Тюрьма и Воля, не-отчеты
а стихи. Больше, чем с этой игры, кажется, у меня только со "Следствия" и было (правда, не сразу и не так вот... концентрировано, да).
располагаю по хронологии появления, с пояснениями и примечаниями.
1. ***
Сейчас бы в Сызрань... но надо полы помыть и рыбу выгулять... я как будто не свою жизнь живу... еще и рыба эта
(какой-то очень известный, но не полностью воспроизведенный мной сетевой мем, во многом подходящий под жизнь Алексея Птицына, как он ее видел, особенно в начале)
Из пункта А в пункт Б
едет беда верхом на беде,
играет беда на ржавой трубе,
рыбу пугает в ржавой воде.
А рыбе бы в Сызрань, а рыбе бы в Нерехту!
рыбе прибиться бы к светлому берегу,
рыбе бы в небо - да нечем дышать.
Рыба глаза закрывает,
рыба пытается ждать,
пока
из пункта Б в пункт А
едет вера и едет мечта,
едет, сияя, любовь неземная
венчаться с бродягой у самого края...
А рыбе бы сердце, а рыбе бы легкие,
и дырку в груди, чтобы петь и не сдохнуть
а впрочем, пускай - легче встать на песок
сделать дырявою грудью
страшного ветра глоток
и уйти из сетей, что есть рыбья судьба,
до пункта Вечность из пункта А
(Алексей Сергеевич Птицын - собственно, мой персонаж. Такой... аналог Клеточникова, служивший в городе Дубравнике, а не в Петербурге, художник по образованию, агент партии Народная воля. Стих был первым (тогда я этого не знал еще:-)), написался как такой... ну, в какой-то мере отчет, точнее - рассказ про персонажа. Здесь, конечно, и "Прекрасная любовь" Шевчука, и рыба Антрекота, и история Софьи Леонтьевой и Михаила Гервера, и... И даже дырка в груди - потому что А.С. Птицын при аресте застрелился. Извините...)
2. ***
ветер степной и горячий
пыли намел на порог.
что тихий город наш прячет?
что в нем читать между строк?
соком налитые яблоки,
страхом налитые дни.
в городе тихом, в Дубравнике,
все безнадежно одни:
тусклы просторные улицы
главное зданье - тюрьма...
здесь ни о чем не волнуются,
разве что сходят с ума -
шепоты, шорохи, кашель
верить страшней, чем убить.
в этой реальности нашей
что взять взаймы у судьбы?
будем держаться, всего лишь
выучив первый урок...
...Павел, готово, посмотришь? -
это же твой некролог...
(этот - после того, как Инги в послеигровом обсуждении - мы говорили про разгром типографии и выход последних "Рабочих листков", уже чуть ли не рукописных или, если можно так сказать, отпечатанных с набора в последний момент - и вот Игни высказала мысль своей героини: мол, по привычке протягиваю черновик: "Павел, посмотри... ять, это же твой некролог". Ну и вот. А, еще тут есть отголосок послеигрового стиха Мыши: "а дальше по пыльному полю лишь южные вихри идут...")
3. *** /Про тюремную свадьбу/
Тили-тили-тесто
Жених и невеста -
Он в тюрьме, она на воле
Да на воле мало места
И в груди-то тесно -
Дырочка от пули
Дело-то известно
ах ты люли-люли!
Белую березу
Враз переломали.
Подступают грозы,
Гневу да печали
Дали волю дети -
люди молодые,
Что за все в ответе
Будут, есть и были.
Тили-тили-тесто
Жених и невеста
Он в тюрьме, она в тюрьме
Небо серое в окне
да над Божьим храмом -
И пред миром Божьим
Хоть подержаться нам бы
За руки!..
- Не можно!
Не ищите, люди
Правды с подлецами
Знать, оковы будут
Вашими венцами!
