После болезни
Провалялся я два дня с ознобом и активным потоотделением, но без температуры, даже не хотел портреты вывешивать. Просто уже от вида монитора начинала голова болеть. Вспомнил старое снадобье, обнаруженное в Кыштыме, при болезни читать хорошую поэзию. Тогда от жутчайшего похмелья меня спасла книга Андрея Сен-Сенькова. А вчера на читалке открылась книга мексиканского поэта Октавио Паса. Провалился в него уже с текста Нобелевской лекции. И чтобы прийти в сознание начал выстраивать некоторые ритмические подражания. Всё равно этот текст признают "разжигающим", потому нет смысла его откладывать на "Кубок Мира", пусть экспонируется.
Белые негры
Алексею Сверчкову
Улицей Фрунзе мимо Сбербанка
идёт негритянка
в туфлях из мёда, в брюках из спаржи,
в куртке из пепла.
В школьные годы друг мой Никита
клялся, что станет
взрослым и сразу же женится на
чернокожей.
Ну, позвони я ему и скажи, что
мечта его жизни
шьёт каблучками асфальт возле
Автовокзала.
Трое детей у него от добротной
и рыжеволосой.
Верил бы клятвам Никита - летел
за женою в Египет
лет девятнадцать тому…
Но работа, учёба…
Улицей Фрунзе мимо Сбербанка
идёт негритянка:
шея фламинго, тяжёлые губы…
Дальше - не помню.
В школьные годы инсмаутской расой
стали другие:
смуглые наркобарыги цыганских
посёлков,
их остроглазые дочери в грязных
халатах,
с перебинтованным телом и неразборчивой
речью.
Вот они наши привычные
«белые негры»,
в жёлтых маршрутках передающие
мелочь,
в красных киосках меж банок бодяжного
сока
тщетно скрывавшие щупальца
или клешни.
Улицей Фрунзе мимо Сбербанка
идёт негритянка:
пахнет лимоном, солёною рыбой,
дымом и сексом.
Тут же трубу поднимает неистовый
Диззи Гиллеспи,
Вторит ему богоизбранный
Чарли Bird Паркер,
И разливается нега вокала
Эллы Фитцджеральд,
И добивает все гвозди
Телониус Монк.
Эти в наушниках. Выключу -
у подъезда
наши глазами глядят:
никогда не услышишь
длинную добрую песню
вселенской тоски,
чтоб захотелось сказать:
«погоди, я - такой же...»
Улицей Фрунзе мимо Сбербанка
идёт негритянка -
мимо чумазых подделок блистающий
оригинал.
Инсмаут - город в повести Г.Ф.Лавкрафта, где население потеряло человеческий облик, кровосмешавшись с глубоководным народом. Аристократ Г.Ф.Л. очень тяжело реагировал на представителей других рас, считая их порождениями бездны.
Белые негры
Алексею Сверчкову
Улицей Фрунзе мимо Сбербанка
идёт негритянка
в туфлях из мёда, в брюках из спаржи,
в куртке из пепла.
В школьные годы друг мой Никита
клялся, что станет
взрослым и сразу же женится на
чернокожей.
Ну, позвони я ему и скажи, что
мечта его жизни
шьёт каблучками асфальт возле
Автовокзала.
Трое детей у него от добротной
и рыжеволосой.
Верил бы клятвам Никита - летел
за женою в Египет
лет девятнадцать тому…
Но работа, учёба…
Улицей Фрунзе мимо Сбербанка
идёт негритянка:
шея фламинго, тяжёлые губы…
Дальше - не помню.
В школьные годы инсмаутской расой
стали другие:
смуглые наркобарыги цыганских
посёлков,
их остроглазые дочери в грязных
халатах,
с перебинтованным телом и неразборчивой
речью.
Вот они наши привычные
«белые негры»,
в жёлтых маршрутках передающие
мелочь,
в красных киосках меж банок бодяжного
сока
тщетно скрывавшие щупальца
или клешни.
Улицей Фрунзе мимо Сбербанка
идёт негритянка:
пахнет лимоном, солёною рыбой,
дымом и сексом.
Тут же трубу поднимает неистовый
Диззи Гиллеспи,
Вторит ему богоизбранный
Чарли Bird Паркер,
И разливается нега вокала
Эллы Фитцджеральд,
И добивает все гвозди
Телониус Монк.
Эти в наушниках. Выключу -
у подъезда
наши глазами глядят:
никогда не услышишь
длинную добрую песню
вселенской тоски,
чтоб захотелось сказать:
«погоди, я - такой же...»
Улицей Фрунзе мимо Сбербанка
идёт негритянка -
мимо чумазых подделок блистающий
оригинал.
Инсмаут - город в повести Г.Ф.Лавкрафта, где население потеряло человеческий облик, кровосмешавшись с глубоководным народом. Аристократ Г.Ф.Л. очень тяжело реагировал на представителей других рас, считая их порождениями бездны.