловечески острый слух, и стоило Максу скрипнуть половицей, переступая с ноги на ногу, тот через стену начинал кричать, чтобы «гадкий мальчишка не отлынивал от работы!!!» Потому работать приходилось с утра и до вечера. Разминая затекающие пальцы, Максим выглядывал на улицу и прикидывал, как должно быть там холодно и морозно. И так хорошо!..
За окном шумел метелями январь. За все это время мальчик ни разу не вышел из дома. Продукты раз в неделю, по понедельникам покупал старик. А Максим в это время сидел и смотрел в одну точку - всегда перед уходом колдун накладывал на него заклятие онемения, как про себя называл его мальчик. Он не мог шевельнуть и пальцем или издать хоть один звук. Он мог только сидеть и смотреть.
- Зачем вы делаете это? - спросил через месяц Макс у старика и тихо добавил. - Я же не убегу…
Но тот уже поднял руку, готовясь прошептать заклятие.
- Любопытный поганец! Вот ты кто! - прошипел колдун. - Будешь тут шнырять, пока меня нет, а я не люблю, когда по моим вещам шныряют!
Корявая ладонь растопырилась, и тут же резко собралась в кулак. В ту же секунду Максим замер, остекленевшие глаза вперились в выцветший узор обоев.
- Так-то лучше, - бормотнул старик и, развернувшись, зашаркал в прихожую.
Было слышно, как прошуршало пальто, стукнули ботинки, хлопнула дверь - хозяин ушел. Даже не запер, удивился Макс. Впрочем, от кого тут запираться? Снаружи сюда заходить никому и в голову не взбредет, а он никуда не денется. Максим твердо решил, что выйдет отсюда только с Лешкой. Причем с Лешкой-пацаном и его другом, а не с Лешкой-мышонком. Вдобавок, он узнал, что в аквариуме есть еще одна мышь: белая с серым. Они посменно крутили с Лешкой колесо. Был ли это такой же заколдованный ребенок или обычный зверек, Макс не знал, также как и того, по-прежнему ли понимает его друг человеческую речь.
__________________________
Продолжение запощу завтра))
Это реально существующий, тот самый дом. Я уж снимала его тут. Теперь пишу))
"Дом со статуями"
- Сегодня же Хэллоуин! Вы тыкву резать будете? - спросил Макс, закидывая на плечо рюкзак.
- Тыкву?! - поразился Лешка. - Ну, ты сказал! Кому резать-то!? Мать сегодня работает в ночь, отчим на рыбалку вчера уехал, до завтра точно не вернется, а у меня денег на нее нет. На тыкву эту.
Уроки закончились, и Макс с Лешкой собрались шататься по улицам, пока не стемнеет. Они жили в соседних подъездах, дружили с первого класса, но после того, как у Макса слегла бабушка, а у Лешки поселился ужасный отчим, оравший на них по любому поводу, сидеть у кого-то дома стало невозможно. Они проболтались так все лето и отлично знали окрестности.
Забросив домой учебники, мальчишки привычно пошли вверх по улице. Голые деревья подпирали низкое пасмурное небо. Стаи галок шуршали и перекрикивались в пустых облетевших кронах. «Сейчас бы дома сидеть, - подумал Лешка. - С чаем сладким… сушками…»
Ребята повернули за угол, и Макс вдруг остановился.
- Смотри, какой дом странный, - он вскинул руку, показывая на серую каменную стену.
- Да ничего… Обычный дом, - Лешка пожал плечами, но тоже остановился.
- Не, ты посмотри, у обычных домов ты такие подъезды видел? И статуи… и балконы…
Статуи и впрямь выглядели странно. Над единственным подъездом нависали четыре каменные пустоглазые женщины; две внизу, две - повыше.
- Смотри, те, что над входом совсем старые как будто, а те, что под крышей - молодые.
- А все равно страшные, - поежился Лешка. - И старые. Дому, небось, лет сто, не меньше!
Судя по облупившейся серой штукатурке и рассыпающимся балконам так и было.
- Давай во двор зайдем, - предложил Макс, кивнув на арку между домом со статуями и соседним.
- Да ну его…
- Не боись! День на улице! - подбодрил приятеля Максим и пошел в сырой полумрак.
Лешка, недовольно засопев, поплелся следом.
