Есть женщины в русских селениях
Оригинал взят у skif_tag в Есть женщины в русских селениях
Вообще-то я считаю что воевать - это не женское дело. Мне претит ура-патриотизм, я не люблю мужеподобных женщин. Но, в истории каждой страны бывают моменты, когда народ рождает героев. Нескладных, неидеальных, не созданных для мирной жизни. Но, именно они не дают погибнуть народу во дни смертельной опасности.
И тут вспоминается легендарная женщина - Мария Бочкарёва, георгиевский кавалер, образец стойкости и мужества.
Что мы знаем о женском батальоне и его командире Марии Бочкаревой? Наверняка большинство россиян не сможет ответить на этот вопрос. А между тем миру - Америке, Англии, Франции, Испании - известны воспоминания М. Л. Бочкаревой под названием «Яшка. Моя жизнь крестьянкой, офицером и ссыльной».
Мария родилась в июле 1889 года в семье Леонтия Семеновича и Ольги Илизаровны Фролковых, крестьян из Новгородской губернии. Когда ей минуло шесть лет, родители переселились в Сибирь в надежде получить большой надел земли.
С восьми лет Марусю определили в няньки - присматривать за грудным ребенком, затем в лавку богатой еврейки. В 1905 году к ней без долгих ухаживаний посватался рабочий Афанасий Бочкарев, и шестнадцатилетнюю Марию отдали замуж. Супруг оказался беспробудным пьяницей и тираном. В конце концов побои и унижения вынудили молодую женщину уйти от него. Впереди ее ждали скитания, бродяжничество и даже… публичный дом. Дело в том, что Мария нанялась в прислуги к некоей Анне Петровне, не подозревая, что та содержит дом терпимости. Уехала с хозяйкой в Сретенск и (уже по любви!) сошлась с Янкелем Буком. Этот двадцатитрехлетний парень уже не первый год занимался разбоем и даже сидел в иркутской тюрьме.
Окрыленный чувством искренней женщины, Янкель обещал ей покончить с преступной жизнью. Любовники открыли мясную лавку, в которой сама Мария стояла за прилавком. Но спокойная жизнь продолжалась недолго: майским вечером 1912 года Янкель опять впутался в какую-то темную историю. Дело закончилось якутской каторгой…
Открыто называя себя его гражданской женой, Мария добилась свидания с непутевым «супругом», а затем сопровождала его в якутскую ссылку. Но и на поселении Янкель продолжал заниматься прежними делами: воровал, скупал краденое и даже участвовал в нападении на почту. Чтобы его не выслали еще дальше, в Колымск, Мария согласилась уступить домогательствам якутского губернатора. Не в силах пережить свой позор, она пыталась отравиться, но потом, придя в себя, во всем повинилась Янкелю. Его с трудом скрутили в губернаторском кабинете: убить соблазнителя он не успел. В результате Янкеля вновь осудили и выслали в глухое якутское селение Амга. Мария оказалась здесь единственной русской женщиной… Но прежние отношения с сожителем уже не восстановились.
Грянула Первая мировая… Патриотический подъем, охвативший страну, не миновал и ее: Мария решила отправиться солдатом в действующую армию. Добравшись до Томска в ноябре 1914 года, она обратилась к командиру резервного батальона. Тот предлагал ей отправиться на фронт в качестве сестры милосердия, но Мария упрямо настаивала на своем. И тогда назойливой просительнице дали иронический совет: обратиться непосредственно к Их Величеству. Поняв совет буквально, Бочкарева на последние восемь рублей отправила телеграмму самому императору - с просьбой разрешить завербоваться в солдаты.
Ко всеобщему удивлению, она получила высочайшее разрешение Николая II и была зачислена в 25-й Томский запасной батальон. По неписаному правилу солдаты давали друг другу клички. Вспомнив о своем прежнем возлюбленном Янкеле Буке, Мария попросила называть себя Яшкой.
