(no subject)
«Сейчас поздняя ночь и я сижу в середине невероятно унылого гостиничного номера, окруженный 190 миллионами русских, четырьмя фотоаппаратами, дюжинами экспонированных и еще большим количеством неэкспонированных пленок, рядом храпит Стейнбек, и я очень несчастлив. Все эти сто девяносто миллионов русских против меня. Они не фланируют по улицам и не собираются толпами на перекрестках, молодые парочки не обнимаются и не целуются на бульварах.
Эти русские оказались очень правильными, «морально устойчивыми», много и тяжело работающими людьми, а это так скучно для фотографа. Кажется, им даже нравится такой образ жизни, и еще они очень не любят или боятся фотографироваться. Мои четыре камеры, которыми я снимал войны и революции, им противны, и каждый раз, когда я нажимаю на спуск, я ощущаю, что я делаю что-то неправильное».
Роберт Капа
Эти русские оказались очень правильными, «морально устойчивыми», много и тяжело работающими людьми, а это так скучно для фотографа. Кажется, им даже нравится такой образ жизни, и еще они очень не любят или боятся фотографироваться. Мои четыре камеры, которыми я снимал войны и революции, им противны, и каждый раз, когда я нажимаю на спуск, я ощущаю, что я делаю что-то неправильное».
Роберт Капа