Яжпрозаик-2
Литературный конкурс,тур второй
Жёлтая панама
- Кирю-ша! Смени штаны! Ты промок!
Жёлтая панама Эльвиры Харитоновны маячит на пригорке сигналом "игра окончена". Кирилл, хрупкий бледный юноша неполных пятнадцати лет, становится будто ниже ростом, глаза его наполняются привычной тоской.
- Всё, ребят. На сегодня всё.
Малыши разочарованы. Рассказ о жизни тритонов захватил их, банки только начали наполняться ценными трофеями. Кирилл умеет сделать так, что всё вокруг приобретает особый смысл. Незаметное становится явным, непонятное очевидным. Каждый день ребята собираются у источника, и новая серия удивительных приключений начинается.
- Иду, мам!
Важно не дать Эльвире Харитоновне спуститься с пригорка. Иначе саркастических замечаний не избежать. Кирилл машет матери. В ответ она театрально вздыхает всем телом и словно гружёный баркас отваливает в порт приписки, к дому. Жёлтая панама колышется в кустах и исчезает.
- Собери-ка мне смородины, - командует мать. - Давление, головы не поднять, а ты всё шляешься.
Кирилл покорно берёт корзинку. Смородина только повод. Мать забудет о ягодах, едва приказание будет исполнено. Главное, чтобы она сейчас унялась и не мешала думать. Но нет. Жёлтая панама вспыхивает на веранде. Эльвира Харитоновна желает говорить, лучшей трибуны, чем веранда, не найти. Жалобный скрип кресла и чирканье зажигалки оповещают о начале выступления.
- Приходила эта твоя. Как её? - мать жадно затягивается ментоловой сигаретой, - Наташка! Где Кирилл да где Кирилл. Наглая! Глаза плошки, ноги спички, а туда же. Фиг тебе, деточка, а не Кирилл. - Эльвира Харитоновна выдерживает паузу, наслаждаясь реакцией аудитории, - Не, ты не бойся, я так не сказала. Сказала, ты с Ольгой ушёл. Путь поищет дурища.
- Зачем ты соврала, мама? - голос Кирилла звучит на тон выше, значит, она нашла верные слова и можно продолжать. Эльвира Харитоновна берёт дыхание.
- Почему сразу соврала? Я предположила, выдала желаемое за действительное! Я и бабке её сказала - не вашей Наташи печаль мой Кирюша, нечего за ним бегать, голыми ногами сучить.
Мать выпускает дым из ноздрей. Подступает тошнота. Кирилл замирает и старается не дышать. Только бы она молчала. Только бы молчала.
- И знаешь, что бабка? Вообрази! Она сказала, чёрт, как же она сказала… Эти Раевские, они ж с подвывертом все… Во! Вспомнила! «Я надеюсь, Эльвира Харитоновна, что вижу вас у себя в последний раз!» Не, ты слышал? Она надеется!
Не услышав ответа на свой такой удачный пассаж, Эльвира Харитоновна просит кофе, он вскоре подан в нужной чашке и нужной крепости.
- Мам, я почитаю?
- Читай, горе, моё. Одно чтение на уме да головастики. Эх, отец не дожил, он бы тебе показал головастиков, а у меня здоровья нет, горькая моя доля.
Мать, похоже, уснула. Но читать не получается. Кирилл видит застывшие от ужаса глаза Наташи. Жёлтая панама победно реет в дверном проёме летнего домика, где они - о ужас! - сидят непозволительно близко друг к другу. «Спелись, голубки? А ну, брысь отсюда, шваль! Пшла вон, чтоб духу твоего здесь не было!»
От тягостных мыслей Кирилла отвлекает знакомый свист. Наташка! Он вылезает в окно и по приставной лестнице спускается в сад. Дорожка к калитке просматривается с веранды. Кирилл кошкой взлетает на забор и прыгает в кусты сирени.
- Сбежал? - смеётся Наташка, - Молодец!
- Наташ, ты не подумай… Мать просто...
- Да бог с ней. Бабушка всегда рада тебя видеть и всё понимает. Придёшь? Сегодня плюшки с корицей!
Наташка целует Кирилла и исчезает. Мальчик поднимается на веранду. Мать храпит в кресле. Жёлтая панама съехала на лицо и противно трясётся от мощного дыхания. Прекратить это дыхание - дело техники. Он справится.