Яшка бесстрашно ходила в штыковые атаки, вытаскивала раненых с поля боя, несколько раз была ранена. За выдающуюся доблесть она получила Георгиевский крест и три медали. Спустя какое-то время ей присвоили звание младшего, а затем и старшего унтер-офицера. Именно в окопах Мария выучилась грамоте, впервые написала свое имя и прочитала первую книгу…
В мае 1917-го, дослужившись до звания прапорщика, Яшка решила уйти с фронта:
«…я не рождена для братания с врагом. Я не могу терпеть эти непрерывные митинги. Я не выношу эту бесконечную цепочку ораторов и их пустые фразы… Наша страна погибает, и свобода вместе с нею!»
На одном из ненавистных ей митингов она познакомилась с председателем Государственной думы М. Родзянко. Тот привел Марию в Таврический дворец, на сессию солдатских депутатов. И Бочкареву осенила идея: создать женский батальон, но с непременным условием - эта организация не должна быть политизирована! Поддержанная Верховным главнокомандующим А. Брусиловым, смелая женщина получила аудиенцию у военного и морского министра А. Керенского, который живо откликнулся на ее проект… Первоначально предполагалось даже, что с первым отрядом женщин-добровольцев на фронт в качестве сестры милосердия отправится и его жена Ольга.
Желание завербоваться в армию у петроградских женщин было огромным. И не только петроградских. Около двух тысяч заявлений легло на стол учредителям. Воодушевленные почином Бочкаревой, в добровольцы записывались женщины Киева, Минска, Полтавы, Харькова, Симбирска, Ташкента, Баку, Мариуполя.
Начались учения… Вставали в пять утра и до девяти вечера обучались на плацу. Короткий отдых и простой солдатский обед. Семь часов сна на голых досках. Когда они маршировали по улицам, вдогонку им летели соленые шутки. По ночам для охраны бараков выставлялся усиленный караул…
Главнокомандующий войсками Петроградского военного округа генерал П. Половцев так вспоминал о том времени:
«Лодырничающие солдаты относятся к дамам враждебно - бросают камни им в окна и проч., да и в самой роте происходят недоразумения: 4-й взвод, где собрались более интеллигентные особы, жалуется, что Бочкарева слишком груба и бьет морды, как заправский вахмистр старого режима. Кроме того, поднимаются протесты против обязательной стрижки волос под гребенку, заведенной Бочкаревой как основное условие боеспособности. Стараюсь немного ее укротить, но она свирепа и, выразительно помахивая кулаком, говорит, что недовольные пускай убираются вон, что она желает иметь дисциплинированную часть».
Дальше - больше: многие солдатки, наслушавшись «красных» агитаторов, потребовали организовать комитет и самоуправление. Разгневанная Мария распустила своих подчиненных, оставив при себе лишь триста единомышленниц. По иронии судьбы именно часть солдаток, отчисленных Бочкаревой, и стала основой женского батальона, который 25 октября 1917 года оборонял Зимний дворец…
В новом обмундировании, в приподнятом настроении выступил батальон Бочкаревой 21 июня 1917 года на площадь перед Исаакиевским собором. Петроградский архиепископ Вениамин и Уфимский епископ Андрей напутствовали его образом Тихвинской Божьей Матери.
Боевое крещение женский батальон получил в ожесточенных боях с немцами в июле 1917 года. В одном из донесений командования говорилось, что «отряд Бочкаревой вел себя в бою геройски», подавая пример «храбрости, мужества и спокойствия». И даже генерал Антон Деникин, весьма скептически относившийся к этому эксперименту, признавал, что женский батальон «доблестно пошел в атаку», не поддержанный другими частями.
В одном из боев Мария была контужена и отправлена в петроградский госпиталь. После выздоровления она получила приказ нового Верховного главнокомандующего Лавра Корнилова сделать смотр женским батальонам, которых насчитывалось уже почти полтора десятка. Смотр московского батальона показал его полную небоеспособность. Расстроенная Мария возвратилась в свою часть, твердо решив для себя «больше женщин на фронт не брать, потому что в женщинах я разочаровалась».
Октябрьские события 1917 года застали Бочкареву на фронте. Здесь она узнала, что решением большевистского правительства женский батальон был ликвидирован.
И не просто ликвидирован… Есть сведения о том, что вызванные на охрану Зимнего солдатки, «отбракованные» Бочкаревой, сдались после первых же выстрелов. Их препроводили в казармы Павловского полка, где три воительницы были изнасилованы, а одна покончила с собой.
