Линдси Фей. "Злые боги Нью-Йорка" / The Gods of Gotham. #53
Инструкции полицейским, изданные в 1845 году
Он замолчал.
- Я… мистер Уайлд, это всегда будет меня преследовать.
Я ему верил. Сложно смотреть на другого свысока, когда и сам не слишком чист.
- Шелковая Марш узнала о том, что вы сделали, от Мозеса и Коромысла. Она не возражала, что тело осталось так близко от ее логова?
- Нет, а если да, она ни разу об этом не упоминала. На следующее утром Шелковая Марш сообщила мне, что пропавший ребенок нашелся. Она сказала птенчику, что Лиам истек кровью и мирно отошел, и что ребенок поверил ей, слава богу. Она справилась с ситуацией, и все вернулось в нормальное русло, сказала мадам Марш.
- Вы знали об этих смертях все, и письма должны были смутить вас, даже если отвлекали от вас внимание, - отважился я. - Напечатали только одно, от «Длани Господней в Готэме» в «Геральд», и вам удалось сохранить спокойствие. Но потом вы получили другое, зловещее и адресованное лично вам, а ведь за этой историей действительно стояли вы. Оно вас испугало. Вы не знали, что с ним делать, и искали меня. Вы понимали, нельзя уничтожить письмо и сохранить при этом чистую совесть. И тут вы увидели Птичку Дейли.
- Да, - с готовностью ответил он, едва не улыбнувшись. - Я никогда не видел ее при солнечном свете, одно удовольствие.
- Вы упоминали при мадам Марш, что видели ее? - спросил я, медленно и осторожно.
- О да, конечно. Припоминаю, я сказал, что она стала очень хорошо выглядеть, очень здоровой, с тех пор как оставила работу у мадам Марш. Вот и всё, не больше.
Я неосознанно улыбнулся. Вероятно, холодной и отвратительной улыбкой, поскольку доктор Палсгрейв взглянул на меня с недоумением. И я немедля стер ее. Лицо доктора немного посерело, и он потер двумя пальцами жилет, где то в области сердца. Я сразу понял, о чем он подумал. Единственная несочтенная смерть, мерзость, автором которой он быть не мог. Вскрытое тело, прибитое к дверям, а вокруг роятся безумные кресты. Маркас, умерший не ради науки. Маркас, не имевший отношения к дому Шелковой Марш.
- Я знаю, - прервал я его мысли. - Я не могу рассказать вам подробности, но лично прослежу, чтобы преступник заплатил за все.
- Это как то связано с письмом, которое я вам дал? Мне не хочется даже задумываться о…
- И не нужно. Ему хорошо у меня. Доктор, у меня остался только один вопрос.
- Да?
- Маленький мальчик, известный под именем Джек Ловкач, однажды заглянул в ваш экипаж, когда вы увозили тело. Вы помешали ему, когда он уже собирался открыть мешок. Перед логовом Шелковой Марш. Что вы ему сказали?
- Поразительно. Вы просто поразительны, мистер Уайлд, я… да, я припоминаю. Не имя, конечно, я его не знаю. И вы правы, он действительно еще не открыл мешок, только дверцу, хотя нагнал на меня такого страху, что я постарел на десять лет. Он сильно недоедал, я так думаю. Жил дикой, варварской жизнью, как все эти мальчики. Я дал ему монету и сказал попросить у хозяйки, в доме, немного хорошего куриного рагу. У мадам Марш отталкивающая профессия, но она держит отличный стол, не стану отрицать.
Я встал и протянул руку.
- Спасибо за вашу честность, доктор Палсгрейв. Простите за такое резкое замечание, но вам нужно прекратить. Никаких тел из борделя Шелковой Марш. Больше никогда.
Он тоже встал и пожал мне руку.
- Я все равно не смогу. Меня подведет сердце. Мистер Уайлд, постойте… вы действительно не собираетесь ничего со мной делать?
- Действительно.
- Нет, пожалуйста, я должен знать - вы сказали, меня выдала Мерси Андерхилл? Но это невозможно. Клянусь вам, она ничего не знала.
К моим губам подкралась улыбка, и сейчас - намного теплее прежней.
- Ее видели, когда она вчера выходила из вашего экипажа. Один птенчик, у него были причины считать вас подозрительной личностью. Наверное, вы с ней вместе часто навещали больных детей. Но она сказала, что человек, которому принадлежит экипаж, не верит ни в Бога, ни в политику. И я довольно быстро подумал о вас.
- Понимаю. Да, понимаю.
Доктор Палсгрейв колебался, заталкивая поглубже свою гордость.
- Мистер Уайлд, задержитесь хотя бы выпить, раз уж я никогда не смогу отплатить за вашу доброту.
- У меня срочное дело, - ответил я, надевая шляпу.
- Разумеется. Я буду рад вам в любой день. Но как вам удастся разгадать то преступление в Святом Патрике? Только дикарь мог сотворить подобное.
- Я вернусь туда, - ответил я.
- И затем?
- Задам один вопрос.
- Один вопрос? Но что же, по вашему, будет дальше?
- Тогда я получу настоящего убийцу и призову его к ответу, - сказал я, мрачно приподнял шляпу и вышел из его кабинета.
Судя по виду Святого Патрика, когда я подошел к его углу, беспорядки его не затронули. Все было чисто. Вынужденная, тщательная, яростная чистота - от гранитных ступеней к красному камню и трем деревянным дверям. Я бы не слишком удивился, если бы отец Шихи оттирал дубовые доски на заднем дворе, и не стал бы его за это винить. Переменчивый, приятный ветерок обдувал странно притихшую улицу.
