Интервью
В последнем номере журнала «Лик» за прошлый год опубликовано мое интервью с фотографом Ильей Степановым, известным в блосфере как fotomm. Его страница http://fotomm.livejournal.com/.
За время, прошедшее после этого разговора он успел съездить в Марокко и Болгарию, одну из его бирманских фотографий опубликовал журнал Гео, еще одна фотография попала в финал конкурса фотографов дикой природы «Золотой черепахи», и он послезавтра будет уже в Москве на открытии этого фестиваля. И ещще он победил в конкурсе Юникредит Банка «Взлеты и падения», наградой в котором будет дайвинг-тур в Мексику. В общем, прошлый год оказался для него плодотворным.
Привожу текст интервью, поскольку на сайте журнала его почему-то еще нет.
Илья Степанов: ощущаю себя персонажем чудесного фильма.
Он называет себя продвинутым любителем, хотя давно уже профессионал, и регулярно уезжает в самые экзотические и отдаленные точки земного шара в поисках невиданных кадров. Так что половину жизни, как сам признается, проводит в путешествиях. За его плечами Болгария и Черногория, Хорватия и Чехия, Арабские Эмираты и Таиланд, Индия и Кашмир, Испания и Андорра, Сирия и Вьетнам, Бирма и Камбоджа. Однако начинал он с горных походов на Алтай и в Восточный Казахстан, Кавказ и Крым, Киргизию и Узбекистан. Доехал до Курильских островов и Камчатки, побывал на Кольском полуострове и на Соловках. Он бы и сам хотел знать, что он ищет так далеко. Скорее, самого себя и умение через призму дальнего разглядеть то, что всех ближе и дороже. Но пока неизменно одно: и природа и люди поворачиваются к нему лицом так охотно и доверчиво, будто ждали его фотовзгляда всю свою жизнь.
Путешествовать начал сразу после армии. У него есть опыт автостопа и велосипедных путешествий . Участник выставок «4 Взгляда на Индию», «Плацдарм -2009» и «Плацдарм- 2010». Персональная выставка - «ИНЫЕ». Финалист конкурсов «EPSON» и «Best of Russia». Победитель конкурсной программы Международного фестиваля городской фотографии «Фотограффити» в номинации «Фожурналистика и документальная фотография» с проектом «Пермь. Советская».
- Илья, кажется, что сейчас фотографией занимаются все вокруг. Ты тоже сочетаешь это искусство с какой-то другой профессией?
- Трудный вопрос о профессии. Наверное, у меня ее нет в обычном смысле. В обыденной жизни я просто предприниматель. Но моя основная жизнь начинается, когда я еду куда-то и начинаю снимать.
- Но и этот образ жизни, поделенной на обыденную и творческую, тоже не сразу устоялся?
- По-моему, жизнь вообще не может устояться подобным образом. Но если уж вспоминать время до своих фотопутешествий, то после школы я был в армии, служил на Дальнем Востоке, а потом вернулся и честно искал стоящего занятия. Работал на телевидении, в театре. У меня есть друг, фотограф Владислав Алмазкин, мы с ним уже тогда ходили в походы, в горы, плавали на байдарках. Он тогда работал в Русском драматическом театре, делал декорации. И однажды ему дали задание сделать самолет для спектакля «Иван Чонкин». И он меня позвал помогать. Потом для какого-то театрализованного представления мы с ним сделали гигантского дракона. Главному художнику театра Александру Старовойтову это понравилось. И он мне сказал: «Давай, приходи в театр тоже». И я стал декоратором. Алмазкин к тому времени ушел, а я вместо него остался. Года два проработал. Мне нравилось, атмосфера там была классная. Потом устроился в «Антей» в лабораторию. И фотография стала уже ежедневным занятием. В «Антее» печатал фотографии потоком. Тогда это пользовалось большим спросом. У всех были пленочные фотоаппараты. И я сам потом открыл такие точки по печати фотографий. Сейчас их осталось немного. Но это дает мне возможность ездить.
- С детства была такая предрасположенность к фотографии?
