Пришло в письме от Вадима Балабана
Галина Рымбу
Секс - это пустыня
СЕКС-ПУСТЫНЯ
я кричу
я лежу одна
в этом селеньи
всё пусто одна пустота
секс - это пустыня
вечером
возвращаясь с работы
чувствуя желание у станка
или в машине
или на других языковых работах
чувствуй: там ничего нет и одна
пустыня
возвращаясь с работы
пишу письмо первому мальчику
зачем, ты обманул меня, ведь там ничего нет
ничего
ничего
одна пустыня
я в пустыне одна
и желанье уходит
обнажая секс как зрение
как дрожание
на горизонте - тело сухого старика
вот мой секс
вот моё будущее
сотни зверей приидут трахнуть меня
сперма тигра подымается к облакам
обезьянки лижут мой клитор
но ни одна из них не скажет:
«секс - это пустыня»
в саду атавизмов
юбку задрав, прислонившись к колючей ограде
лицо едва различая
в дебрях кровавых слез
я, рыдая, скажу: «посмотри, за что мы боролись,
маршируя голыми у государственных дум,
пронзая фаллосом кабинеты правительства,
нет, ничего нет,
секс - это пустыня»
я люблю тебя
и твой мертвый секс
всё ещё волнует меня
но пока я люблю тебя
я чувствую: только пустыня
гладкий супружеский храм облитый тухлым вином
сырые взгляды новых любовников
объятия мальчиков покрытые калом, слезами
девочки в черных рубцах с яркими дилдосами
обнажающие груди перед рекой
людских смертей
за что мы боролись?
для чего все эти стихи?
погибающий стан народов в глубине аналитика
умри и ты с ними, аналитик,
говорящий: «Пустыня»
потому что в пустыне нет скрытого наслаждения
только песок
только жара
мастурбация и одиночество
только женская
только пустыня
толпы яростных мужиков, вращающих цинковые гробы,
толпы ласковых мужиков летящих на лаковой бомбе
индустрия разврата космических станций наука искусства в бане
всё зря, размножение - лишь часть пустыни
Кети, Кети, вздрочнувшая смерть,
нет лица твоего, нет диалога, нет сил сказать как всё стало
тебе, нет тебя, Кети, нет идентичности телу в горечи букв
жезл в распахнутой библии,
марши студентов лужицы крови в тёмной уборной,
где мой прощальный плач
к мертвым студентам и их движениям
обращение угасание
ножами воткнутыми в бедра
ласковыми поцелуями событий
я хочу сказать: вот событие
секс, секс мёртв, уходит от нас
в разгаре секса, в атавизме желания
на острие лилий расстегнутых в смешанных картах таро
мы легли в одиночестве
чтобы пересчитать деньги которые получили
за секс, за боль, за смерть,
чтобы пересчитать укусы и засосы мертвых любовников
армии маленьких неомортов,
штурмующих постели наших матерей и наши дети
с голым лобком, почти без зрения
я лежу одна
в этом селении
мертвый хуй торчащий из всей философии
Ален Бадью ебущий теории, цифры,
рыдающий член, хуй засаленной философии
для чего нужен ты, если б мог ты спасти нас
в глубине коротких оргазмов, ждущих: где сеть наслаждения?
на берегу моря в рекламной картинке мне по хуй останусь я
с возлюбленным с бицепсами и чайками, с шёлковым платьем и розой в волосах
только чтобы не видеть этого
как едят в пустыне тело мое
секс-объекты, работники и лжецы,
и писатели с раскрытыми черепами,
ретромодернисты, пишущие крикливые сообщения,
я хочу сказать, что мой гной боль и кровь
не ваши гной боль и кровь
прошу не путать эти эстетики, этих червей, эти постели
маленькие звезды маленьких докторов
маленькие пустые болезни
ножевые ранения внутрь свидания
жор жор жор
на краю любви
рим рим рим с ценником с крикливым либидо
о, кто мог
угадать это
караваны рабов встречающих нас?
феминисткой печальной торчащей из жопы верблюда
перепутавшей все художества без желания без цели ты ушла от нас
ты подожгла пару секс-шопов ты плачешь в осеннем парке
с бутылкой винища в руке
потому что всё зря потому что секс - это пустыня
потому что от этого нельзя отказаться
даже если женщины обоссут все храмы
а мужики выебут себя автоматом
будет смерть будет секс будет поэзия
будут розы в пламени
будет кокаин в бумаге и завтраки
в хлеве в постель
тонкие сети с младенцем
гандоны с игрушками
ты, мой любимый,
сообщения с признаниями
я мастурбирую
ты
песок в наших телах,
старость, ветер,
очищение, галлюцинации,
и ты, ты, ты,
мой любимый, который врёт:
«молодость, ярость, познание»
анус созерцающий
анус яростный минимализм форм
для русских которых всё ещё порют
а они и рады потому что родились мертвые
а чем ещё мертвым заняться, есть время и будет больно
но есть и лирическая линия:
я кричу
я лежу одна в этом селении
ты стрельнешь денег у товарищей чтобы добраться сюда
но тебе нет пути сюда
выеби её и его, выеби других, но не окажешься в этом селении
говори со мной через ветер через время но тебя там нет
трахни меня и нет тебя в этом селении
я лежу одна
я кричу: «секс - это пустыня»
плюрализм мнений, созерцающий: это война,
толпы людей стоящих у экрана, где я говорю тебе:
«секс - это война»,
но останься один и почувствуешь: секс - это пустыня
мы пали
в тело врага
одиноких, в краю, в деревне
мы выросли
в индустрию
в никто
какая, какая огромная эта пустыня
(с) Галина Рымбу
(с) Анатолий Михуля-Морозов
Секс - это пустыня
СЕКС-ПУСТЫНЯ
я кричу
я лежу одна
в этом селеньи
всё пусто одна пустота
секс - это пустыня
вечером
возвращаясь с работы
чувствуя желание у станка
или в машине
или на других языковых работах
чувствуй: там ничего нет и одна
пустыня
возвращаясь с работы
пишу письмо первому мальчику
зачем, ты обманул меня, ведь там ничего нет
ничего
ничего
одна пустыня
я в пустыне одна
и желанье уходит
обнажая секс как зрение
как дрожание
на горизонте - тело сухого старика
вот мой секс
вот моё будущее
сотни зверей приидут трахнуть меня
сперма тигра подымается к облакам
обезьянки лижут мой клитор
но ни одна из них не скажет:
«секс - это пустыня»
в саду атавизмов
юбку задрав, прислонившись к колючей ограде
лицо едва различая
в дебрях кровавых слез
я, рыдая, скажу: «посмотри, за что мы боролись,
маршируя голыми у государственных дум,
пронзая фаллосом кабинеты правительства,
нет, ничего нет,
секс - это пустыня»
я люблю тебя
и твой мертвый секс
всё ещё волнует меня
но пока я люблю тебя
я чувствую: только пустыня
гладкий супружеский храм облитый тухлым вином
сырые взгляды новых любовников
объятия мальчиков покрытые калом, слезами
девочки в черных рубцах с яркими дилдосами
обнажающие груди перед рекой
людских смертей
за что мы боролись?
