Война лейтенантов. ( 25 фото )
Оригинал взят у oper_1974 в Война лейтенантов. ( 25 фото )
"18 августа я прибыл в расположение 7-й гвардейской танковой бригады на должность командира стрелкового взвода мотострелково?пулеметного батальона. Принял дела и должность, наладил занятия со своим взводом, в котором в основном были солдаты лет 35-40.
Их мобилизовали в 1942-м. Пороху они к тому моменту понюхать еще не успели - служили до этого в батальоне аэродромного обслуживания. А потом их направили в пехоту. С винтовкой умели немного обращаться - и всё. Я учил их переползать, укрываться, стрелять, проводил занятия по штыковому бою.
В сентябре 1942-го под Ленинградом шли ожесточенные бои. Бригаде поставили задачу: провести операцию по расширению коридора, пробитого в блокаде.
Вышли затемно на исходный рубеж. А танки сбились с курса, застряли в болоте. Мы залегли, нас обстреливают... Целый день так пролежали - никаких команд. Нескольких солдат ранило осколками.
Ночью я получил приказ заместителя командира батальона разведать, занимают ли немцы передний край - первую траншею. Вызвал я командира отделения, поставил задачу - и мы поползли по-пластунски. Получилось так, что в это же время немцы двигались к нам с той же целью...
Я вырвался вперед и случайно задел ногой торчащий из земли железный лист. Слышу: "Halt! Wer ist da?". Я резко откатился метра на полтора в сторону и успел спрятаться за тем железным листом.
Немец ударил по мне пулями, которые попали в лист, меня обсыпало мелкими осколками, ранило в ногу и плечо... После этого был госпиталь. Затем я вернулся в свою часть.
14 января 1943?го - в день моего двадцатилетия - нас подняли по тревоге. Мы шли с востока на запад, а войска Ленинградского фронта - с запада на восток. Мои солдаты ехали на броне танка, колонна остановилась.
Прибежал от комроты солдат-связной и сообщил, что будем проезжать мимо маршала Климента Ефремовича Ворошилова. Смотрю - на пригорке группа офицеров, один из них в папахе и бекеше. Это и был знаменитый еще с Гражданской военачальник.
Когда войска соединились, был создан своеобразный шестикилометровый коридор (от берега Ладожского озера - к немецким позициям). Там проложили железную дорогу, по которой пошли поезда. Ленинградцам стало немного легче, хотя составы и обстреливала немецкая артиллерия.
В феврале 1943-го мне дали новый взвод (правда, уже не мотострелковый, а ручных пулеметов) и снова отправили в бой. Мы участвовали в Смердынской наступательной операции. На Волховском фронте все знали это географическое название - несколько раз та деревня под Ленинградом переходила из рук в руки.
Первый день на Смердыни. Наступаем вместе с танками. Равнина, снега по колено... Танки передвигались рывками: остановился, выстрелил пару раз, через некоторое время сменил позицию - еще раз выстрелил.
На одной такой остановке я лежал в танковой колее. Смотрю - танк движется назад!.. Я вскочил, споткнулся о какую-то корягу, автомат уронил... А танк прет на меня! Он подошел вплотную, меня сковало от ужаса. Когда до моей ноги оставалось не больше 20 сантиметров, бронированная машина рванула вперед.
Вечером того же дня ситуация повторилась практически точь-в?точь. Мы остановились для отдыха и заправки техники. Расположил я свои расчеты между танками. Приходит командир роты гвардии старший лейтенант Корнейчук - посмотреть, как организовали оборону.
Мы шли между танками, когда ударила немецкая пушка. Бросаемся к танку. Нас троих подмяло под него - комроты, его ординарца и меня. Чувствую - вроде не зацепило гусеницами, только вдавило в снег. Слышу, кричит комроты: "Ты живой?" - "Да!" - кричу в ответ. Из нас троих после такой нежданной встречи с танком никто не получил ни одной царапины. Снег нас спас.
Ночью пошли в атаку. Наступали через лес, везде немецкие мины - было страшно. Взрыв прогремел в пяти метрах от меня. Двоих солдат тяжело ранило, а меня только сбило с ног взрывной волной. Звон в ушах стоял два часа. Утром смотрю - на щеках запекшаяся кровь, но слышу вроде нормально.
В тот же день я получил еще одно ранение. Вышел на опушку леса - и как будто палкой по ноге со всей силы ударили. Я был в ватных брюках, пулей вырвало из них клок. Прижал его рукой и поковылял на перевязочный пункт.
А там мне говорят: бинтов - нет, медикаментов - нет! А тут и немцы контратакуют...Вдруг слышу гул моторов. Прорвалась к нам наша танковая рота. Командир роты меня узнал, оставил один танк для эвакуации раненых.
Выдвигаться нужно было ночью. Рана перестала болеть, но очень захотелось есть. Смотрю - дымок метрах в двадцати пяти от перевязочного пункта. Подхожу - сидят два солдата, варят что-то в немецкой каске.