- Не помню определенного момента, когда я ею занялся, но фотографировал со школы. Каким-то особенным художником-творцом себя не считаю. Больше склоняюсь к репортажу.
- Но репортаж - это высшая точка в фотографии.
- Я и пытаюсь этим заниматься. Хотя, если честно, не ожидал, что займу призовое место в стрит-фотографии в Перми. Туда приезжали такие монстры отечественной фотографии, не знаю, как я с ними и тягался.
- Ты сейчас ведешь довольно популярный фотоблог, у тебя там больше двух тысяч подписчиков. Проводишь заседания в фотоклубе «Седьмой чемодан» на площадке HUB/Узел связи. Считаешься самым опытным путешественником среди местных фотографов. И если едешь, то сразу в самые экзотические места.
- Мне кажется, это немного миф, насчет экзотики и самого опытного путешественника. Таких путешественников на самом деле очень много. Просто кто-то при этом не фотографирует, а я фотографирую. И, наверное, неплохо.
- Первый раз твое имя громко прозвучало на выставке «4 взгляда на Индию», в которой ты выставился вместе с друзьями по путешествию по Индии Иваном Ярмощуком, Иваном Михайловым и Женей Шиловой. Но ведь и до Индии были уже подобные поездки?
- Были. В основном по России. От Курильских островов до Урала и Заполярья. Но это был просто пеший туризм. Даже не альпинизм. Многодневные походы. Мы с отцом и сыном Герасимовыми тоже уходили в леса и в горы. Они были такими первопроходцами, пытались все время попасть туда, куда люди в основном еще не ходили. Ну и я к ним пристал.
- Так сильно хотелось путешествовать, просто что-то видеть?
- Меня в свое время заразил этим Алмазкин. Мы с ним пару раз сходили в ноябре на Кокшагу, я, помню, сидел на носу байдарки и колол топором лед, он сзади веслом подгребал. Такая романтика потом уже не отпускает. А так как он фотограф, то обязательно все это запечатлевали. И это все связалось уже воедино.
- Как ты выбираешь маршруты путешествий?
- Я их не выбираю. Они как-то сами меня находят. У меня и в мыслях нет такого - что-то там рассчитывать, мечтать о каких-то неведомых странах, расписывать планы на 10 лет вперед. Чаще всего и инициатором поездок являюсь не я. Обычно присоединяюсь к кому-то. В последний момент. Но как только добираемся до места, я практически уже не хожу вместе со всеми, а стараюсь - раз, куда-то уйти в поисках интересного! А если уже что-то увидел, то меня просто сразу же «теряют».
- Один вообще не ездишь?
- Езжу и один. Три или четыре путешествия у меня были в одиночку. Так, например, ездил автостопом в Узбекистане. Есть и в одиночном путешествии свои прелести. Никто никуда не тянет, никто не сердится, что приходится ждать, искать, созваниваться. Но в какой-то момент одному становится скучновато.
- А что первично - желание увидеть что-то своими глазами или перспектива того, что ты это зафиксируешь, кому-то покажешь?
- Стремление с кем-то поделиться, что-то показать - оно в голове, конечно, подспудно сидит. Когда я еду, то все равно знаю, что потом буду это кому-то показывать. В этом тоже есть определенный стимул, не буду скрывать.
- Бывает, что путешественник ничего не фиксирует, а просто наслаждается увиденным, приобретает некий уникальный опыт.
- Есть люди, которым достаточно просто наслаждаться созерцанием, они не собираются тут же с кем-то этим делиться. Мне кажется, это какой-то следующий уровень. Я до него не дошел. Хотя насчет приобретения уникального опыта - его в данном случае тоже никто не отменял.
- А почему так получается, что тебя «находят» все больше экзотические страны, в основном на Востоке? А вот в Европу съездил и сказал, что тебе это не очень интересно.
- Да, это так. Может быть в Европе сложнее увидеть отличие от того, к чему мы уже привыкли. Там все не так очевидно, как на Востоке, в Азии.
- Ты хорошо себя чувствуешь именно в восточной ауре?