На внутренних, позеленевших от времени стенах штукатурки не было. Старый кирпич будто врос в заброшенные клумбы с покосившимися, ржавыми оградками.
- Смотри, какие балконы! - Макс присел от восторга. - Смотри!! Они же тянутся и тянутся! И на каждый выходит всего одна дверь! Их тут сколько… четыре! Представляешь? Всего четыре балкона на весь дом!! А… - спохватился он, - еще с той стороны. Значит восемь. И один подъезд. Важные, видать, тут люди жили…
- Слушай, да какая разница, - оборвал Лешка. - Важные, неважные, все равно их нет уже! Были бы нормальные, давно бы свалили отсюда! Пошли!
Выйдя из арки, ребята не сделали и пары шагов, как Макс дернул Лешку за рукав.
- Гляди-ка, дверь!
Тяжелая кодовая дверь подъезда была приоткрыта.
- Давай заглянем. Хоть одним глазком, каково там, а?
- Да ну тебя, псих! - разозлился Лешка. - Не хочу туда идти! Зачем оно мне надо!
- Трус, - выплюнул Макс и, не дожидаясь ответа, развернулся к дому.
Оттянул железную ручку и вошел.
Постояв несколько секунд рядом, Лешка зло дернул плечом и пошел следом.
Никогда еще не видел он такого громадного подъезда. На выщербленном грязном полу различались остатки некогда красивой узорной плитки. Стены внутри выглядели еще хуже, чем снаружи - старая краска ошметками отваливалась от стен.
- Смотри, какие двери высоченные!.. - прошептал Макс. - Метра три! Как у нас на старой квартире. А потолки все пять! Интересно, кто здесь раньше жил?..
- Пойдем, Макс. Надоело…
По правде сказать, Лешке не надоело; ему было не по себе, но говорить об этом напрямую он бы не стал ни за какие пряники. Макс уже назвал его трусом - хватит!
- Наверх чуть-чуть поднимемся и домой. Хочу глянуть, что на других этажах. Вдобавок, представляешь, как там с верхней площадки смотреть интересно?
Лешка ничего не ответил. Сжав зубы, он молча зашагал вверх по лестнице, стараясь потише шаркать по вытертым ступеням. Поднявшись на второй этаж, ребята остановились. Лестничная клетка была в несколько раз шире обычной. На площадку выходило две рассохшихся деревянных двери.
- Все посмотрел? Пошли.
Макс перегнулся через перила.
- Вау!.. Вот это круть! Давай еще чуть…
В этот момент ближайшая к лестнице дверь, скрипнув, распахнулась. На пороге вырос худой всклокоченный старик в длинном грязном халате. Жидкая бороденка тряслась от негодования.
- Гадкие дети! Суете свой любопытный нос! И шумите, и топочите! Ну, так я вас проучу! - он вдруг ухмыльнулся.
Пришедшие в себя от испуга ребята рванулись вниз. Макс проскочил, а Лешка дернулся и замер. Крючковатые старческие пальцы с неожиданной силой вцепились ему в запястье.
- Мне как раз нужен новый работничек, - прошипел старикашка и, к ужасу мальчишек, потащил Лешку к раскрытой двери.
- Нет! - закричал тот, пытаясь вырваться. - Отпустите!!
- Врешь, - хихикал старик. - Не уйдешь!..
В следующую секунду произошло невероятное - Лешка вдруг начал съеживаться, усыхать и, на глазах у Макса превратился в маленького, заполошно пищащего черно-белого мышонка. Старик, не выпуская его из корявой лапы, сунул в карман халата и, довольно ухмыльнувшись, захлопнул дверь. Макс остался на площадке один.
Он стоял, вытаращив глаза, и пытался вздохнуть - внутри все тряслось. Потом вдруг, опомнился и кубарем бросился вниз по лестнице. Выскочил на улицу и, не разбирая дороги, побежал так быстро, как только мог. В голове билось только: что теперь с Лешкой?
***
- Ты что совсем есть-то перестал? Не заболел? - мать внимательно посмотрела на бледного похудевшего Максима.
- Не хочу… спасибо… - он встал и вышел из кухни.
Мама с сестрой за спиной переглянулись.