Тили-тили-тесто
Софья с Михаилом
Тили-тили-тесто
Попрощайся с милым
Будет неба мало,
будет в сердце тесно -
Начинай с начала:
Тили-тили-тесто...
.... и неотвратимо:
как Иван да Римма...
(Софья и Михаил Гервер, из осени 1880 года, Римма и Иван - из 1879... он в нем и остался)
про тюремную свадьбу... ну, вот тут будет рассказано и о ней тоже: отчет Михаила Гервера часть 1 и часть 2. А стих, в качестве то ли народного, то ли посмертно Птицыным принесенного в "Рабочий листок" - о нем расскажет Инги (тут, но вообще - у нее огромный отчет, как хорошая повесть уже. И все не дописан). Римма Шибанова и Иван Реннер - наши со Змеей персонажи с "Грозы", предшественника в какой-то мере "Тюрьмы и воли".
4. ***
Зинаиде Сивецкой
Понимаете... это все шляпка,
Шляпка из бежевой соломки
С длинной белой вуалью
Из ткани "хлопковый шифон".
Понимаете, ведь это так важно,
Если все, что осталось от жизни
Невеликой, простой, незначущей
Но всё-таки жизни - шляпка,
Шляпка из бежевой соломки.
И все, ни семьи и ни денег,
Ни свободы, ни рекомендаций -
Ни правды (а что она есть-то?
И где? -
>да, я вскоре найду)
А пока - клевета, да вот шляпка.
Одно перевесит другое
С длинной белой вуалью
С тухлым привкусом лжи.
А правда - она за стенкой.
Я чуть ее не упустила.
А правда не исчезает, нет,
Я по голосу узнаю
В лицо - нет, во многие лица,
И всегда перед ней - это важно -
Перед ней и за тех, незнакомых,
На чьи голоса она мне говорила
Говорила: не лги, не бойся
(Это страшно, но ты не бойся)
Перед ними, за них, перед правдой
Я буду держаться прямо
(Хотя б и руками за шляпку
С полями из бежевой соломки).
Ведь это так важно - держаться.
Держаться, держаться, держать.
(Зинаида Сивецкая - персонаж Любелии. У нее есть отчет из восьми частей: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8 - но тут как-то основное довольно конспективно сказано. Почему я Птицын написал от лица Сивецкой - не спрашивайте, так получилось:-))
5. ***
Надежде Андреевне
как жила надежда, жила-доживала,
перья точила, косу расплетала,
в черное зеркало как со дна смотрела,
спрашивала в зеркало тихо, как умела:
- Павел, а можно мне к тебе тоже,
вроде как сгинуть в зимней пороше,
вроде как лечь, да не встать - уплыть, утонуть?
дай я по твоей реке шугой прошуршу?
можно мне тоже?...
а он смеется, мол, не наш это путь.
можно мне?..
а он смеется - мол, помрешь - придушу.
как жила надежда, жила-проживала,
как свою надежду все другим раздавала.
типографским оттиском - следы на снегу:
я же не могу одна, я ничего не могу
а он все говорит, да не из зеркала - с линованного листка:
это все тоска, моя хорошая, все злая тоска
черной краской въелась - что в сердце, как в кожу.
а ты не думай, надежда, так у наших бывает,
мы-то с типографскими - погляди, как похожи:
дали слову бытие, оно горит да не тает
как жила надежда, жила да пела,
как она носила слово по градам-весям
а он все смеялся, мол, да ты всегда так умела,
а он просил ее: спой, мол, твое слово для песен
а она носила слово, вот как в стволе пулю,
а она носила слово, вот как в руках память,
а она носила слово, как своего сына...
(Павел - Павел Миролюбов, персонаж Кервена. Народоволец, редактор газеты "Рабочий листок", агент исполнительного комитета. Повешен в Дубравнике в ночь с 15 на 16 ноября 1880 года. Надежда Андреевна - персонаж Инги, что называется, см. примечание к стиху 3)
И да, "Надежду" Инги поет.
