Линдси Фей. "Тайна Семи" / Seven for a Secret. #2
28 февраля 1846 года, через 2 недели после событий, описанных ниже, во время празднования очередного дня рождения Джорджа Вашингтона, треснул Колокол Свободы, один из символов Американской Независимости.
Пролог
В тот день, когда с ней случилось самое худшее - а под худшим я подразумеваю трагедию, ради предотвращения которой вы готовы умереть, готовы даже убить, самую невыносимую и несправедливую жестокость, - Люси Адамс работала в цветочном магазине. И расставляла в витрине и на прилавке букеты алых и оранжевых тепличных роз, чьи цвета и оттенки могли бы посрамить самый яркий и эффектный закат в разгар лета.
Как же мало я знал о ней в тот день, когда мы встретились. Как удручающе мало! Детали появятся позже. Много позже того, когда я обещал ей, я, Тимоти Уайлд - полицейский, жетон с медной звездой под номером 107, защитник каждого, кого, черт побери, считаю несправедливо обиженным, - пообещал ей все исправить. Пообещал, что не остановлюсь ни перед чем, чтобы помочь ей, а в конце попросил ее рассказать мне все по порядку.
Просто поведать, как оно было, и я постараюсь все исправить.
Господи, до чего ж самонадеянны бывают мужчины, проработав всего полгода в полиции!
Невозможная работа. А может, просто слишком сложная для таких, как я. Должен отметить, что мой брат Валентайн справляется с ней куда как лучше, этот неоперившийся юнец, звезда нью йоркской полиции; но он является капитаном отделения Восьмого округа и распутывает любое самое гнусное и безнадежное дело с той же легкостью, с какой котенок разматывает клубок пряжи.
Нет, не совсем так. В данном случае братья Уайлд - младший и старший - вместе приняли несколько весьма здравых решений.
Я, конечно, мог бы притвориться, что пересказ истории Люси Адамс важен для потомков. Даже для правосудия. Но это было бы ложью и полным вздором. Туманная пелена и дым затеняют пейзаж, где кругом понатыканы склепы. Главным для меня было то, что вся эта черная сага до сих пор то и дело встает перед глазами.
И в последний раз, когда это случилось, я решил все записать.
Итак, 14 февраля 1846 года, в шесть вечера, миссис Адамс стояла за прилавком цветочного магазина и срезала шипы со стеблей роз. С утра день Святого Валентина выдался холодным и ясным, но к вечеру весь Манхэттен продувался промозглым ветром, снежинки закружили в воздухе, добрались до Чемберс стрит и вместе с морозом разукрасили витрину инеем. Магазин должен был закрыться еще час назад, но до сих пор в него валом валили мужчины в длиннополых пальто с разрезами сзади и набирали целые охапки цветов - знаков напоминания о лете. Хлопали шарфы, мелькали цепочки от часов, целые акры выращенных в теплицах цветов выносились за дверь на мороз и в снег.
Работая, миссис Адамс напевала под нос мелодию. Слишком старую, чтобы кто то мог вспомнить, как когда то называлась эта песенка, но с губ она слетала легко и естественно, как дыхание. Она уже радостно предвкушала ужин - сегодня повариха обещала запечь для семьи пару уток, и воображение подсказывало, как приятно пахнет сейчас в доме апельсиновой кожурой и сушеной мятой. Прямо в ноздрях уже защекотало от этого аппетитного запаха.
Часы тикали, проходили минуты за минутами, и вот она принялась заворачивать стебли букета в кроваво красный шелк. И делала это так, словно проводила обряд заклинания.
Пальцы двигались уверенно, шелковая ленточка заранее отмеренной длины была мягка и эластична, как кожа. Этот букет на сегодня последний. И она с особым тщанием завязала бантик. Изящное элегантное дополнение - последний штрих.
Владелец магазина мистер Тимпсон, бывший обитатель Манчестера, пожилой мужчина с добрыми глазами и серым цветом одрябшего лица - исключение составлял лишь нос в красных прожилках, - покосился на часы рядом с желтыми лилиями и удрученно зацокал языком. Он только что поблагодарил трио последних покупателей, модников в бордово коричных пальто и брюках цвета слоновой кости, и вот, наконец, магазин под названием «Лучшие цветы у Тимпсона» опустел. Весь день он напоминал фондовую биржу.
- Я сам подмету, дорогая, - сказал он своей единственной помощнице миссис Адамс. - Через четверть часа на улице начнется сущий кошмар, а мне, чтобы поужинать, всего то и надо, что подняться на второй этаж. Так что ступай ка ты домой.