Сама Мария вспоминала:
«Когда произошел большевистский переворот, я… приехала в Петроград. Там, вместе с другими офицерами, я была арестована, причем большевики отняли у меня документы и золотое оружие».
В Смольном кто-то из вождей нового режима (Ленин или Троцкий) долго убеждал Марию, что она, как представитель крестьянства, должна встать на защиту власти трудящихся. Но она твердила, что слишком измучена и не хочет принимать участия в гражданской войне.
Семь дней провела Мария в Петропавловской крепости, а после освобождения из-под ареста поехала домой в Сибирь. В пути, около Челябинска, была выброшена большевиками из вагона и повредила ногу…
Генерал Половцев вспоминал:
“4-й взвод, где собрались более интеллигентные особы, жалуется, что Бочкарева слишком груба и бьет морды, как заправский вахмистр старого режима. Слухи об ее зверствах доходят даже до Керенского. Кроме того, поднимаются протесты против обязательной стрижки волос под гребенку, заведенной Бочкаревой как основное условие боеспособности. Стараюсь немного ее укротить, но она свирепа и, выразительно помахивая кулаком, говорит, что недовольные пускай убираются вон, что она желает иметь дисциплинированную часть".
В начале следующего года, 7 января, Мария неожиданно получила телеграмму от председателя Георгиевского комитета генерала Аносова: «Приезжай. Ты нужна». Собрав вещи и споров погоны, она покинула отчий дом и устремилась в столицу. Аносов поручил ей установить связь с генералом Л. Корниловым. Переодетая в платье сестры милосердия, с подложными документами Яшка через Царицын дошла до Корнилова и по его заданию отправилась в Америку - просить военной помощи… Без копейки денег, она обратилась к американскому и английскому консулам с просьбой - помочь выехать из России.
…В мае 1918 года на берег Сан-Франциско с трапа парохода «Шеридан» сошла странная дама. В армейских бриджах, в форме подполковника с медалями на груди… Гостья произвела фурор. Журналистка, описывая встречу с Марией Леонтьевной, отмечала: «Г-же Бочкаревой на вид лет 30-36. Тип женщины из центральных губерний России. Круглое, полное, почти мужское лицо, грубоватые черты. Остриженные волосы. Держится по-военному - выправкой и движениями… На плечах погоны с просветами и тремя звездочками. На ногах американские военные ботфорты».
Мария была приглашена в дом Рузвельта, являвшегося в то время издателем ведущего «Столичного журнала» и заключившего контракт на выпуск книги «Яшка». А написать биографию необыкновенной женщины поручили выходцу из России Исааку Левину. Позже, в своих воспоминаниях, он удивлялся:
«Она не обучалась в школе и с большим трудом научилась читать и писать свои имя и фамилию; но как же она одержима талантом, столь не присущим среде русских крестьян! Ее речь была необычайно грамматически верной, яркой, а иногда сопровождалась эпическими особенностями при рассказе.
После двух часов беседы, в ходе которых она изливала волнующие воспоминания своей отважной жизни, я, с ее согласия, начал записывать. В тот день началось наше сотрудничество и продолжалось несколько недель. Она перечисляла мне события своего ужасного детства… Бегство от большевистских партизан, красные зверства особенно сильно врезались в ее память».
Журнальная публикация биографии русской героини прошла с громадным успехом и хорошими рецензиями в прессе. Две издательские фирмы Америки и Англии одновременно, в следующем году, выпустили «Яшку» в свет.
10 июля 1918 года Марию принял президент Соединенных Штатов Томас Вильсон. Беседа началась довольно сухо, как вдруг женщина, не дожидаясь перевода ее слов, перешла к описаниям страданий русского народа. Опустившись на колени и протянув руки к президенту, она умоляла о помощи… Потрясенный Вильсон, сидевший с мокрыми от слез щеками, обещал ей поддержку. Любопытно, что у самой просительницы не было денег даже для уплаты за проживание в отеле.