и о том, как все живы: пьеса-эпилог
располагаю по хронологии появления, с пояснениями и примечаниями.
1. ***
Сейчас бы в Сызрань... но надо полы помыть и рыбу выгулять... я как будто не свою жизнь живу... еще и рыба эта
(какой-то очень известный, но не полностью воспроизведенный мной сетевой мем, во многом подходящий под жизнь Алексея Птицына, как он ее видел, особенно в начале)
Из пункта А в пункт Б
едет беда верхом на беде,
играет беда на ржавой трубе,
рыбу пугает в ржавой воде.
А рыбе бы в Сызрань, а рыбе бы в Нерехту!
рыбе прибиться бы к светлому берегу,
рыбе бы в небо - да нечем дышать.
Рыба глаза закрывает,
рыба пытается ждать,
пока
из пункта Б в пункт А
едет вера и едет мечта,
едет, сияя, любовь неземная
венчаться с бродягой у самого края...
А рыбе бы сердце, а рыбе бы легкие,
и дырку в груди, чтобы петь и не сдохнуть
а впрочем, пускай - легче встать на песок
сделать дырявою грудью
страшного ветра глоток
и уйти из сетей, что есть рыбья судьба,
до пункта Вечность из пункта А
(Алексей Сергеевич Птицын - собственно, мой персонаж. Такой... аналог Клеточникова, служивший в городе Дубравнике, а не в Петербурге, художник по образованию, агент партии Народная воля. Стих был первым (тогда я этого не знал еще:-)), написался как такой... ну, в какой-то мере отчет, точнее - рассказ про персонажа. Здесь, конечно, и "Прекрасная любовь" Шевчука, и рыба Антрекота, и история Софьи Леонтьевой и Михаила Гервера, и... И даже дырка в груди - потому что А.С. Птицын при аресте застрелился. Извините...)
2. ***
ветер степной и горячий
пыли намел на порог.
что тихий город наш прячет?
что в нем читать между строк?
соком налитые яблоки,
страхом налитые дни.
в городе тихом, в Дубравнике,
все безнадежно одни:
тусклы просторные улицы
главное зданье - тюрьма...
здесь ни о чем не волнуются,
разве что сходят с ума -
шепоты, шорохи, кашель
верить страшней, чем убить.
в этой реальности нашей
что взять взаймы у судьбы?
будем держаться, всего лишь
выучив первый урок...
...Павел, готово, посмотришь? -
это же твой некролог...
(этот - после того, как Инги в послеигровом обсуждении - мы говорили про разгром типографии и выход последних "Рабочих листков", уже чуть ли не рукописных или, если можно так сказать, отпечатанных с набора в последний момент - и вот Игни высказала мысль своей героини: мол, по привычке протягиваю черновик: "Павел, посмотри... ять, это же твой некролог". Ну и вот. А, еще тут есть отголосок послеигрового стиха Мыши: "а дальше по пыльному полю лишь южные вихри идут...")
3. *** /Про тюремную свадьбу/
Тили-тили-тесто
Жених и невеста -
Он в тюрьме, она на воле
Да на воле мало места
И в груди-то тесно -
Дырочка от пули
Дело-то известно
ах ты люли-люли!
Белую березу
Враз переломали.
Подступают грозы,
Гневу да печали
Дали волю дети -
люди молодые,
Что за все в ответе
Будут, есть и были.
Тили-тили-тесто
Жених и невеста
Он в тюрьме, она в тюрьме
Небо серое в окне
да над Божьим храмом -
И пред миром Божьим
Хоть подержаться нам бы
За руки!..
- Не можно!
Не ищите, люди
Правды с подлецами
Знать, оковы будут
Вашими венцами!
Тили-тили-тесто
Софья с Михаилом
Тили-тили-тесто
Попрощайся с милым
Будет неба мало,
будет в сердце тесно -
Начинай с начала:
Тили-тили-тесто...