Алтарный мальчик, который протирал скамьи в соборе, направил меня прямо в ризницу. Я постучал в дверь и услышал вежливое приглашение входить. Отец Шихи вроде не был занят. Он стоял, задумчиво наклонив голову, перед религиозной картиной. Картина была старой и изображала мужчину лет шестидесяти, с седыми волосами и добрым лицом, который держал позолоченный посох.
- Мистер Уайлд, - приветствовал меня отец Шихи. - Вы рады тому, как идет расследование?
- Не рад, увы. Над кем вы задумались?
- Святой Николай всегда был мне по душе, а в последнее время мне часто хочется поговорить с ним, раз уж он святой покровитель всех детей.
- Да?
- Именно так.
- Должно быть, это очень непростая работа, - не удержавшись, пробормотал я.
Отец Шихи кивнул, понимая, о чем я.
- Он - правильный выбор, хотя работа будет бесконечной. Видите ли, мистер Уайлд, есть одна история, в которой Святой Николай приходит в голодающий город. Не растет ни травинки, все мертво, как пыль. Город ужасно страдает, и день ото дня все сильнее и сильнее, я боюсь, такие же страдания ждут мою родину в грядущие годы. И вот однажды некий человек сходит от голода и бедности с ума, убивает трех птенчиков и разделывает их. Думая продать мясо, вы понимаете. Но наш Святой Николай, будучи благословленным Богом и святым человеком, видит его замысел. И разоблачает его.
- Это ужасная история.
Священник печально улыбнулся.
- И вам, кажется, слишком знакомая. Но Святой Николай пошел дальше - он воскресил троих детей. И потому я говорю ему, мы будем очень благодарны, если он помолится за нас. Я говорю, раз уж он, со всеми своими чудесами, не здесь, мы стараемся сами, как только можем.
- А что случилось с мясником? - спросил я, когда отец Шихи подошел к столу и жестом предложил мне присаживаться напротив.
Он удивленно провел рукой по своей гладкой макушке.
- Лучший вопрос, мистер Уайлд, который я слышал за последнее время, и очень жаль, что я не знаю ответа. Когда вернется епископ Хьюз, я спрошу у него. Мне пришлось отправить ему письмо о недавней трагедии, и я полагаю, он уже возвращается из Балтимора. Но не могу ли я помочь вам чем то другим?
- У меня есть только один вопрос, - медленно ответил я. - Тем вечером, когда нашли Маркаса, вы были на собрании. По поводу воспитания нью йоркских католических птенчиков в католических школах. Иначе говоря, ирландских птенчиков в ирландских школах.
- Да, - ответил он тоном, сухим, как гвозди, и таким же острым.
- И собрание прошло не очень хорошо?
- Интересно, мистер Уайлд, читали ли вы когда нибудь трактат «Совместим ли папизм с гражданскими свободами»? - спросил он с улыбкой без малейшего намека на юмор. - Если нет, возможно, вы изучали потрясающую книгу, изданную «Харпер Бразерс», под названием «Ужасающие откровения монахинь Отель Дье»? Ну, тогда, возможно, вы еще не в курсе, что у священников есть обычай насиловать монахинь, а потом хоронить крошечные последствия этих союзов в подвалах монастырей. Естественно, существуют опасения.
Последнее слово он выплюнул с такой силой, что я едва не вздрогнул.
- Я понимаю, вы злитесь на клевету. И у вас есть право.
Я помолчал.
- Но, отец, такие события и вправду когда нибудь случались?
Он сжал зубы.
- Случались. По всему миру, каждый день, среди индусов, турок, протестантов, англикан и католиков. Но если я отрекусь от своего Бога, мистер Уайлд, я не смогу лучше бороться с такими отвратительными деяниями, поскольку как мне в чем либо преуспеть, не имея Бога на своей стороне?
Я выпрямился и оперся рукой о край стола.
- После того собрания, когда все расходились. Кто нибудь из них сделал пожертвование? На приют или на церковь?
Священник поднял брови.
- Один из них, после многих дружеских слов в мой адрес и в адрес епископа.
- Это была одежда или еда, какой то большой мешок? Было уже поздно, вы говорили с важными людьми. Вы поблагодарили его. Вы обрадовались, что он изменил свои убеждения.
Вас разрывали на части, и вы отложили мешок, решив рассортировать его попозже.
- Да, - сказал он. Его доброе лицо дрогнуло, беспомощно и растерянно.
- Этот мешок еще здесь?
Священник побелел, с его лица разом стерли все краски, и прикрыл рот рукой. Будто ответ был ядовит, и он сам мог впитать яд, едва произнесет слова. Я чувствовал это, но не мог позволить себе роскоши ждать.
- Отец, пожалуйста, напишите имя жертвователя. Напишите на бумажке и дайте ее мне. В противном случае это всего лишь мое слово.
Его рука дернулась, но он совладал с собой и потянулся за бумагой и пером; лицо его застыло, как у Святого Николая на картине.
........................................................................................
Доулами называют медицинский персонал, представляющий собой сиделок для беременных, которые сопровождают подопечных на всем пути от последних месяцев беременности до первых недель материнства. В последнее время, в Москве и других крупных городах России услуги доул стали популярны в состоятельных семьях. Отзывы о доулах вы можете посмотреть на сайте доула ру.