- Наверное, имеет значение и сам уровень жизни, и образ жизни людей. В Азии для меня все проще, свободнее, теплее по-человечески, а в Европе все так регламентировано, чопорно. К тому же, в Европе нужно знать языки, которыми я фактически не владею. А в Азии язык не имеет значения. И ты не знаешь английского, и они не знают.
- Там ты больше чувствуешь равенство? Это интересный поворот.
- Не только как путешественник, но и как фотограф. В Европе, например, я побоюсь снимать человека в упор. У них свои представления о личном пространстве, так называемом прайвисити. А в Азии с этим намного проще.
- И никогда не возникало никаких опасных моментов?
- Незначительно. В Индии попались какие-то умалишенные, которые в ответ на направленный объектив бросали камни. Но это так - мимолетно.
- Но ведь там еще и другая еда, другая вода.
- Я быстро к этому привыкаю. Главное - туда попасть. И сразу приспосабливаешься к среде обитания.
- И сразу чувствуешь пиршество для глаз?
- Да. В плане ощущений, эмоций сразу ощущаешь себя персонажем некоего чудесного фильма. Здесь я такого пока достичь не могу. Здесь будто тянется скучная обыкновенная жизнь, а там начинаешь жить по-настоящему.
- Тебе не кажется, что это связано именно с творчеством? Ведь люди, которых ты снимаешь там, далеко, ты застаешь именно в момент их обыденной жизни. Может быть, им там бедно и скучно. Ты - гость. И тебе все внове, поэтому ты ярко их показываешь.
- Возможно. Но их «скучная» жизнь - это для нас как другая планета. Потому и интересно. То, что для них обыденно, для нас кажется экзотикой.
- А как ты решил участвовать в «Фотограффити» в Перми?
- Послал на отборочный серию «Город мусорщиков», фотографии, отснятые на окраине Каира. Вот и все.
- Это был твой первый конкурс?
- Да. Никуда до этого не посылал. И до сих пор не посылаю. И до сих пор думаю с удивлением - надо же - занял первое место!
- В Перми у вас было задание за неделю сделать конкурсный проект. Это наша жизнь. Рядом. Тебе же там не было скучно?
- Там был какой-то кураж. Это же такое амбициозное соревнование. Сработал азарт. Надо было потягаться с фотографами, которые котируются на мировом уровне.
- Значит, твои амбиции были удовлетворены. Ты следишь за этим творчеством?
- Честно говоря, мало. Но там я со всеми познакомился. И начал кое-что понимать. Туда же приехали еще различные фотографические кураторы. Именитые люди. Я сначала боялся даже с ними обращаться. Видел, как остальные конкурсанты с ними на обеде встречались, общались. А я ходил и только завидовал.
- Может быть и хорошо, что ты их не знал, значит, не знал и конъюнктуры.
- На самом деле, там своя тусовка. И в эту тусовку трудно попасть. Вот Владимир Вяткин, у которого шесть призов «Золотой глаз», самых престижных во всем мире, рассказывал на фотофестивале молодежной фотографии в Чебоксарах, что там многое заранее предопределено.
- Илья, но ты же своим примером это и опровергаешь! Тебя-то они не знали. И, видимо, как раз искали что-то свежее, непохожее на прежнее.
- Бывают, видимо, исключения.
- Ты очень много успел в Перми за ту неделю. А как ты искал темы? Газетчикам за месяц иногда столько тем не удастся осилить, сколько ты за неделю сделал.
- Тут тоже срабатывает какая-то неведомая мне самому пружина. Когда так обостряется зрение. Возможно, в своем городе я бы тоже столько не нашел.
- Ты снимал пермского мусорщика, который сжигал медицинские отходы. У нас на такую свалку практически никого не пускают. Это почти секретный объект.
- Так получилось, что я лично знал руководителя этой «секретной» свалки. Он раньше жил в Чебоксарах и хотел построить здесь грамотно такой же объект. Но здесь не вышло. Он уехал в Пермь и там построил. А я приехал в Пермь на конкурс, у меня в записной книжке был его телефон. То есть это произошло случайно. Если на свете бывает что-то случайное.
