ГУЛ №23: Антон Бахарев-Чернёнок
Про Антона Бахарева-Чернёнка, которого я для себя открыл как хорошего поэта только в этом году, я почти всё сказал вот здесь: http://foxword.livejournal.com/368943.html
и вот здесь: http://foxword.livejournal.com/371669.html
Потому делать дополнительную подборку (не повторяясь) делать было несколько проблематично, но попробуем.
О вечном
Глаз выколи - густая ночь. Задворки
Барачные: сарайки, гаражи...
Стремительно в недвижимой глуши
Вершатся молчаливые разборки.
Нечаянно во тьме попали в глаз
Отвёрткой. Но на фоне дырки в рёбрах -
Всё пустяки. Тем более, для мёртвых.
Какая жизнь проходит мимо нас!
Пока мусолим книжное Добро,
Оно встаёт в дремучем капюшоне
Среди бараков этих, как на зоне,
По голенищу шлёпнув топором...
А утром в трупе разглядят бандита:
«Ну слава, Господи, намаялись с козлом...»
Любовь - над смертью, а добро - над злом.
И шлюха местная рыдает над убитым.
Вая
Вая, Вая! Почему
Мне мерещится ночами
Белоснежное молчанье,
Наполняющее тьму?
И мерцанье стылых крыш,
И задымленные звёзды...
Человек ползёт от Вёлса,
Без собаки и без лыж.
И, меня не разглядев,
Он до вишерских промоин
Доползает по прямой - и
Растворяется в воде...
На нетронутом снегу
Борозда одна чернеет.
Я стою и каменею -
И проснуться не могу.
Северная элегия
Хмыри, хмыри, хмыри, хмыри...
Глаза откроешь и закроешь -
Со стаканом чумазый кореш,
Чабоном делится: «Кури!»
Раскисший берег. Март, апрель...
И сажа валится с котельной.
И Саша валится, отдельно
От Вани, в лодку, как в постель.
Всё тут же: клуб и магазин,
Каркас конечной остановки,
И на велосипеде, ловкий,
С одной ногой рыбак один...
Он будет, только сгонит лёд,
Стоять в реке с утра до ночи:
Два колеса, нога, комочек
Червей, клюёт и не клюёт.
Кентавр наших дней, навек
Прирос он к велику, и даже
Он из портрета стал пейзажем;
И, в общем, каждый человек -
Не человек, а так, топляк,
Что головой в воде качает;
И лещ его не отличает
От валунов и от коряг.
...Мой путь как дерево ветвист:
От корня - ствол; дороги, тропки,
Дрожащий лист, потом короткий
Взмах ветра - и на землю вниз.
Где, сжаты створками зари,
Её кровавым перламутром,
Ещё видны, ещё окурком
Последним делятся хмыри.
И где сутулый силуэт
В реке, как будто знак вопроса...
Его стирает ночь. Так просто
Обозначая свой ответ.
Но я пока ещё ползу
По ветке, и пока не с краю,
Я в памяти перебираю
И узнаю всех по лицу -
Ивана, Сашу, рыбака -
В промозглом ветреном апреле...
И пепел сыплется с котельной,
И живы мы ещё пока.
* * *
Лежу в земле по всей стране,
По городам и деревушкам -
За свет, за дыры на броне
И просто так, ни за понюшку.
Костями в глиняном плену,
Густой гранитной позолотой,
Нежданным взглядом в вышину,
Лицом на мимолётном фото...
А по земле хожу не я -
Идут моими же ногами
Те, о которых говорят:
«Они давно уже не с нами...»
* * *
Дебри выдохлись, речки сдулись,
Расплелись лабиринты улиц.
А потом ещё много лет
Пролетело. Тоска. В обед
По привычке на кухне сяду,
Пригорюнюсь - и хлопну яду.
С половинкою пирожка
И пюрешкой из порошка.
(с) Антон Бахарев-Чернёнок
и вот здесь: http://foxword.livejournal.com/371669.html
Потому делать дополнительную подборку (не повторяясь) делать было несколько проблематично, но попробуем.
О вечном
Глаз выколи - густая ночь. Задворки
Барачные: сарайки, гаражи...
Стремительно в недвижимой глуши
Вершатся молчаливые разборки.
Нечаянно во тьме попали в глаз
Отвёрткой. Но на фоне дырки в рёбрах -
Всё пустяки. Тем более, для мёртвых.
Какая жизнь проходит мимо нас!
Пока мусолим книжное Добро,
Оно встаёт в дремучем капюшоне
Среди бараков этих, как на зоне,
По голенищу шлёпнув топором...
А утром в трупе разглядят бандита:
«Ну слава, Господи, намаялись с козлом...»
Любовь - над смертью, а добро - над злом.
И шлюха местная рыдает над убитым.
Вая
Вая, Вая! Почему
Мне мерещится ночами
Белоснежное молчанье,
Наполняющее тьму?
И мерцанье стылых крыш,
И задымленные звёзды...
Человек ползёт от Вёлса,
Без собаки и без лыж.
И, меня не разглядев,
Он до вишерских промоин
Доползает по прямой - и
Растворяется в воде...
На нетронутом снегу
Борозда одна чернеет.
Я стою и каменею -
И проснуться не могу.
Северная элегия
Хмыри, хмыри, хмыри, хмыри...
Глаза откроешь и закроешь -
Со стаканом чумазый кореш,
Чабоном делится: «Кури!»
Раскисший берег. Март, апрель...
И сажа валится с котельной.
И Саша валится, отдельно
От Вани, в лодку, как в постель.
Всё тут же: клуб и магазин,
Каркас конечной остановки,
И на велосипеде, ловкий,
С одной ногой рыбак один...
Он будет, только сгонит лёд,
Стоять в реке с утра до ночи:
Два колеса, нога, комочек
Червей, клюёт и не клюёт.
Кентавр наших дней, навек
Прирос он к велику, и даже
Он из портрета стал пейзажем;
И, в общем, каждый человек -
Не человек, а так, топляк,
Что головой в воде качает;
И лещ его не отличает
От валунов и от коряг.
...Мой путь как дерево ветвист:
От корня - ствол; дороги, тропки,
Дрожащий лист, потом короткий
Взмах ветра - и на землю вниз.
Где, сжаты створками зари,
Её кровавым перламутром,
Ещё видны, ещё окурком
Последним делятся хмыри.
И где сутулый силуэт
В реке, как будто знак вопроса...
Его стирает ночь. Так просто
Обозначая свой ответ.
Но я пока ещё ползу
По ветке, и пока не с краю,
Я в памяти перебираю
И узнаю всех по лицу -
Ивана, Сашу, рыбака -
В промозглом ветреном апреле...
И пепел сыплется с котельной,
И живы мы ещё пока.
* * *
Лежу в земле по всей стране,
По городам и деревушкам -
За свет, за дыры на броне
И просто так, ни за понюшку.
Костями в глиняном плену,
Густой гранитной позолотой,
Нежданным взглядом в вышину,
Лицом на мимолётном фото...
А по земле хожу не я -
Идут моими же ногами
Те, о которых говорят:
«Они давно уже не с нами...»
* * *
Дебри выдохлись, речки сдулись,
Расплелись лабиринты улиц.
А потом ещё много лет
Пролетело. Тоска. В обед
По привычке на кухне сяду,
Пригорюнюсь - и хлопну яду.
С половинкою пирожка
И пюрешкой из порошка.
(с) Антон Бахарев-Чернёнок