ФЭД 2
Начнем с того, что за эту поездку я не сделал ни одной фотографии. У меня в сумке валяется старенький ФЭД, который должен был бы рваться в бой, но почему-то не рвется. Эти фотографии, они же как-то зафиксируют то, что было, и потом придется вспоминать, глядя именно на них. А мне почему-то кажется, что так оно все запомнится лучше. Запишется на что-то более верное, чем фотопленка.
И почти на всех этих фотографиях не будет лиц, а если и будут, то они смажутся со временем. Как смазались лица тех знакомых, которых ты не видел много лет. Ты узнаёшь их, если вдруг видишь снова, но если попытаешься вспомнить форму брови, или точный цвет глаз, то почему-то не сможешь этого сделать. Но это не значит, что мы забываем всё - подробности просто проваливаются куда-то глубже и теперь для того, чтобы достать их нужны какие-то специальные крючки. Даже не нужно возвращаться в то место или в то время, нужен просто крючок.
Пройдет лет 30 или 40, я проеду еще много городов, но так и не увижу всех, не прочитаю всех книг, не поговорю со всеми хорошими людьми и не поцелую всех красивых женщин, но будет что-то другое. И вот мне 70, и я, например, прихожу в магазин в Северном Голливуде, чтобы купить себе вязанку «Бада», который я пью уже 10 лет подряд, «Бада», который я 10 лет подряд покупаю в одном и том же магазине. И я говорю продавщице:
- Милая, мне как всегда. - Все, этого для нее достаточно, она работала здесь еще тогда, когда я набирал этот пост в Харькове.
И тогда она протягивает мне вязанку «Бада», бутылку "Скоттишь Пиппера", две пачки красного «Мальборо», кладет все это в бумажный пакет и записывает привычную сумму на мой долг (денег по-прежнему нет, как и жены, как и детей, как и что там еще должно быть).
- Спасибо, - говорю я. И собираюсь уйти. Но она окликает меня.
- Знаете, - говорит она. - Нам тут привезли новый сорт пива, не хотите попробовать? Или угостите друзей.
- У меня нет друзей, - говорю. - Некого угощать.
И собираюсь уйти. Но все-таки спрашиваю почему-то:
- А что за пиво?
- Вот. - и она протягивает мне бутылку как из-под шампанского. В такие пиво разливают в Бельгии. На тот момент я его уже там побывал. И она протягивает мне бутылку, я смотрю на нее, и вижу самое странное пиво в своей жизни - действительно бельгийское, нефильтрованное, со вкусом малины. Кому это вообще в голову пришло? А? Я бухчу под нос себе это. А потом останавливаюсь и в голове вспыхивает фотография, для воспроизведения которой мне не нужен ноутбук или бумага или что там придумают через 40 лет. Для воспроизведения ее мне будет нужен только этот крючок, за который зацепится целый город и обрушится на меня. И целая маленькая жизнь обрушится на меня. И заставит через 15 минут не просто пить «Бад» и смотреть в окно, а пить «Бад», видеть за окном зимнюю Одессу и улыбаться.
to be continued…
И почти на всех этих фотографиях не будет лиц, а если и будут, то они смажутся со временем. Как смазались лица тех знакомых, которых ты не видел много лет. Ты узнаёшь их, если вдруг видишь снова, но если попытаешься вспомнить форму брови, или точный цвет глаз, то почему-то не сможешь этого сделать. Но это не значит, что мы забываем всё - подробности просто проваливаются куда-то глубже и теперь для того, чтобы достать их нужны какие-то специальные крючки. Даже не нужно возвращаться в то место или в то время, нужен просто крючок.
Пройдет лет 30 или 40, я проеду еще много городов, но так и не увижу всех, не прочитаю всех книг, не поговорю со всеми хорошими людьми и не поцелую всех красивых женщин, но будет что-то другое. И вот мне 70, и я, например, прихожу в магазин в Северном Голливуде, чтобы купить себе вязанку «Бада», который я пью уже 10 лет подряд, «Бада», который я 10 лет подряд покупаю в одном и том же магазине. И я говорю продавщице:
- Милая, мне как всегда. - Все, этого для нее достаточно, она работала здесь еще тогда, когда я набирал этот пост в Харькове.
И тогда она протягивает мне вязанку «Бада», бутылку "Скоттишь Пиппера", две пачки красного «Мальборо», кладет все это в бумажный пакет и записывает привычную сумму на мой долг (денег по-прежнему нет, как и жены, как и детей, как и что там еще должно быть).
- Спасибо, - говорю я. И собираюсь уйти. Но она окликает меня.
- Знаете, - говорит она. - Нам тут привезли новый сорт пива, не хотите попробовать? Или угостите друзей.
- У меня нет друзей, - говорю. - Некого угощать.
И собираюсь уйти. Но все-таки спрашиваю почему-то:
- А что за пиво?
- Вот. - и она протягивает мне бутылку как из-под шампанского. В такие пиво разливают в Бельгии. На тот момент я его уже там побывал. И она протягивает мне бутылку, я смотрю на нее, и вижу самое странное пиво в своей жизни - действительно бельгийское, нефильтрованное, со вкусом малины. Кому это вообще в голову пришло? А? Я бухчу под нос себе это. А потом останавливаюсь и в голове вспыхивает фотография, для воспроизведения которой мне не нужен ноутбук или бумага или что там придумают через 40 лет. Для воспроизведения ее мне будет нужен только этот крючок, за который зацепится целый город и обрушится на меня. И целая маленькая жизнь обрушится на меня. И заставит через 15 минут не просто пить «Бад» и смотреть в окно, а пить «Бад», видеть за окном зимнюю Одессу и улыбаться.
to be continued…