Августа умерла, но кошкам я про это не говорю
В каждом городе, у каждого из нас есть какие-то удивительные знакомые-закладки. Как когда закладываешь книжку на интересном месте, чтобы потом вернуться и перечитать или начать читать заново. Вот и в городах есть такие люди. Глядя на них, возвращаясь снова и снова так и не можешь понять то ли город читает тебя заново то ли начал читать с того момента, где остановился в прошлый раз.
С Августой я познакомилась прошлой зимой в одном приморском городе. Я ездила туда по выходным, а она кормила кошек. Каждый день, выходя к ним в своей винтажной шляпке и пальто, и пока ее хвостатые ели, она рассказывала мне про жизнь, про Севастополь, который был теперь для нее на другом конце света и про то, как почти сто лет назад все было совсем-совсем по другому.
- Я бы и сейчас, наверное, жила бы по-другому. Но кошек нужно кормить. Вот, хожу, кормлю.
И кошки мяукали и царственно выгибали спины, разрешая себя гладить, соглашаясь, что да, все могло бы быть по другому, но кошек нужно кормить и к морю тоже нужно ходить. Пока есть море и кошки, то все бессмертны, согласитесь.
Я соглашалась с Августой. В ней было почти сто лет стенобойного обяния, лукавства и примерно метр шестьдесят роста.
- Да нет, я не одинокая старая курица, ты не думай. Просто муж кошек не любит. Мы с ним и поженились-то смешно. Работали вместе, гуляли. Ну, домой шли, через парк, мимо органного зала и он всегда так смешил меня. А однажды уехал по делам. И стало как-то тянуть в животе. Думала изжога, а оказалось, что любовное томление.
Приехать в этот же город я смогла не скоро. Не потому что куда-то переехала, а просто потому что закрутилась. Ездила по командировка, раз пять осядала пеплом и заново возрождалась от любовных переживаний и попыток заработать все деньги мира, но неизменно посмеивалась, вспоминая "Думала, что изжога, а оказалось любовное томление".
Кошек кормила мужчина в зеленой куртке. Чтобы кошки узнали его он держал в руках шляпу Августы, ту самую удивительную зеленую с большим чуть облезшим цветком.
- А... а где Августа?
Мужчина, который оказался мужем и ему тоже, кажется, было под сто лет грустно кивнул, - Августа умерла. Но кошкам я про это не говорю. Пусть думают, что она кормит кошек где-то в другом месте.
Но что-то мне подсказывает, что кошки знали.
Во всяком случае, они очень старались быть поближе к человеку, который их теперь кормил потому что кто-то же должен, хоть и не любил, кормить кошек. Давали себя погладить и рассказывали ему что-то хорошее на своем, кошачьем языке.
Один из самых старых котов тронул меня лапкой, чуть оттеснил и начал тереться об ноги мужа Августы.
Словно хотел сказать, - "Августа умерла, но мы ему об этом не говорим. Пусть думает, что она просто пошла погулять у моря и покормить кошек в другом месте".
С Августой я познакомилась прошлой зимой в одном приморском городе. Я ездила туда по выходным, а она кормила кошек. Каждый день, выходя к ним в своей винтажной шляпке и пальто, и пока ее хвостатые ели, она рассказывала мне про жизнь, про Севастополь, который был теперь для нее на другом конце света и про то, как почти сто лет назад все было совсем-совсем по другому.
- Я бы и сейчас, наверное, жила бы по-другому. Но кошек нужно кормить. Вот, хожу, кормлю.
И кошки мяукали и царственно выгибали спины, разрешая себя гладить, соглашаясь, что да, все могло бы быть по другому, но кошек нужно кормить и к морю тоже нужно ходить. Пока есть море и кошки, то все бессмертны, согласитесь.
Я соглашалась с Августой. В ней было почти сто лет стенобойного обяния, лукавства и примерно метр шестьдесят роста.
- Да нет, я не одинокая старая курица, ты не думай. Просто муж кошек не любит. Мы с ним и поженились-то смешно. Работали вместе, гуляли. Ну, домой шли, через парк, мимо органного зала и он всегда так смешил меня. А однажды уехал по делам. И стало как-то тянуть в животе. Думала изжога, а оказалось, что любовное томление.
Приехать в этот же город я смогла не скоро. Не потому что куда-то переехала, а просто потому что закрутилась. Ездила по командировка, раз пять осядала пеплом и заново возрождалась от любовных переживаний и попыток заработать все деньги мира, но неизменно посмеивалась, вспоминая "Думала, что изжога, а оказалось любовное томление".
Кошек кормила мужчина в зеленой куртке. Чтобы кошки узнали его он держал в руках шляпу Августы, ту самую удивительную зеленую с большим чуть облезшим цветком.
- А... а где Августа?
Мужчина, который оказался мужем и ему тоже, кажется, было под сто лет грустно кивнул, - Августа умерла. Но кошкам я про это не говорю. Пусть думают, что она кормит кошек где-то в другом месте.
Но что-то мне подсказывает, что кошки знали.
Во всяком случае, они очень старались быть поближе к человеку, который их теперь кормил потому что кто-то же должен, хоть и не любил, кормить кошек. Давали себя погладить и рассказывали ему что-то хорошее на своем, кошачьем языке.
Один из самых старых котов тронул меня лапкой, чуть оттеснил и начал тереться об ноги мужа Августы.
Словно хотел сказать, - "Августа умерла, но мы ему об этом не говорим. Пусть думает, что она просто пошла погулять у моря и покормить кошек в другом месте".