Он не только не ел. Максим совсем перестал спать. Стоило лечь, как перед глазами вставала картинка: ухмыляющийся беззубый рот старика, полные ужаса лешкины глаза и захлопывающаяся дверь. Со дня их похода прошла неделя. Каждую ночь Макс ревел как маленький. От страха и от того, что друга бросил. Сам втравил в историю, а потом бросил… Сегодня днем уже из полиции приходили. Спрашивали, куда Лешка пропал. Максим ничего никому не рассказал. Ни матери, ни своей, ни лешкиной, ни полицейским этим… Да и что говорить-то!? Что был Лешка пацаном, а стал мышонком? Так что ли? Да они его в дурдом тут же упрячут, вот и весь разговор! И ни Лешке не поможет, ни себе… Себе… Максим шмыгнул носом и полез за платком. Себе он уже помог - нечего сказать! - взял и смылся…
- Максим, - вошла в комнату мама. - Я тебя спросить хотела… - она осеклась, увидев на лице у сына мокрые дорожки. - Ой… Ты что плачешь?.. Что случилось?
Макс быстро отвернулся и потер щеки.
- Нет! Не плачу! - бодро отрапортовал он, доставая учебники. - Я математику доделал. Проверишь?
- Проверю… давай - задумчиво произнесла мать, поглядывая на слишком блестевшие глаза и покрасневший нос.
Ночью Макс проснулся от очередного кошмара; проклятый старик снова хохотал, а беззащитный маленький Лешка-мышонок извивался в его руке. Глотая слезы, стараясь не зареветь в голос, Максим смотрел в потолок и думал, что больше так не может. К утру он принял решение.
Максим не пошел в школу. Вместо этого повернул к дому со статуями. Сердце бухало где-то глубоко и больно. Его удары отдавались во всем теле. Раньше Макс думал, что самым страшным в его жизни было, когда соседская собака с лаем выскочила на него трехлетнего. Потом - когда в четвертом классе объявляли годовые оценки, и он боялся, что его не переведут в пятый. Потом, когда месяц назад они с Лешкой наткнулись на хулиганов на какой-то чужой детской площадке… А оказывается, самое страшное в его жизни наступает только сейчас…
Палец вжал кнопку дверного звонка. Он пришел.
Трель запела, казалось, на весь глухой подъезд. Макс сглотнул и позвонил еще раз. Где-то в глубине раздались шаркающие шаги. Чтобы руки не дрожали слишком сильно, Макс спрятал их за спину, и отступил на шаг от двери. Створка приоткрылась, из нее высунулась седая грязная голова.
- Ты? - проскрипел знакомый голос, - Чего пожаловал?
- Вы… - Макс снова сглотнул - голос дрожал и не слушался. - Вы должны его отпустить. Отпустить Лешку.
- Я ничего никому не должен! - взъярился старик, задрав к потолку палец. - Ничего! И никому! Тем более тебе!
- Он ничего вам не сделал! - Макс тоже сорвался на крик. - Вы не имеете права! Я… Я….
- Что ты? - захихикал колдун. - Сообщишь в полицию? Уверен, они у тебя уже были. Расскажешь взрослым? - он захохотал еще громче. - Они тебе не поверят и начнут лечить! Зачем ты пришел?! - он вдруг оборвал смех. - Говори или убирайся!
Макс судорожно вздохнул, набрал в грудь воздух, как перед прыжком в прорубь и тихо сказал.
- Отпустите Алексея. Он не при чем. Это моя вина.
- А я зна-а-ал, - протянул старик тихо. Его черные глаза сверху вниз буравили Макса. - Я знал, что это ты придумал. Я наблюдал за вами из окна.
Макс вздрогнул и попятился.
- Отпустите. Пожалуйста, - повторил он.
- Нет, голубчик, так не пойдет. Так не годится! - вдруг снова выкрикнул старик. - Пришел, значит останется!
- Я тоже пришел, - чуть слышно пробормотал Макс, не поднимая головы.
- И что ты предлагаешь? - старик забарабанил по растрескавшемуся косяку. - Хорошенькое дельце… Хотя… Почему бы нет?..
Макс в сумасшедшей надежде вскинул голову.
- Вы его отпустите? - не поверил он своим ушам.
- Прыткий больно. И не думай! - крикнул старик и притянул к себе мальчика за ворот куртки. - Давай, заходи!
Он дернул Максима внутрь и захлопнул дверь.