- А как собак-волков нашел?
- Тоже случай. Сначала я бродил по пригородам, по каким-то окраинам и огородам. И встретил там интересного человека. Оказался бывший спецслужбовец. Мы с ним сидели на его даче, которая была напротив питомника, где выращивают этих собако-волков. И он кивает: «Что ты со мной разговариваешь, ты лучше туда пойди». А как? Я там никого не знаю. И буквально на следующий день я снимал дворы в центре Перми и захотел снять вид на администрацию города. Хотелось как-то показать, что древний дворик находится рядышком с администрацией. Начал искать точку съемки, увидел дом, где можно было снять с последнего этажа. Захожу в подъезд, а из него выходит девушка с собаками, которая, как оказалось, работает в этом питомнике. Мы с ней тут же познакомились, и она договорилась с директором питомника.
- У тебя классическое свойство репортера. Ты вполоборота сходишься с людьми, располагаешь их к себе. И они тебя куда-то - раз - и ведут.
- Так получается. Хотя я человек в принципе не общительный. И это только в какой-то определенный момент срабатывает, когда складывается некая ситуация, я вижу впереди возможность что-то интересное зацепить, зафиксировать. Что-то во мне раскрепощается. И начинается этот таинственный процесс.
- В этом смысле фотография - это вызов небытию. Ты знаешь об этом?
- Догадываюсь. Хотя так не формулировал.
- Люди с таким удовольствием тебе позируют! В репортерстве для меня в этом главная загадка - как люди соглашаются так открываться? То ли ты становишься для них незаметным? То ли, наоборот, становишься частью их жизни?
- Думаю, они не воспринимают меня корреспондентом. Я и не представляюсь, будто я какой-то репортер. Очень просто себя веду, по-свойски. Иногда где-то исподтишка. Никогда не помню в деталях, как это случается. Начинается некий экспромт.
- Может быть, люди видят, что они тебе интересны, что тебе небезразлична их жизнь, индивидуальность?
- Вероятно. Мне действительно бывает интересно, я начинаю очень живо интересоваться ими. Лезу во всякие подсобные помещения, пытаясь понять окружающую обстановку и это, видимо, располагает людей. Подкупает. Я не сажаю человека на стул, не начинаю теребить, что и как.
- Как Вяткин говорил на мастер-классе - надо стать мухой, которую, человек не замечает и остается самим собой. Так бывает, сначала тебя видят, потом забывают о тебе.
- Конечно. Например, те же мусорщики в Перми. Я сначала там часик вокруг них крутился, ходил, разговаривал. Потом только камеру достал. Иногда резкое вмешательство в обыденную жизнь людей настораживает. Должно быть своего рода предисловие. Особенно в России. У нас народ более закрытый. В Азии люди как-то камеры не боятся. Да и воспринимают тебя как приезжего. Как иностранца. Для них иностранец без камеры и не иностранец. Иноземцу многое прощают.
- А как ты попал в пригород Каира, так называемый город мусорщиков?
- Я знал, что есть такой город. Видел когда-то репортаж. Меня эта тема заинтересовала, но информации было маловато. Решил посмотреть на него.
- Ты умеешь погружаться в людей, в события. Меня, например, очаровали твои вьетнамцы. Женщины на базаре в костюмах. У людей нет никакой роскоши, кроме этих костюмов.
- А у нас разве не так? Приедешь в какую-нибудь чувашскую или марийскую деревню - так же.
- У тебя было такое чувство, когда ты увидел, как они ходят после дождя по грязи в этих нарядах?
- Дело в том, что это не показуха. Не для чужих это глаз. Они для себя это делают. Это их потребность в празднике. Раз в неделю они идут на базар, для них это событие. К сожалению, у меня там было мало времени. Всего два часа. Но снял много. Бывает так, что за неделю можно ничего не снять, а за два часа как за неделю.
- А в Бирме в монастырь как тебя пустили?
