11 (23) июля 1812 года. Сражение при Салтановке. Фланговый маневр
Раевский решил маневром обойти правый фланг неприятеля. Для чего 26-й пехотной дивизии генерал-майора Ивана Фёдоровича Паскевича приказано было идти через лес к деревне Фатовой.
"… генерал Раевский приказал мне взять мою дивизию, три полка казаков, Ахтырский гусарский полк и идти неприятелю во фланг. Генерал Раевский полагал, что я обойду правое крыло неприятеля, обо оно было в версте от дороги. Он намерен был, когда я выйду из лесу на ровное место и вделаю нападение с фланга, ударить в центр с 12-ю дивизией…
…На этом пространстве тянутся леса. Я должен был идти по тропинке, пробираясь между деревьев по три человека в ряд…
…В половине леса я встретил наших стрелков, отступивших от стрелков французских. Неприятель по той же самой дороге обходил наш левый фланг. Стрелки моих первых батальонов остановили и опрокинули неприятельских. Я приказал гнать их до опушки леса и сам следовал с остальными войсками. Голову моей колонны составляли батальоны Орловский и один Нежегородский, за ним 12 орудий, потом полтавский полк, ещё 6 орудий и ладожский полк с другим нижегородским батальоном, 2 орудия и, наконец, кавалерия.»
командир 26-й пехотной дивизии
генерал-майор Иван Фёдорович Паскевич)
Первоначально маневр имел успех. Батальон 85-го полка линейной пехоты, занимавший позицию на правом берегу речки и, выдвинутый ему на помощь батальон 108-го полка линейной пехоты, были опрокинуты и отступили на другую сторону оврага. На занятой возвышенности Паскевич поставил батарею в двенадцать орудий и под её прикрытием перешёл речку. Вновь процитирую Паскевича:
«Выйдя из леса, я нашёл стрелков, исполнивших моё приказание и у опушки перестреливавшихся с неприятелем, залёгшим за малым возвышением перед деревней Фатовой. Позади них увидел я сверкание двух французских колонн. Расстояние между ними было не более 60 сажень. Густой лес не позволял мне свернуть войска в колонну. Я принужден был, принимая вправо по отделения, по мере выхода из лесу строить их фрунтом у опушки. Перестрелка продолжалась. Чтобы построить взводы, я должен был выехать за 30 сажень от неприятеля. Тут же был и полковник [Василий Алексеевич] Сысоев [3-й].
Лишь только два батальона были вытянуты в линию, я приказал [шефу Нижегородского пехотного полка] полковнику [Николаю Фёдоровичу] Ладыженскому ударить с криком «ура» на неприятеля, гнать его до речки, опрокинуть на мосту и, заняв на той стороне первые дома, ждать моего приказания. Неприятель действительно был тотчас опрокинут и бежал более полутораста сажень до мосту. Видя, что батальоны переходят мост, я выдвинул 12 орудий на высоту и приказал Полтавскому полку под прикрытием этой батареи идти так же на ту сторону.»
Бывшие на правом берегу французские батальоны ретировались на левый.
«В эту самую минуту неприятель, казалось, сделал новую и серьезную попытку перейти овраг, около плотины; батальон 108[-го полка линейной пехоты] (полковник Ашар), занимавший там первое место, после долгой и оживлённой перестрелки начал в полном порядке отступление, которое было замечено маршалом [Даву]; он тотчас бросился к батальону, остановил его на месте, заставил его стать лицом к неприятелю и начал командовать ему ружейные приёмы, как на учении. Тщетно доказывал батальонный командир, что он начал отступление только потому, что истощил свои патроны (извинение, правда, довольно плохое) и что он готов стать опять на свою позицию, как только получит приказ об этом; маршал ничего слышать не хотел, и, убеждённый, что только один страх породил это отступление, он придумал поднять дух людей и возвратить им всё их хладнокровие, заставляя их производить учение, как будто бы находились в ста верстах от неприятеля. А неприятель между тем продолжал двигаться вперед, и каждый видел его полчища, проходящие уже овраг, на расстоянии половины ружейного выстрела. Вскоре принуждены были предупредить об этом маршала, который, страдая, как известно, сильной близорукостью, не заметил, какие успехи делает атака и не подозревал о крайней важности положения. Он прекратил тогда учение этого несчастного батальона 108.»