Я им: "Здорово, братья-славяне!". Они вскочили: "Здравия желаем!". Как оказалось, это были выходцы из Средней Азии, варили кусок убитой при обстреле лошади. Угостили меня, дали сухарь, налили похлебки - и на душе стало веселее! До сих пор я благодарен тем бойцам.
Вечером погрузили нас на танк, тронулись. По лесной просеке выбрались на большую поляну. Тут немцы открыли по нам артиллерийский огонь. Механик-водитель включил четвертую передачу, несется во весь опор.
Я вцепился в скобу - только бы не упасть. Вдруг впереди взорвался снаряд, один из раненых мешком свалился с брони. Минут десять "летели" мы через поляну. Страшно было: сидишь и ждешь, что будет. И ничего сделать нельзя.
Вскоре приехали на медицинский пункт бригады, там я впал в забытье. И снова госпиталь. В карточке врач написал: сквозное пулевое ранение левой ягодицы. Вот, думаю, гад?- не мог написать, что в бедро ранили!..
Помню, как погрузили нас на машину и куда-то повезли. Очнулся голым на цементном полу, пожилая женщина из резинового шланга поливала меня водой. "Не стесняйся, сынок,?- говорит,?- у меня на фронте сын твоего возраста".
Привезли в палату, только уснул - чувствую, кто-то толкает в бок и шепчет: "Ильин, Ильин!". Смотрю, а это мой ротный Корнейчук. Попали мы в госпиталь одновременно, в одну палату, да еще и разместили на соседних койках.
До самой Победы я носил на плечах лейтенантские звезды, хотя и воевал уже три года - командовал ротой автоматчиков, был награжден орденом Красной Звезды, медалью "За отвагу".
Дело в том, что на время лечения меня исключали из списков части. А потом, когда отправили "наверх" представление на присвоение очередного воинского звания, оно вернулось назад: не указали номер удостоверения личности. Отослали опять...
Третье ранение я получил 26 апреля 1945 года в Берлине. Рано утром собрал командир полка офицеров. В тот момент, когда он ставил боевую задачу, немцы открыли по нам минометный огонь. Небольшой осколок попал мне в поясницу.
Фельдшер помазал зеленкой, приклеил тампон, и я пошел в бой. А вечером так скрутило - не мог разогнуться, боль адская... Отправили меня в медсанвзвод, и до 2 мая я пролежал там. За бои в Берлине меня наградили орденом Александра Невского.
Победу я встретил вместе с сослуживцами из 7-й гвардейской Новгородско-Берлинской Краснознаменной, орденов Суворова 3-й степени и Красной Звезды тяжелой танковой бригады в пригороде Берлина." - из воспоминаний лейтенанта В.В.Ильина.
Лейтенант В.В. Ильин.
"18 августа я прибыл в расположение 7-й гвардейской танковой бригады на должность командира стрелкового взвода мотострелково?пулеметного батальона. Принял дела и должность, наладил занятия со своим взводом, в котором в основном были солдаты лет 35-40.
Их мобилизовали в 1942-м. Пороху они к тому моменту понюхать еще не успели - служили до этого в батальоне аэродромного обслуживания. А потом их направили в пехоту. С винтовкой умели немного обращаться - и всё. Я учил их переползать, укрываться, стрелять, проводил занятия по штыковому бою.
В сентябре 1942-го под Ленинградом шли ожесточенные бои. Бригаде поставили задачу: провести операцию по расширению коридора, пробитого в блокаде.
Вышли затемно на исходный рубеж. А танки сбились с курса, застряли в болоте. Мы залегли, нас обстреливают... Целый день так пролежали - никаких команд. Нескольких солдат ранило осколками.
Ночью я получил приказ заместителя командира батальона разведать, занимают ли немцы передний край - первую траншею. Вызвал я командира отделения, поставил задачу - и мы поползли по-пластунски. Получилось так, что в это же время немцы двигались к нам с той же целью...
Я вырвался вперед и случайно задел ногой торчащий из земли железный лист. Слышу: "Halt! Wer ist da?". Я резко откатился метра на полтора в сторону и успел спрятаться за тем железным листом.
Немец ударил по мне пулями, которые попали в лист, меня обсыпало мелкими осколками, ранило в ногу и плечо... После этого был госпиталь. Затем я вернулся в свою часть.
14 января 1943?го - в день моего двадцатилетия - нас подняли по тревоге. Мы шли с востока на запад, а войска Ленинградского фронта - с запада на восток. Мои солдаты ехали на броне танка, колонна остановилась.
Прибежал от комроты солдат-связной и сообщил, что будем проезжать мимо маршала Климента Ефремовича Ворошилова. Смотрю - на пригорке группа офицеров, один из них в папахе и бекеше. Это и был знаменитый еще с Гражданской военачальник.
Когда войска соединились, был создан своеобразный шестикилометровый коридор (от берега Ладожского озера - к немецким позициям). Там проложили железную дорогу, по которой пошли поезда. Ленинградцам стало немного легче, хотя составы и обстреливала немецкая артиллерия.
В феврале 1943-го мне дали новый взвод (правда, уже не мотострелковый, а ручных пулеметов) и снова отправили в бой. Мы участвовали в Смердынской наступательной операции. На Волховском фронте все знали это географическое название - несколько раз та деревня под Ленинградом переходила из рук в руки.