Жёлтая панама
- Кирю-ша! Смени штаны! Ты промок!
Жёлтая панама Эльвиры Харитоновны маячит на пригорке сигналом "игра окончена". Кирилл, хрупкий бледный юноша неполных пятнадцати лет, становится будто ниже ростом, глаза его наполняются привычной тоской.
- Всё, ребят. На сегодня всё.
Малыши разочарованы. Рассказ о жизни тритонов захватил их, банки только начали наполняться ценными трофеями. Кирилл умеет сделать так, что всё вокруг приобретает особый смысл. Незаметное становится явным, непонятное очевидным. Каждый день ребята собираются у источника, и новая серия удивительных приключений начинается.
- Иду, мам!
Важно не дать Эльвире Харитоновне спуститься с пригорка. Иначе саркастических замечаний не избежать. Кирилл машет матери. В ответ она театрально вздыхает всем телом и словно гружёный баркас отваливает в порт приписки, к дому. Жёлтая панама колышется в кустах и исчезает.
- Собери-ка мне смородины, - командует мать. - Давление, головы не поднять, а ты всё шляешься.
Кирилл покорно берёт корзинку. Смородина только повод. Мать забудет о ягодах, едва приказание будет исполнено. Главное, чтобы она сейчас унялась и не мешала думать. Но нет. Жёлтая панама вспыхивает на веранде. Эльвира Харитоновна желает говорить, лучшей трибуны, чем веранда, не найти. Жалобный скрип кресла и чирканье зажигалки оповещают о начале выступления.
- Приходила эта твоя. Как её? - мать жадно затягивается ментоловой сигаретой, - Наташка! Где Кирилл да где Кирилл. Наглая! Глаза плошки, ноги спички, а туда же. Фиг тебе, деточка, а не Кирилл. - Эльвира Харитоновна выдерживает паузу, наслаждаясь реакцией аудитории, - Не, ты не бойся, я так не сказала. Сказала, ты с Ольгой ушёл. Путь поищет дурища.
- Зачем ты соврала, мама? - голос Кирилла звучит на тон выше, значит, она нашла верные слова и можно продолжать. Эльвира Харитоновна берёт дыхание.
- Почему сразу соврала? Я предположила, выдала желаемое за действительное! Я и бабке её сказала - не вашей Наташи печаль мой Кирюша, нечего за ним бегать, голыми ногами сучить.
Мать выпускает дым из ноздрей. Подступает тошнота. Кирилл замирает и старается не дышать. Только бы она молчала. Только бы молчала.
- И знаешь, что бабка? Вообрази! Она сказала, чёрт, как же она сказала… Эти Раевские, они ж с подвывертом все… Во! Вспомнила! «Я надеюсь, Эльвира Харитоновна, что вижу вас у себя в последний раз!» Не, ты слышал? Она надеется!
Не услышав ответа на свой такой удачный пассаж, Эльвира Харитоновна просит кофе, он вскоре подан в нужной чашке и нужной крепости.
- Мам, я почитаю?
- Читай, горе, моё. Одно чтение на уме да головастики. Эх, отец не дожил, он бы тебе показал головастиков, а у меня здоровья нет, горькая моя доля.
Мать, похоже, уснула. Но читать не получается. Кирилл видит застывшие от ужаса глаза Наташи. Жёлтая панама победно реет в дверном проёме летнего домика, где они - о ужас! - сидят непозволительно близко друг к другу. «Спелись, голубки? А ну, брысь отсюда, шваль! Пшла вон, чтоб духу твоего здесь не было!»
От тягостных мыслей Кирилла отвлекает знакомый свист. Наташка! Он вылезает в окно и по приставной лестнице спускается в сад. Дорожка к калитке просматривается с веранды. Кирилл кошкой взлетает на забор и прыгает в кусты сирени.
- Сбежал? - смеётся Наташка, - Молодец!
- Наташ, ты не подумай… Мать просто...
- Да бог с ней. Бабушка всегда рада тебя видеть и всё понимает. Придёшь? Сегодня плюшки с корицей!
Наташка целует Кирилла и исчезает. Мальчик поднимается на веранду. Мать храпит в кресле. Жёлтая панама съехала на лицо и противно трясётся от мощного дыхания. Прекратить это дыхание - дело техники. Он справится.