Из Америки Бочкарева отправилась в Англию. Здесь она встретилась с королем, который признался, что очень рад видеть «вторую Жанну д`Арк». 27 августа неутомимая «русская Жанна», прибывшая с оккупационными войсками, уже стояла на родной земле в Архангельске…
Увы, ее разговоры о «страдающей родине» союзникам уже поднадоели. Один британский лейтенант с раздражением вспоминал, как бедная Яшка докучала ему, показывая шрамы от ранений; он искренне удивлялся, что кому-то пришла в голову мысль обращаться к ней не иначе как «мадам». Другой американский офицер высказался еще жестче:
«Мужеподобная девчонка весила где-то 250-300 полных фунтов (100-120 кг! - Авт.), жевала табак, курила пачками сигареты и напивалась не меньше мужика, валявшегося под столом. Я был парнем не робкого десятка, но когда увидел это привидение, идущее по улице с сияющим взором, то перешел на другую сторону».
Временное правительство постановило ежемесячно выдавать Яшке 750 рублей - «до выезда в Сибирь»… Генерал-губернатор Северной области распорядился предоставить Марии Леонтьевне бесплатный проезд на пароходе до Томска.
Город встретил воспрянувшую Марию неприветливо. На 750 рублей она не могла даже снять комнату, поэтому ютилась с родителями на кухне своей сестры. А вскоре в Томск вошли красные…
Есть сведения о том, что А. Колчак предложил Марии сформировать женский добровольческий санитарный отряд «имени поручика Бочкаревой», пообещав денежную помощь. Не жалея сил, Мария взялась за это поручение, но помощи так и не дождалась. После стремительного прорыва красных Колчак со штабом покинул Омск, оставив на путях эшелон с ранеными. Расценив это как предательство и поклявшись ничего больше не делать для белых, Бочкарева впервые за эти годы сняла военную форму.
Что ей оставалось делать?
«Я отправилась к коменданту города, сдала ему револьвер и сказала, кто я и что делала у белых, - рассказывала она позже, - предложила свои услуги Советской власти. Комендант сказал, что в моих услугах он не нуждается, а когда понадобится, он за мной пошлет».
С Марии Леонтьевны взяли подписку о невыезде и заверили, что не будут подвергать ее аресту.
Цена подобным заверениям оказалась известной. Ее арестовали в ночь перед Рождеством, прямо во время церковной службы. Из томской тюрьмы перевели в Красноярск (по другим источникам, Марию расстреляли именно в этом городе, но еще в мае 1918 года), затем переправили в Омск, передав ее в Особый отдел ВЧК 5-й армии. Свидетелей по делу Бочкаревой не привлекали, и обвинение основывалось только на ее показаниях.
В конечном итоге Особый отдел вынес следующее постановление: «Для большей информации дело, вместе с личностью обвиняемой, направить в Особый отдел ВЧК в г. Москву». Возможно, это сулило благоприятный исход, тем более что постановлением ВЦИК и СНК смертная казнь в РСФСР была в очередной раз отменена. Но, к несчастью, в Сибирь прибыл заместитель начальника Особого отдела ВЧК И. Павлуновский, наделенный Ф. Дзержинским чрезвычайными полномочиями. Этот товарищ из центра никак не мог взять в толк, что смущает местных чекистов в таком простом деле. И недрогнувшей рукой выдал краткую резолюцию: «Бочкареву Марию Леонтьевну - расстрелять». 16 мая 1920 года приговор был приведен в исполнение. В ту пору «русской Жанне д`Арк» шел только тридцать второй год…
Источник: здесь, здесь здесь и пр.
Вообще-то я считаю что воевать - это не женское дело. Мне претит ура-патриотизм, я не люблю мужеподобных женщин. Но, в истории каждой страны бывают моменты, когда народ рождает героев. Нескладных, неидеальных, не созданных для мирной жизни. Но, именно они не дают погибнуть народу во дни смертельной опасности.
И тут вспоминается легендарная женщина - Мария Бочкарёва, георгиевский кавалер, образец стойкости и мужества.
Что мы знаем о женском батальоне и его командире Марии Бочкаревой? Наверняка большинство россиян не сможет ответить на этот вопрос. А между тем миру - Америке, Англии, Франции, Испании - известны воспоминания М. Л. Бочкаревой под названием «Яшка. Моя жизнь крестьянкой, офицером и ссыльной».