- Ничего запретного в этом нет. Я ничего там не нарушал. Чаще всего в таких случаях у людей срабатывают стереотипы, люди думают, что туда нельзя. А на самом деле можно.
- Опять ссылаюсь на Вяткина, раз уж мы его вместе слушали на фотофестивале. Он считает, чтобы сделать настоящий репортаж, надо на месте событий какое-то время чуть ли не жить.
- Если на таком уровне, как снимает Вяткин, то - да. Необходимо определенное время быть в таком полупогружении.
- Но сейчас люди уже не хотят так погружаться. Некогда.
- Но я бы хотел работать именно так.
- По-моему так и получается. Ты не суетный человек. У тебя была выставка «Иные», про людей, в жизнь которых ты хотел погрузиться. Что ты изучаешь сам для себя? Что ты ищешь в Иных?
- Мне кажется, что я пока больше касаюсь внешней стороны. В идеале надо узнавать историю объекта, человека. Все же, когда я делал серию про египетских мусорщиков, пришлось очень основательно прошерстить интернет. Понять, кто они.
- А как же с установкой сначала цепкий взгляд, а потом знание?
- У меня пока чаще так и происходит. Что-то снимаю, а по возвращении начинаю понимать, что это было. Можно попробовать сделать и наоборот.
- Не факт. Это же не постановочная фотография. Надо просто быстро ориентироваться на ходу.
- Возможно. С жесткими планами в этих случаях действительно часто не срабатывает. Вот человек составил себе план на поездку - я хочу снять то-то и то-то. Например, горных цыган. Добрался до места. И увидел нечто совсем другое, не менее интересное. Ты же не можешь от этого отказаться. Я, например, не могу. Если я вижу что-то неординарное, то ломаю все планы и несусь туда. Меня поэтому попутчики часто не переносят в том плане, что я часто пропадаю из их зоны видимости. В той же Индии, когда мои друзья шли на ночлег, я вообще спать не мог.
- Во Вьетнаме ты снимал видео. И рядом в репортаже была фотография этого же момента, где рабочие обедают. Это очень наглядно показало, что видео не дает столько, сколько может дать фотография. В видео есть лишь некая атмосфера момента, быт, а фотография представляет всю историю этих людей. Как картина.
- На видео так не концентрируется внимание на деталях. И потом, у людей иногда бывает слишком серьезный подход к фиксированию момента. А когда делаешь что-то мимоходом, это может так «выстрелить»! Кто то таскает на себе немыслимую технику, 15 объективов, штативы, а в результате ничего толком не снимает. Я беру просто камеру и один объектив для маневренности. Сейчас вообще такая тенденция, чтобы не «зеркалки» использовать, а маленькие портативные фотоаппаратики. Большой фотоаппарат отпугивает, а маленький, наоборот, располагает, снижает пафос момента.
- Илья, ты поехал в Пермь на конкурс, хотя называешь для себя Пермь аномальной зоной. Там однажды упал самолет, на котором ты летел с друзьями. Ты второй раз полетел в Пермь, чтобы разомкнуть некий замкнутый круг?
- А не было замкнутого круга. Второй раз, наоборот, было любопытно попасть туда уже в других обстоятельствах. Даже пытался найти корреспондента, который со мной тогда встречался. Но времени не хватило. У меня нет такого чувства, что это был знак свыше и так далее. Хотя где-то год после того случая мысли о смерти присутствовали постоянно. Какой-то удар по психике был, конечно. Потом все развеялось. Но ценить время начинаешь по-другому, это так. Хотя во мне и без того всегда жила мысль, что время уходит, что надо многое успеть, что время надо использовать по максимуму. И люди часто не могут меня в этом понять - куда ты так бежишь?
- Для тебя эти страны, которые ты открыл, стали родными?
- Да какой открыл, только приоткрыл! Не могу даже сказать, что хоть одну стану хорошо познал, ощутил. Но в новостях иногда видишь, например, Сирию, вспоминаешь ее еще мирной, чувствуешь сопричастность. Или Египет. Так все быстро меняется.
.