.... и неотвратимо:
как Иван да Римма...
(Софья и Михаил Гервер, из осени 1880 года, Римма и Иван - из 1879... он в нем и остался)
про тюремную свадьбу... ну, вот тут будет рассказано и о ней тоже: отчет Михаила Гервера часть 1 и часть 2. А стих, в качестве то ли народного, то ли посмертно Птицыным принесенного в "Рабочий листок" - о нем расскажет Инги (тут, но вообще - у нее огромный отчет, как хорошая повесть уже. И все не дописан). Римма Шибанова и Иван Реннер - наши со Змеей персонажи с "Грозы", предшественника в какой-то мере "Тюрьмы и воли".
4. ***
Зинаиде Сивецкой
Понимаете... это все шляпка,
Шляпка из бежевой соломки
С длинной белой вуалью
Из ткани "хлопковый шифон".
Понимаете, ведь это так важно,
Если все, что осталось от жизни
Невеликой, простой, незначущей
Но всё-таки жизни - шляпка,
Шляпка из бежевой соломки.
И все, ни семьи и ни денег,
Ни свободы, ни рекомендаций -
Ни правды (а что она есть-то?
И где? -
>да, я вскоре найду)
А пока - клевета, да вот шляпка.
Одно перевесит другое
С длинной белой вуалью
С тухлым привкусом лжи.
А правда - она за стенкой.
Я чуть ее не упустила.
А правда не исчезает, нет,
Я по голосу узнаю
В лицо - нет, во многие лица,
И всегда перед ней - это важно -
Перед ней и за тех, незнакомых,
На чьи голоса она мне говорила
Говорила: не лги, не бойся
(Это страшно, но ты не бойся)
Перед ними, за них, перед правдой
Я буду держаться прямо
(Хотя б и руками за шляпку
С полями из бежевой соломки).
Ведь это так важно - держаться.
Держаться, держаться, держать.
(Зинаида Сивецкая - персонаж Любелии. У нее есть отчет из восьми частей: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8 - но тут как-то основное довольно конспективно сказано. Почему я Птицын написал от лица Сивецкой - не спрашивайте, так получилось:-))
5. ***
Надежде Андреевне
как жила надежда, жила-доживала,
перья точила, косу расплетала,
в черное зеркало как со дна смотрела,
спрашивала в зеркало тихо, как умела:
- Павел, а можно мне к тебе тоже,
вроде как сгинуть в зимней пороше,
вроде как лечь, да не встать - уплыть, утонуть?
дай я по твоей реке шугой прошуршу?
можно мне тоже?...
а он смеется, мол, не наш это путь.
можно мне?..
а он смеется - мол, помрешь - придушу.
как жила надежда, жила-проживала,
как свою надежду все другим раздавала.
типографским оттиском - следы на снегу:
я же не могу одна, я ничего не могу
а он все говорит, да не из зеркала - с линованного листка:
это все тоска, моя хорошая, все злая тоска
черной краской въелась - что в сердце, как в кожу.
а ты не думай, надежда, так у наших бывает,
мы-то с типографскими - погляди, как похожи:
дали слову бытие, оно горит да не тает
как жила надежда, жила да пела,
как она носила слово по градам-весям
а он все смеялся, мол, да ты всегда так умела,
а он просил ее: спой, мол, твое слово для песен
а она носила слово, вот как в стволе пулю,
а она носила слово, вот как в руках память,
а она носила слово, как своего сына...
(Павел - Павел Миролюбов, персонаж Кервена. Народоволец, редактор газеты "Рабочий листок", агент исполнительного комитета. Повешен в Дубравнике в ночь с 15 на 16 ноября 1880 года. Надежда Андреевна - персонаж Инги, что называется, см. примечание к стиху 3)
И да, "Надежду" Инги поет.
и о том, как все живы: пьеса-эпилог