Глаза еще не успели привыкнуть к полутьме коридора, а старик уже потащил его вглубь квартиры. Максу показалось, что они брели по пыльному нутру не меньше получаса. Наконец, старик втолкнул его в огромную, заваленную непонятным хламом комнату.
- Вот твой дружок! Полюбуйся! - он кивнул на большой стеклянный аквариум, - вон, как работает! Крутит! Молодец!
Сердце глухо бухнуло, Максим сделал неуверенный шаг к полке с аквариумом и увидел; маленький, черно-белый мышонок, что есть силы, бежал в пластмассовом колесе. Мальчик подошел ближе, мышонок скосил черный глаз, запищал и остановился. Колесо, по-прежнему вращаясь, с силой закрутило его.
- Ах, ты негодник! - взвизгнул старик, - оставлю тебя без еды на сутки, узнаешь, каково это - отлынивать!! Видишь, что ты наделал? - напустился он тут же на отпрянувшего Макса. - Все из-за тебя! Они крутить должны! Всегда! Все время!
- Они?.. Почему они?.. Там же только Лешка… - Максим пятился, пока не наткнулся на спинку стула.
- Лешка!.. - передразнил старик. - Много ты понимаешь!..
Он сел и вытер, заблестевший лоб.
- Надоело с тобой болтать. Скажу, и больше не лезь!
Макс быстро закивал, а старик продолжил:
- Мне нужен переписчик. У меня много, очень много старых текстов, и нужно, чтобы их переписали. Чисто и разборчиво. Заново. А я не могу. И не буду! - он вдруг стукнул кулаком по столешнице. - Потому что будешь ты.
- Буду… обязательно буду… Только… когда вы Лешку расколдуете?
- Через год, - спокойно ответил старик.
Максим оторопел. Земля поплыла, ему показалось, что он вот-вот упадет. Целый год?! А что же он скажет лешкиной матери?
- Будешь работать - расколдую и отпущу обоих. Нет - значит убирайся, а он здесь останется навсегда. Это вам наука, чтоб не докучали порядочным гражданам своей беготней и трескотней, - он зло посмотрел на Макса. - И тебе! - корявый палец ткнулся мальчику в грудь. - Чтобы друзей не подзуживал! А потом не бросал!
- Год… - прошептал Макс побелевшими губами. - Я маме ничего не сказал… Она не знает, где я… Можно хоть…
- Нельзя!!! - закричал старик так, что со стола, покатившись, упал карандаш. - Никуда нельзя! И радуйся, что вы у меня отработаете свое хулиганство всего за год!! А не за десять лет! - он замолчал, пытаясь отдышаться и вдруг совсем спокойно спросил. - Тебе сколько?
- А…а… одиннадцать…
- Ну вот. А будет двенадцать. Было бы из-за чего расстраиваться. Другой бы обрадовался, что в школу ходить не придется, уроки делать, экзамены сдавать. Сиди, пиши себе… сиди… пиши…
Он вышел из комнаты, а голос еще долго отдавался от стен, гуляя эхом в глубине коридора.
Макс зажмурился, пытаясь удержать острые, жалящие слезы. Год… сиди… пиши… Сиди… пиши… год…
***
С того самого дня Максим поселился в квартире старика, и целыми днями переписывал. Все оказалось вовсе не так просто: «сиди - пиши»… Если бы! Почти все тексты было на странных, неизвестных ему языках и хорошо, если на бумаге, а то на доске или коже, или рассохшемся пергаменте. Приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы разобрать старые выцветшие буквы, и переписать их набело. Колдун снабдил Максима тяжелой, окованной латунью лупой и коробкой разных ручек и карандашей.
Колдун не глядя выгребал с полок груду пергаментов, бумаг, каких-то свитков и вручал их Максиму. Вечером мальчик приносил стопку исписанных листов. Старик откладывал их на край стола, долго и скрупулезно проверял, заставляя переписывать и исправлять неточности, а потом сортировал, сшивал и уносил куда-то.
Как-то однажды, просидев целый день за копированием мудреного рисунка, Макс спросил, почему бы попросту не отсканировать все это богатство, - и точно, и быстро, старик начал так кричать и ругаться, что охрип на несколько дней, а его в наказание оставил без ужина.