(адъютант командира 4-й пехотной дивизии
капитан Жан Мари Фел и кс Жиро де л'Эн)
Однако, и русским не удалось закрепиться на другом берегу.
«Нижегородский и Орловский батальоны, опрокинув вначале неприятеля и перейдя мост, заняли корчму и небольшую деревню в несколько изб по той стороне речки. Едва они стали устраиваться, выходя из этой малой деревни, как четыре французских батальона, лежащие в ржи, поднялись в 30 саженях, сделали залп и ударили в штыки. Бой завязался рукопашный. Французы бросились на белое знамя Орловского полка и взяли его у убитого прапорщика. Наш унтер-офицер выхватил его у француза, но сам был убит. Знамя опять потеряно. Ещё раз оно было схвачено нашими, и в драке древко сломано. В это время адъютант Орловского полк бросился в середину, отнял знамя и вынес его из схватки. Полковник Ладыженский был ранен в челюсть и упал. Половина наших двух батальонов убита или ранена. Они принуждены были отступить и отброшены в лес.»
командир 26-й пехотной дивизии
генерал-майор Иван Фёдорович Паскевич)
В свою очередь, рядовой Нижегородского полка Кандиоти захватил неприятельское знамя, но и его хозяевам удалось отбить. Прапорщик Полтавского полка Трофимов «первый подбежал к французской батарее и переранил ружейными выстрелами многих её артиллеристов; заставил напоследок эту батарею умолкнуть и облегчил этим атаку нашей колонны».
Но с возвращением подразделений, подвергшихся «учению» маршала Даву и подходом двух свежих батальонов 61-го полка линейной пехоты численность французов у Фатовой достигла 10 батальонов и они отбросили русских. Упомянутый выше полковник Жак Мишель Франсуа Ашар с двумя батальонами переправился на левый берег ручья и атаковал с фланга.
«Устроив артиллерию, я с высоты увидел, с кем имею дело. Пехота неприятеля стояла в две линии от большой дороги до самого лесу. В третьей линии была кавалерия. Придвинув батарею ещё в 6 орудий и поставив Ладожский полк на левом фланге, я поехал на правый фланг. К удивлению нахожу, что стрелки неприятельские, засевшие там в овраге, усиливают огонь. Артиллерия наша, теряя людей и лошадей, снимается с позиции. Я удержал их. Между тем вижу, что Полтавский полк отступает, [шеф полка] полковник [Антон Иванович Липгарт] ранен [навылет в руку].
Приказав полку остановиться, еду дальше, ожидая встретить Орловский и Нижегородские батальоны, и вижу два батальона, выходящие из лесу в тыл моей позиции. Я поскакал к ним, но, к моему удивлению, вижу в 30 уже шагах французских гренадер. Ими командовал полковник Ашар. Французы погнали наши батальоны и были у нас почти в тылу. «Ребята, вперёд!» - закричал я Полтавскому полку. Они колеблются. «Ура! В штыки!». Они ни с места. Из рядов слышу я голос: Хотя бы артиллерия была с нами». «Хорошо, - сказал я, - держитесь здесь». Скачу к артиллерии, устраиваю позади моей позиции батарею в 4 орудия, возвращаюсь к Полтавскому полку и отвожу его на артиллерию. Неприятель, увидев отступление их, бросился с криком «en avant». Полк раздался, и картечь ударила в французские батальоны. Они остановились, смешались. Я подъезжаю к Полтавскому полку, командую «вперёд». Они бросаются и гонят неприятеля до самых мостов. Тут лошадь моя была ранена двумя пулями.»
командир 26-й пехотной дивизии
генерал-майор Иван Фёдорович Паскевич)
Полтавский полк намеревается снова перейти овраг, но Паскевич, уже успевший оценить численность неприятеля и перспективы своего наступления, останавливает его: - «Полтавский полк было занёся. Я едва остановил его и воротил к опушке леса».
Дальше командир 26-й дивизии атак не предпринимал, отправив Раевскому сообщение, что встретил на левом фланге «...не шесть, но, может быть двадцать тысяч, и если их необходимо сбить, то прислали бы мне в подкрепление несколько батальонов». Противник же, неся жестокий урон от русской артиллерии, отвёл пехоту, «удвоил свою артиллерию» и «бой сделался равным». Таким образом, около трёх часов пополудни на этом участке активные действия прекратились, сменившись перестрелкой.
Сводная запись темы Наполеоника (оглавление)