Мария родилась в июле 1889 года в семье Леонтия Семеновича и Ольги Илизаровны Фролковых, крестьян из Новгородской губернии. Когда ей минуло шесть лет, родители переселились в Сибирь в надежде получить большой надел земли.
С восьми лет Марусю определили в няньки - присматривать за грудным ребенком, затем в лавку богатой еврейки. В 1905 году к ней без долгих ухаживаний посватался рабочий Афанасий Бочкарев, и шестнадцатилетнюю Марию отдали замуж. Супруг оказался беспробудным пьяницей и тираном. В конце концов побои и унижения вынудили молодую женщину уйти от него. Впереди ее ждали скитания, бродяжничество и даже… публичный дом. Дело в том, что Мария нанялась в прислуги к некоей Анне Петровне, не подозревая, что та содержит дом терпимости. Уехала с хозяйкой в Сретенск и (уже по любви!) сошлась с Янкелем Буком. Этот двадцатитрехлетний парень уже не первый год занимался разбоем и даже сидел в иркутской тюрьме.
Окрыленный чувством искренней женщины, Янкель обещал ей покончить с преступной жизнью. Любовники открыли мясную лавку, в которой сама Мария стояла за прилавком. Но спокойная жизнь продолжалась недолго: майским вечером 1912 года Янкель опять впутался в какую-то темную историю. Дело закончилось якутской каторгой…
Открыто называя себя его гражданской женой, Мария добилась свидания с непутевым «супругом», а затем сопровождала его в якутскую ссылку. Но и на поселении Янкель продолжал заниматься прежними делами: воровал, скупал краденое и даже участвовал в нападении на почту. Чтобы его не выслали еще дальше, в Колымск, Мария согласилась уступить домогательствам якутского губернатора. Не в силах пережить свой позор, она пыталась отравиться, но потом, придя в себя, во всем повинилась Янкелю. Его с трудом скрутили в губернаторском кабинете: убить соблазнителя он не успел. В результате Янкеля вновь осудили и выслали в глухое якутское селение Амга. Мария оказалась здесь единственной русской женщиной… Но прежние отношения с сожителем уже не восстановились.
Грянула Первая мировая… Патриотический подъем, охвативший страну, не миновал и ее: Мария решила отправиться солдатом в действующую армию. Добравшись до Томска в ноябре 1914 года, она обратилась к командиру резервного батальона. Тот предлагал ей отправиться на фронт в качестве сестры милосердия, но Мария упрямо настаивала на своем. И тогда назойливой просительнице дали иронический совет: обратиться непосредственно к Их Величеству. Поняв совет буквально, Бочкарева на последние восемь рублей отправила телеграмму самому императору - с просьбой разрешить завербоваться в солдаты.
Ко всеобщему удивлению, она получила высочайшее разрешение Николая II и была зачислена в 25-й Томский запасной батальон. По неписаному правилу солдаты давали друг другу клички. Вспомнив о своем прежнем возлюбленном Янкеле Буке, Мария попросила называть себя Яшкой.
Яшка бесстрашно ходила в штыковые атаки, вытаскивала раненых с поля боя, несколько раз была ранена. За выдающуюся доблесть она получила Георгиевский крест и три медали. Спустя какое-то время ей присвоили звание младшего, а затем и старшего унтер-офицера. Именно в окопах Мария выучилась грамоте, впервые написала свое имя и прочитала первую книгу…
В мае 1917-го, дослужившись до звания прапорщика, Яшка решила уйти с фронта:
«…я не рождена для братания с врагом. Я не могу терпеть эти непрерывные митинги. Я не выношу эту бесконечную цепочку ораторов и их пустые фразы… Наша страна погибает, и свобода вместе с нею!»
На одном из ненавистных ей митингов она познакомилась с председателем Государственной думы М. Родзянко. Тот привел Марию в Таврический дворец, на сессию солдатских депутатов. И Бочкареву осенила идея: создать женский батальон, но с непременным условием - эта организация не должна быть политизирована! Поддержанная Верховным главнокомандующим А. Брусиловым, смелая женщина получила аудиенцию у военного и морского министра А. Керенского, который живо откликнулся на ее проект… Первоначально предполагалось даже, что с первым отрядом женщин-добровольцев на фронт в качестве сестры милосердия отправится и его жена Ольга.
