Мартин
Это такая странная история любви, что я даже не знаю, с чего бы получше начать ее рассказывать: с анекдота или песни.
Мы не знали друг друга до прошлого лета, мы слонялись по свету по земле и воде. И совершенно случайно мы взяли билеты на соседние кресла на большой высоте.
У меня была первая большая командировка в 585, две недели Китай-Индия, масса впечатлений, новых людей и информации и как будто бы все неплохо получалось. Уставшая и замученная, с двумя телефонами, коллег моих новых не посадили на рейс и было много смешных консернов по этому поводу. Сутки без душа, с немытой головой, не сказать, чтобы в самом своем элегантном образе. Энергично упихиваю сумки на полку, при этом на голову мне валятся аэрофлотовские оранжевые подушки. За спиной стоит, вероятно, мой будущий сосед по креслу и терпеливо ждет.
-хм, интересно, зачем нам Аэрофлот выдал столько подушек? - Не выдержал вероятный будущий сосед, принимаясь помогать мне.
- как зачем! Будем устраивать подушечные бои! Как зачем! Обложимся со всех сторон и сделаем нору! Как зачем! Будем выменивать у соседей на алкоголь и еду! Я обернулась, взглянула в глаза, сильно смутилась и не сказала ни одной такой фразы. Бывают же такие попутчики, с которыми лучше не кокетничать. Лучше сразу как-то сдержанно себя вести. Карие глаза, полные чертей. Причем таких неспокойных очень чертей. А я вообще кареглазых никогда не любила и не доверяла им.
Ну и понеслось. Девять часов полета и полное ощущение родного человека, с которым или выросла вместе ну или даже не знаю что.
Нет у меня ни сил ни права сказать, вот мол любила его, затаив дыхание все эти годы, так, что жизни никакой не было вообще!
Все было. И даже местами мне удавалось быть вполне себе счастливой.
Но сколько же раз за эти семь лет я говорила себе, черт бы побрал этот Аэрофлот, этот Гонконг, это 585 и коллег моих бывших-опоздальщиков. Эти командировки черт бы побрал в конце-то концов! Ну и его самого конечно тоже туда же! Хоть бы мы не встретились ни разу! Говорила я себе с отчаянием и изрядной регулярностью.
Как выяснилось во время нашего последнего разговора в Гонконге, длившегося в течение трех дней с перерывом на сон общей накопительной продолжительностью часа два, он тоже. Он тоже думал, чувствовал и делал все это время то же самое. Активно забывал, энергично заполнял время, демонстрировал прекрасные карьерные результаты, вел напряженные внутренние диалоги, моделировал в уме разные ситуации и страдал. В общем, мы с ним все время заняты были сильно.
Мы ужасно намучились и устали. Особенно тяжело дались последние четыре года, когда по обоюдному и полному идиотизму мы не просто решили больше не общаться и не встречаться (это-то мы решили практически сразу после знакомства), но и еще на самом деле сделали это. А это довольно сложно - не общаться с человеком, с которым у тебя кармическая связь. Можно отключить телефон, вычеркнуть из соц.сетей и добавить во все черные списки. Не видеть, вырубить все «якоря», не слушать уже эту чертову музыку. Заняться чем-то серьезно. Уехать можно далеко, тоже помогает.
Невозможно отключить голову и сердце. Алкоголь и психотропные препараты конечно помогают, но нет, не лечат.
Какая же глупость. Какая же глупость все это было. Хотя ну нет. Никакая не глупость. Мы оба очень ответственные, довольно взрослые и местами совестливые люди. У нас обоих богатое воображение и мы постоянно всем все обязаны. «Нет, это все невозможно» - это была не глупость с нашей стороны, это ответственная социальная позиция. Любить - вот это вот глупость и роскошь невероятная.
Мы толкались по одним и тем же местам в разных странах одновременно все эти годы. Вот что странно. Бегали по сути друг от друга, но бежали в одни и те же места. Мир же тесный такой. Поехать-то совсем некуда. Небольшая ревизия показывает: та же гостиница в Сингапуре, тот же ресторан в Гонконге. Тот же жилой район в Питере, тот же бизнес центр в Москве… Сколько раз мы могли встретиться за это время и не встречались? Как будто Господь настойчиво посылал меня куда следует, заворачивая все это дело в социально приемлемые предлоги.