для чего все эти стихи?
погибающий стан народов в глубине аналитика
умри и ты с ними, аналитик,
говорящий: «Пустыня»
потому что в пустыне нет скрытого наслаждения
только песок
только жара
мастурбация и одиночество
только женская
только пустыня
толпы яростных мужиков, вращающих цинковые гробы,
толпы ласковых мужиков летящих на лаковой бомбе
индустрия разврата космических станций наука искусства в бане
всё зря, размножение - лишь часть пустыни
Кети, Кети, вздрочнувшая смерть,
нет лица твоего, нет диалога, нет сил сказать как всё стало
тебе, нет тебя, Кети, нет идентичности телу в горечи букв
жезл в распахнутой библии,
марши студентов лужицы крови в тёмной уборной,
где мой прощальный плач
к мертвым студентам и их движениям
обращение угасание
ножами воткнутыми в бедра
ласковыми поцелуями событий
я хочу сказать: вот событие
секс, секс мёртв, уходит от нас
в разгаре секса, в атавизме желания
на острие лилий расстегнутых в смешанных картах таро
мы легли в одиночестве
чтобы пересчитать деньги которые получили
за секс, за боль, за смерть,
чтобы пересчитать укусы и засосы мертвых любовников
армии маленьких неомортов,
штурмующих постели наших матерей и наши дети
с голым лобком, почти без зрения
я лежу одна
в этом селении
мертвый хуй торчащий из всей философии
Ален Бадью ебущий теории, цифры,
рыдающий член, хуй засаленной философии
для чего нужен ты, если б мог ты спасти нас
в глубине коротких оргазмов, ждущих: где сеть наслаждения?
на берегу моря в рекламной картинке мне по хуй останусь я
с возлюбленным с бицепсами и чайками, с шёлковым платьем и розой в волосах
только чтобы не видеть этого
как едят в пустыне тело мое
секс-объекты, работники и лжецы,
и писатели с раскрытыми черепами,
ретромодернисты, пишущие крикливые сообщения,
я хочу сказать, что мой гной боль и кровь
не ваши гной боль и кровь
прошу не путать эти эстетики, этих червей, эти постели
маленькие звезды маленьких докторов
маленькие пустые болезни
ножевые ранения внутрь свидания
жор жор жор
на краю любви
рим рим рим с ценником с крикливым либидо
о, кто мог
угадать это
караваны рабов встречающих нас?
феминисткой печальной торчащей из жопы верблюда
перепутавшей все художества без желания без цели ты ушла от нас
ты подожгла пару секс-шопов ты плачешь в осеннем парке
с бутылкой винища в руке
потому что всё зря потому что секс - это пустыня
потому что от этого нельзя отказаться
даже если женщины обоссут все храмы
а мужики выебут себя автоматом
будет смерть будет секс будет поэзия
будут розы в пламени
будет кокаин в бумаге и завтраки
в хлеве в постель
тонкие сети с младенцем
гандоны с игрушками
ты, мой любимый,
сообщения с признаниями
я мастурбирую
ты
песок в наших телах,
старость, ветер,
очищение, галлюцинации,
и ты, ты, ты,
мой любимый, который врёт:
«молодость, ярость, познание»
анус созерцающий
анус яростный минимализм форм
для русских которых всё ещё порют
а они и рады потому что родились мертвые
а чем ещё мертвым заняться, есть время и будет больно
но есть и лирическая линия:
я кричу
я лежу одна в этом селении
ты стрельнешь денег у товарищей чтобы добраться сюда
но тебе нет пути сюда
выеби её и его, выеби других, но не окажешься в этом селении
говори со мной через ветер через время но тебя там нет
трахни меня и нет тебя в этом селении
я лежу одна
я кричу: «секс - это пустыня»
плюрализм мнений, созерцающий: это война,
толпы людей стоящих у экрана, где я говорю тебе:
«секс - это война»,
но останься один и почувствуешь: секс - это пустыня
мы пали
в тело врага
одиноких, в краю, в деревне
мы выросли
в индустрию
в никто
какая, какая огромная эта пустыня
(с) Галина Рымбу
(с) Анатолий Михуля-Морозов