Миссис Адамс принялась было возражать, что не успела навести порядок, прибраться перед завтрашним днем. Да и снег ничуть не сильный, и дом ее совсем недалеко, всего то и надо, что свернуть за угол от Чемберс стрит, а дальше прямо по Уэст Бродвей. Но мистер Тимпсон продолжал стоять на своем, весело похлопывал в ладоши, даже несколько раз шикнул на нее. К тому же было уже довольно поздно - еще бы, самый хлопотный и прибыльный день в году, - и миссис Адамс действительно хотелось поскорей оказаться дома.
И она ушла.
Быстро проскользнула мимо витрин, даже не заметив, что там творится, как не замечают тиканья будильника в спальне, и поспешила к дому. Знакомый ритм, знакомый и привычный, как собственный пульс, маршрут. Универмаг мистера Фримена «Приятные пустячки: старое и новое». Дальше - «Мануфактура: иглы и рыболовные крючки». Затем отель под названием «Музей». Снег кружил над булыжной мостовой, словно его поддувало откуда то снизу, и она плотней запахнула на себе меховое манто. Прошла мимо мужчины, толкающего перед собой тележку, нагруженную мешками из джута; он выкрикивал: «Песок! Кому белый песочек!» В ответ на этот призыв из лавки, где продавались ткани, вылетел какой то мужчина и едва не врезался в Люси. Но она успела отскочить в сторону. Джентльмен с бакенбардами извинился, суя в ладонь торговца монеты, чтобы приобрести мешок песка, которым собирался посыпать тротуар перед входом в свою лавку, дабы покупатели, не дай бог, не поскользнулись.
А миссис Адамс продолжала идти дальше.
И вот, наконец, она отперла дверь узкого, как пенал, дома из красного кирпича, что на Уэст Бродвей. Зябко передернулась, снимая меховое манто. Дом встретил ее полной тишиной.
Она бросила манто в прихожей на стул, обитый дамаском, и прошла в гостиную. В комнате ни души. Миссис Адамс подошла к камину, где дотлевали угли, растопырила пальцы веером, затем принялась стягивать перчатки. Потом вынула булавку и сняла шляпу. Глаза перебегали с одного предмета на другой - от высушенных цветов в рамочке на каминной доске к паре крохотных фарфоровых лошадок и единственной веточке омелы в вазе из стекла цвета аметиста. А потом крикнула домашним, что пришла.
Но никто не ответил.
Тогда она неспешно прошла в столовую. Ни малейшего звука, ни шепота, ни шороха, ничего. Она уже повернулась к лестнице, чтобы подняться наверх, и снова радостно возвестила о своем приходе.
Но снова ответом ей была тишина. Глубокая, как в могиле.
Пять минут спустя Люси вылетела из дома на Уэст Бродвей - края юбки зажаты в кулачках, рот искажен криком - и понеслась сквозь снежный буран к полицейскому участку в Гробницы .
С этого и началось наше знакомство. Я там работал.
В этот момент я сидел в каморке без окон, которую в прошлом месяце удалось переоборудовать и присоединить к своему кабинету; сидел со стаканом голландского джина в руке и кривой улыбкой на небритой физиономии и пил за здоровье моего друга инспектора полиции Джакоба Писта. Нам с ним только что удалось решить одну запутанную головоломку, и мы не считали нужным скрывать свою гордость. Он приподнял свою безобразно морщинистую лапу с зажатой в ней оловянной кружкой и хохотал просто как маньяк какой то. И тут, споткнувшись на пороге, в полуоткрытую дверь ворвалась Люси Адамс.
Могу ли я описать ее должным образом, описать, как выглядела она до того, как я узнал ее тайны? Подозреваю, что нет. Если тайны - это истинные сокровища, и хранят их владельцы в самых темных уголках и глубоких сундуках, то я обследовал «шкатулку с драгоценностями» Люси Адамс с тщанием разбойника, грабящего на дороге карету. Страшно противно быть вором, когда твоей добычей становится чья то личная жизнь. Я не такой человек. Мне омерзительно быть таким человеком. Люди, с виду самые воспитанные и приличные, выкладывают мне подробности своей личной жизни по доброй воле. Причем это было всегда, еще в ту пору, когда я работал барменом. Даже до того. Но я ненавижу выпытывать тайны без разрешения, без взмаха руки, знака, что я могу войти.
Так как она выглядела тогда, эта моя тайна, во время нашей первой встречи, прежде чем я смог проникнуть в самые ее глубины?
...................................................................................................
Найти достойный дом-интернат для пожилого родственника не всегда просто. Рассматривая разные пансионаты для престарелых, оцените их качество по определенным критериям. Рассказываем, как определить хорошее заведение для пенсионеров. Их также называют "пансионаты для пожилых"