Я очень сильно изменилась за эти годы. Наверное, эта история учила меня главным женским добродетелям, которые всегда во мне были на троечку. Принимать, прощать, доверять, терпеть, ждать. Смиряться. Прощать на самом деле полностью и всей душой.
Он позвонил мне ровно тогда, когда я была абсолютно полностью уверена, что приняла и простила. Я брала трубку с одной единственной целью - сказать, я больше не сержусь на тебя, спасибо за все и будь ты уже счастлив наконец!
Я ехала в Гонконг и думала, ну вот увидимся, выпьем, как старые друзья. Поболтаем, вспомним со смехом и большим теплом особенно драматические моменты. И в жизни каждого появится еще один настоящий большой друг. Закрытый такой гештальт. Здорово же да?
Я просто не ожидала, что он так изменился. Я-то надеялась встретить того же 34 летнего безответственного юношу без царя в голове. Которого я всегда легко «делала», и объясняла, чем именно он недостаточно хорош для меня… Думала, что в полной безопасности, теперь, когда так изменилась сама.
Когда же увидела его в аэропорту, поседевшего, реально постаревшего, с полными отчаяния и решимости остановившимися глазами...
Глаза не изменились: беспокойные, переменчивые, колючие, умные, смешливые, полные чертей. За что всегда и любила- за вот этих вот чертей в глазах, когда точно не знаешь, что будет в следующую минуту. Со стаканчиком кофе из моего любимого гонконгского Старбакса, в дрожащей руке… У меня было ровно две секунды, когда я видела его, а он еще не видел меня. И как в первый раз, сразу было понятно, что ни одна из моих шутливых фраз сейчас точно не подойдет. Мы обнялись, и сразу было понятно, что никакими «близкими друзьями» мы никогда в жизни быть не сможем.
Сложный, переломанный весь какой-то мужик, откомментировала как-то одна моя добрая подруга после случайного знакомства. Зачем он тебе, Оля?
Ну а зачем мне простой? Что я буду делать с простым-то?
Наверно это глупо разбавлять любовную историю анекдотом, но уж больно хорош. Недавно в Снобе напечатали.
«Дочка-подросток настойчиво требует у своей матери-одиночки сумочку Луи Виттон. Мама, обычная представительница московского интеллигентного среднего класса, ненавязчиво чадо вразумляет: ты мол, подумай, нужна ли тебе эта сумочка? Что она значит для тебя, зачем все это? Конечно, я могу тебе ее купить, но она нам не по статусу и не по доходу, нам взамен придется от чего-то отказаться! От поездок или других удовольствий. Я не отказываю, просто подумай, уж так ли она нужна тебе? На следующее утро девочка-подросток появляется на кухне с задумчивым лицом и сообщает: «мам, ты знаешь… Вот насчет сумочки… ну это. Мы вчера с тобою вечером говорили, да? Так вот я очень внимательно все обдумала ночью, и ты знаешь, да, мне нужна эта сумочка».
Это очень глубокая байка. Я с разбегу вижу в ней как минимум четыре разных смысла.
Так вот. Мы оба очень внимательно все обдумали. И да. Нам обоим нужна «эта сумочка».
И если вы скажете, что я сейчас оправдываюсь, то да. Я оправдываюсь. И единственное мое оправдание, что я столько всего делала своим близким и родным все эти годы, столько всего в себе зажимала, столько всего запрещала, чтобы обслуживать других, потому что я была обязана и за все отвечаю…
Теперь я позволила себе то, что никогда не позволяла по «социальным причинам». Любить и быть любимой.
Извините, но я очень счастлива.
В какой-то удивительной связи в спокойном Гонконге в это время проходила «революция». Мы выбрались погулять и поглазеть и попали в камеру корреспондента местной газеты. Фотографировать-то там было особо нечего, в Гонконге даже революции похожи на пикники филиппинских нянечек. Через неделю нам прислали фото по адресу с моей визитки.
Теперь у вас тоже будет примерное представление, как на самом деле выглядела революция в Гонконге.
