Полигонные хроники, фрагмент 1
Или, как выразился г-н соавтор, "два кандидата под кустом". Справедливости ради стоит сказать, что подкустовные выползни были все и ещё с утра, а я натурально замещала того самого майора Матвеева, который участковый сами знаете, в каком посёлке. Кто угодно им стал бы, спустя 33 будильника, учитывая, что мне обычно хватает одного. Завтракали приапическими отрубями все, включая представителей сильного паркета и линолеума ("Вот тебе ещё, полную горсточку! -- Ты хоть понимаешь, как это звучит?! -- Именно поэтому и предлагаю"). Потом всех троянских коней и есаула живыми на полигон забрал ураган "Елена Прекрасная".
Там выяснилось, что добрые орги "Медвежки" регистрируют даже умалишённых, а в кабаке сначала кормят, а потом задают вопросы. Друг-католик, высекая из воздуха искры кудрями, смотрит поверх очков, мол, черти зелёные, бесстыжие, где ваша посуда? Нету? А вот она! В любой непонятной ситуации всех кормить! "А она одного комбайнёра уполовником в состояние инвалидности привела!"(с).
У кого сверчок за очагом, а за очагом кабака точно завёлся чёрт. Он был воспитанный и тихо сидел в уголку, в муках рожая в блокнот с ликом Булгакова очередную версификалию после совещуги с католиком. Штука получилась типичное дитя алкоголика: дикое, примитивное, тупое, ворует и матом ругается. А то ли ещё будет к Зиланту. Об остальном пока молчок, но о великодушии и буйстве творческих и административных порывов друга-католика молчать никак не могу. Равно как и об атмосфере кабака, камрады не дадут соврать, я с утра потом даже вспомнила, как стоят у плиты и в традициях адской кухни нафигачила какого-то картойфеля, умудрившись никого не отравить.
Обозрев все предложенные взору красоты, эти самые зарегистрированные пошли ставить себе капельницу с глюкозой возле медовушной палатки. Правда, некоторым надо было выдавать неоновую вывеску, а не скромный браслетик, чтобы не было искушения изгнать из своей среды как чужеродный элемент: в какой-то момент к одиноко дрейфующему Профессору подошли полигонные блюстители нравов и начали проверять правомерность нахождения почтенного научного мэтра в лесу по Ярославлем. Мэтр показал им охранную грамоту и старался больше от коллектива не отбиваться.
Дневная часть лекции была перекрещена глашатаем в "мастер-класс" по демонологии, после чего каждый набежавший мужеска пола считал своим долгом спросить, будут ли суккубы. Я на суккуба была похожа мало, Профессор ещё менее, но часть мужиков с пивом таки остались нас послушать, и не только они. На этой стадии нас нашла Верыч, наш прекрасный акын и кальянная фея. А человек-волхв, которого отныне и навеки будут называть Кострома, пытался превратить нашу лекцию в свою, но потом осознал неуместность подобных движений души и просто очень активно участвовал в дискуссии. Уже стало хорошей традицией, когда молчаливые гекконы в зале -- не наш выбор, только люди очень любознательные, задающие массу вопросов. Не зря, стало быть, ломали лавочки-то! Кстати, об открытых переломах лавочек. Они были типично полигонные, из говна и палок, но г-н соавтор умудрился сломать три с половиной (одну он поправил и свернул вторично, либо она попыталась ожить и унести его в свой волшебный край в благодарность за спасение). За это ему дали гордое звание многосерийного убийцы мебели, маньяка-лавочника, потому как сиживали на подобных хрупких конструкциях и гораздо более габаритные и вдобавок нетрезвые туловища, но без ущерба обходилось. Учёный человек -- опасный человек, так-то!
Лекцию удалось закончить только потому, что вышел лимит времени, в газебятню пришли орги следующего мероприятия, иначе, боюсь, мы ещё часа два беседовали на тему технологии избиения домовых поленом, простановки свечек всем методом князя Ягайло и протча тако. Учитывая, сколько всего интересного было на фестивале, крайне отрадно сознавать, что кто-то предпочёл слушать нас. Будучи хм...артистом разговорного жанра сложно конкурировать, к примеру, с исполнительницами танцев живота, бойцами ристалища, мастерами художественной флагистики (это вот те самые сбанде-что-то там) и прочими колоритнейшими участниками Медвежки.
Мы с соавтором (а позднее и с примкнувшим Напалм Сергеичем) дерзко ходили по ролевому фесту в костюме цивилов, разве что к вечеру я облачилась в отжатый балахон и соорудила тюрбан из арафатки, но не потому, что придумала бомж-версию костюма безумного араба Абдуллы, а по причине похолодания.
Когда к нам присоединились человек-Артём и его чудо-рюкзак, а Эрик Хаосович с Тан ещё нет, поступило предложение уйти за границы здравого смысла на другие берега мелкого, но в достаточной степени стрёмного ручейка, переправа через который и породила мем "мост из мужиков". Сначала с перекинутых на другой берег сучковатых брёвен должны были бы дождём посыпаться мужики (Инквизитер потому что в скользких сапогах и беспомощном костюме, человек-Артём ради приключений, Профессор за компанию, поскольку пища и напитки у человека-Артёма), а потом по ним можно было бы пройти мне, не будь я точно уверена, что минимум один из них стащит в яму ко всем, чтобы не выпендривалась. Как те самые мальчики, которых выкидывали с обрыва в Спарте, угу.