- Никогда!!! Слышишь, ты, бестолковый мальчишка, никогда не воспользуюсь я всеми этими приспособлениями!! Это дурь! Это преступление!! Это убивает душу заклинания! Разрушает его структуру! Губит самую суть! Тексты должны быть переписаны только вручную, слышишь?! Только так можно сохранить тонкую, тончайшую материю волшебства!!
Максим тогда втягивал голову в плечи, ежась от крика, и мечтал только о том, чтобы старик, наконец, замолчал.
Он вообще часто кричал. Стоило хоть в чем-нибудь ошибиться, и приходилось раз за разом переписывать, пока не получалось идеально и «точь в точь»! - любимое выражение старика, чьего имени Макс пока так и не узнал. Спрашивать побаивался, а тот сам не говорил.
Первое время Макс страшно тосковал и неслышно плакал ночами напролет, свернувшись калачиком под куцым пледом на продавленном, воняющем пылью диване. Потом привык. И к пыли - там ею воняло все, от желтоватой бумаги, на которую он переписывал тексты, до собственных пальцев. И к тоске. В какой-то момент он просто понял, что надо молча делать то, ради чего он сам, добровольно пришел сюда. Что только он сможет сделать это, значит надо смириться и писать. Сиди - пиши. «Сижу - пишу», - нередко повторял про себя Максим, когда глаза сами собой слипались над мелкими убористыми строчками.
Он привык к чудовищному беспорядку, царившему в квартире; книги, коробки, застекленные ящики с пришпиленными на булавки насекомыми, странные металлические и стеклянные приспособления - все это беспорядочными грудами было навалено на полки, столы, подоконники и даже на пол.
Все свое время колдун проводил над чтением старинных трудов в большой комнате, куда он впервые притащил мальчика, и где стоял аквариум с мышами. Максим же работал в маленькой каморке по соседству, которая, по его наблюдениям, в высоту была куда больше, чем в ширину. Сидя с настольной лампой за деревянным облупленным столом, он иногда поднимал глаза к темному, теряющемуся в необозримой выси и темноте потолку и ему казалось, что оттуда вот-вот начнут падать осенние листья…
Спал он там же. Каждое утро, после завтрака, Максим приходил к старику за новыми текстами и чистыми листами, и уходил к себе. Там он днем мог отвлечься, встать и чуть-чуть размяться, но очень тихо, - у колдуна был поистине нечеловечески острый слух, и стоило Максу скрипнуть половицей, переступая с ноги на ногу, тот через стену начинал кричать, чтобы «гадкий мальчишка не отлынивал от работы!!!» Потому работать приходилось с утра и до вечера. Разминая затекающие пальцы, Максим выглядывал на улицу и прикидывал, как должно быть там холодно и морозно. И так хорошо!..
За окном шумел метелями январь. За все это время мальчик ни разу не вышел из дома. Продукты раз в неделю, по понедельникам покупал старик. А Максим в это время сидел и смотрел в одну точку - всегда перед уходом колдун накладывал на него заклятие онемения, как про себя называл его мальчик. Он не мог шевельнуть и пальцем или издать хоть один звук. Он мог только сидеть и смотреть.
- Зачем вы делаете это? - спросил через месяц Макс у старика и тихо добавил. - Я же не убегу…
Но тот уже поднял руку, готовясь прошептать заклятие.
- Любопытный поганец! Вот ты кто! - прошипел колдун. - Будешь тут шнырять, пока меня нет, а я не люблю, когда по моим вещам шныряют!
Корявая ладонь растопырилась, и тут же резко собралась в кулак. В ту же секунду Максим замер, остекленевшие глаза вперились в выцветший узор обоев.
- Так-то лучше, - бормотнул старик и, развернувшись, зашаркал в прихожую.
Было слышно, как прошуршало пальто, стукнули ботинки, хлопнула дверь - хозяин ушел. Даже не запер, удивился Макс. Впрочем, от кого тут запираться? Снаружи сюда заходить никому и в голову не взбредет, а он никуда не денется. Максим твердо решил, что выйдет отсюда только с Лешкой. Причем с Лешкой-пацаном и его другом, а не с Лешкой-мышонком. Вдобавок, он узнал, что в аквариуме есть еще одна мышь: белая с серым. Они посменно крутили с Лешкой колесо. Был ли это такой же заколдованный ребенок или обычный зверек, Макс не знал, также как и того, по-прежнему ли понимает его друг человеческую речь.
__________________________
Продолжение запощу завтра))