Первый день на Смердыни. Наступаем вместе с танками. Равнина, снега по колено... Танки передвигались рывками: остановился, выстрелил пару раз, через некоторое время сменил позицию - еще раз выстрелил.
На одной такой остановке я лежал в танковой колее. Смотрю - танк движется назад!.. Я вскочил, споткнулся о какую-то корягу, автомат уронил... А танк прет на меня! Он подошел вплотную, меня сковало от ужаса. Когда до моей ноги оставалось не больше 20 сантиметров, бронированная машина рванула вперед.
Вечером того же дня ситуация повторилась практически точь-в?точь. Мы остановились для отдыха и заправки техники. Расположил я свои расчеты между танками. Приходит командир роты гвардии старший лейтенант Корнейчук - посмотреть, как организовали оборону.
Мы шли между танками, когда ударила немецкая пушка. Бросаемся к танку. Нас троих подмяло под него - комроты, его ординарца и меня. Чувствую - вроде не зацепило гусеницами, только вдавило в снег. Слышу, кричит комроты: "Ты живой?" - "Да!" - кричу в ответ. Из нас троих после такой нежданной встречи с танком никто не получил ни одной царапины. Снег нас спас.
Ночью пошли в атаку. Наступали через лес, везде немецкие мины - было страшно. Взрыв прогремел в пяти метрах от меня. Двоих солдат тяжело ранило, а меня только сбило с ног взрывной волной. Звон в ушах стоял два часа. Утром смотрю - на щеках запекшаяся кровь, но слышу вроде нормально.
В тот же день я получил еще одно ранение. Вышел на опушку леса - и как будто палкой по ноге со всей силы ударили. Я был в ватных брюках, пулей вырвало из них клок. Прижал его рукой и поковылял на перевязочный пункт.
А там мне говорят: бинтов - нет, медикаментов - нет! А тут и немцы контратакуют...Вдруг слышу гул моторов. Прорвалась к нам наша танковая рота. Командир роты меня узнал, оставил один танк для эвакуации раненых.
Выдвигаться нужно было ночью. Рана перестала болеть, но очень захотелось есть. Смотрю - дымок метрах в двадцати пяти от перевязочного пункта. Подхожу - сидят два солдата, варят что-то в немецкой каске.
Я им: "Здорово, братья-славяне!". Они вскочили: "Здравия желаем!". Как оказалось, это были выходцы из Средней Азии, варили кусок убитой при обстреле лошади. Угостили меня, дали сухарь, налили похлебки - и на душе стало веселее! До сих пор я благодарен тем бойцам.
Вечером погрузили нас на танк, тронулись. По лесной просеке выбрались на большую поляну. Тут немцы открыли по нам артиллерийский огонь. Механик-водитель включил четвертую передачу, несется во весь опор.
Я вцепился в скобу - только бы не упасть. Вдруг впереди взорвался снаряд, один из раненых мешком свалился с брони. Минут десять "летели" мы через поляну. Страшно было: сидишь и ждешь, что будет. И ничего сделать нельзя.
Вскоре приехали на медицинский пункт бригады, там я впал в забытье. И снова госпиталь. В карточке врач написал: сквозное пулевое ранение левой ягодицы. Вот, думаю, гад?- не мог написать, что в бедро ранили!..
Помню, как погрузили нас на машину и куда-то повезли. Очнулся голым на цементном полу, пожилая женщина из резинового шланга поливала меня водой. "Не стесняйся, сынок,?- говорит,?- у меня на фронте сын твоего возраста".
Привезли в палату, только уснул - чувствую, кто-то толкает в бок и шепчет: "Ильин, Ильин!". Смотрю, а это мой ротный Корнейчук. Попали мы в госпиталь одновременно, в одну палату, да еще и разместили на соседних койках.
До самой Победы я носил на плечах лейтенантские звезды, хотя и воевал уже три года - командовал ротой автоматчиков, был награжден орденом Красной Звезды, медалью "За отвагу".
Дело в том, что на время лечения меня исключали из списков части. А потом, когда отправили "наверх" представление на присвоение очередного воинского звания, оно вернулось назад: не указали номер удостоверения личности. Отослали опять...
Третье ранение я получил 26 апреля 1945 года в Берлине. Рано утром собрал командир полка офицеров. В тот момент, когда он ставил боевую задачу, немцы открыли по нам минометный огонь. Небольшой осколок попал мне в поясницу.
Фельдшер помазал зеленкой, приклеил тампон, и я пошел в бой. А вечером так скрутило - не мог разогнуться, боль адская... Отправили меня в медсанвзвод, и до 2 мая я пролежал там. За бои в Берлине меня наградили орденом Александра Невского.
Победу я встретил вместе с сослуживцами из 7-й гвардейской Новгородско-Берлинской Краснознаменной, орденов Суворова 3-й степени и Красной Звезды тяжелой танковой бригады в пригороде Берлина." - из воспоминаний лейтенанта В.В.Ильина.
Лейтенант В.В. Ильин.