Там выяснилось, что добрые орги "Медвежки" регистрируют даже умалишённых, а в кабаке сначала кормят, а потом задают вопросы. Друг-католик, высекая из воздуха искры кудрями, смотрит поверх очков, мол, черти зелёные, бесстыжие, где ваша посуда? Нету? А вот она! В любой непонятной ситуации всех кормить! "А она одного комбайнёра уполовником в состояние инвалидности привела!"(с).
У кого сверчок за очагом, а за очагом кабака точно завёлся чёрт. Он был воспитанный и тихо сидел в уголку, в муках рожая в блокнот с ликом Булгакова очередную версификалию после совещуги с католиком. Штука получилась типичное дитя алкоголика: дикое, примитивное, тупое, ворует и матом ругается. А то ли ещё будет к Зиланту. Об остальном пока молчок, но о великодушии и буйстве творческих и административных порывов друга-католика молчать никак не могу. Равно как и об атмосфере кабака, камрады не дадут соврать, я с утра потом даже вспомнила, как стоят у плиты и в традициях адской кухни нафигачила какого-то картойфеля, умудрившись никого не отравить.
Обозрев все предложенные взору красоты, эти самые зарегистрированные пошли ставить себе капельницу с глюкозой возле медовушной палатки. Правда, некоторым надо было выдавать неоновую вывеску, а не скромный браслетик, чтобы не было искушения изгнать из своей среды как чужеродный элемент: в какой-то момент к одиноко дрейфующему Профессору подошли полигонные блюстители нравов и начали проверять правомерность нахождения почтенного научного мэтра в лесу по Ярославлем. Мэтр показал им охранную грамоту и старался больше от коллектива не отбиваться.
Дневная часть лекции была перекрещена глашатаем в "мастер-класс" по демонологии, после чего каждый набежавший мужеска пола считал своим долгом спросить, будут ли суккубы. Я на суккуба была похожа мало, Профессор ещё менее, но часть мужиков с пивом таки остались нас послушать, и не только они. На этой стадии нас нашла Верыч, наш прекрасный акын и кальянная фея. А человек-волхв, которого отныне и навеки будут называть Кострома, пытался превратить нашу лекцию в свою, но потом осознал неуместность подобных движений души и просто очень активно участвовал в дискуссии. Уже стало хорошей традицией, когда молчаливые гекконы в зале -- не наш выбор, только люди очень любознательные, задающие массу вопросов. Не зря, стало быть, ломали лавочки-то! Кстати, об открытых переломах лавочек. Они были типично полигонные, из говна и палок, но г-н соавтор умудрился сломать три с половиной (одну он поправил и свернул вторично, либо она попыталась ожить и унести его в свой волшебный край в благодарность за спасение). За это ему дали гордое звание многосерийного убийцы мебели, маньяка-лавочника, потому как сиживали на подобных хрупких конструкциях и гораздо более габаритные и вдобавок нетрезвые туловища, но без ущерба обходилось. Учёный человек -- опасный человек, так-то!
Лекцию удалось закончить только потому, что вышел лимит времени, в газебятню пришли орги следующего мероприятия, иначе, боюсь, мы ещё часа два беседовали на тему технологии избиения домовых поленом, простановки свечек всем методом князя Ягайло и протча тако. Учитывая, сколько всего интересного было на фестивале, крайне отрадно сознавать, что кто-то предпочёл слушать нас. Будучи хм...артистом разговорного жанра сложно конкурировать, к примеру, с исполнительницами танцев живота, бойцами ристалища, мастерами художественной флагистики (это вот те самые сбанде-что-то там) и прочими колоритнейшими участниками Медвежки.
Мы с соавтором (а позднее и с примкнувшим Напалм Сергеичем) дерзко ходили по ролевому фесту в костюме цивилов, разве что к вечеру я облачилась в отжатый балахон и соорудила тюрбан из арафатки, но не потому, что придумала бомж-версию костюма безумного араба Абдуллы, а по причине похолодания.
Когда к нам присоединились человек-Артём и его чудо-рюкзак, а Эрик Хаосович с Тан ещё нет, поступило предложение уйти за границы здравого смысла на другие берега мелкого, но в достаточной степени стрёмного ручейка, переправа через который и породила мем "мост из мужиков". Сначала с перекинутых на другой берег сучковатых брёвен должны были бы дождём посыпаться мужики (Инквизитер потому что в скользких сапогах и беспомощном костюме, человек-Артём ради приключений, Профессор за компанию, поскольку пища и напитки у человека-Артёма), а потом по ним можно было бы пройти мне, не будь я точно уверена, что минимум один из них стащит в яму ко всем, чтобы не выпендривалась. Как те самые мальчики, которых выкидывали с обрыва в Спарте, угу.