Желание завербоваться в армию у петроградских женщин было огромным. И не только петроградских. Около двух тысяч заявлений легло на стол учредителям. Воодушевленные почином Бочкаревой, в добровольцы записывались женщины Киева, Минска, Полтавы, Харькова, Симбирска, Ташкента, Баку, Мариуполя.
Начались учения… Вставали в пять утра и до девяти вечера обучались на плацу. Короткий отдых и простой солдатский обед. Семь часов сна на голых досках. Когда они маршировали по улицам, вдогонку им летели соленые шутки. По ночам для охраны бараков выставлялся усиленный караул…
Главнокомандующий войсками Петроградского военного округа генерал П. Половцев так вспоминал о том времени:
«Лодырничающие солдаты относятся к дамам враждебно - бросают камни им в окна и проч., да и в самой роте происходят недоразумения: 4-й взвод, где собрались более интеллигентные особы, жалуется, что Бочкарева слишком груба и бьет морды, как заправский вахмистр старого режима. Кроме того, поднимаются протесты против обязательной стрижки волос под гребенку, заведенной Бочкаревой как основное условие боеспособности. Стараюсь немного ее укротить, но она свирепа и, выразительно помахивая кулаком, говорит, что недовольные пускай убираются вон, что она желает иметь дисциплинированную часть».
Дальше - больше: многие солдатки, наслушавшись «красных» агитаторов, потребовали организовать комитет и самоуправление. Разгневанная Мария распустила своих подчиненных, оставив при себе лишь триста единомышленниц. По иронии судьбы именно часть солдаток, отчисленных Бочкаревой, и стала основой женского батальона, который 25 октября 1917 года оборонял Зимний дворец…
В новом обмундировании, в приподнятом настроении выступил батальон Бочкаревой 21 июня 1917 года на площадь перед Исаакиевским собором. Петроградский архиепископ Вениамин и Уфимский епископ Андрей напутствовали его образом Тихвинской Божьей Матери.
Боевое крещение женский батальон получил в ожесточенных боях с немцами в июле 1917 года. В одном из донесений командования говорилось, что «отряд Бочкаревой вел себя в бою геройски», подавая пример «храбрости, мужества и спокойствия». И даже генерал Антон Деникин, весьма скептически относившийся к этому эксперименту, признавал, что женский батальон «доблестно пошел в атаку», не поддержанный другими частями.
В одном из боев Мария была контужена и отправлена в петроградский госпиталь. После выздоровления она получила приказ нового Верховного главнокомандующего Лавра Корнилова сделать смотр женским батальонам, которых насчитывалось уже почти полтора десятка. Смотр московского батальона показал его полную небоеспособность. Расстроенная Мария возвратилась в свою часть, твердо решив для себя «больше женщин на фронт не брать, потому что в женщинах я разочаровалась».
Октябрьские события 1917 года застали Бочкареву на фронте. Здесь она узнала, что решением большевистского правительства женский батальон был ликвидирован.
И не просто ликвидирован… Есть сведения о том, что вызванные на охрану Зимнего солдатки, «отбракованные» Бочкаревой, сдались после первых же выстрелов. Их препроводили в казармы Павловского полка, где три воительницы были изнасилованы, а одна покончила с собой.
Сама Мария вспоминала:
«Когда произошел большевистский переворот, я… приехала в Петроград. Там, вместе с другими офицерами, я была арестована, причем большевики отняли у меня документы и золотое оружие».
В Смольном кто-то из вождей нового режима (Ленин или Троцкий) долго убеждал Марию, что она, как представитель крестьянства, должна встать на защиту власти трудящихся. Но она твердила, что слишком измучена и не хочет принимать участия в гражданской войне.
Семь дней провела Мария в Петропавловской крепости, а после освобождения из-под ареста поехала домой в Сибирь. В пути, около Челябинска, была выброшена большевиками из вагона и повредила ногу…
Генерал Половцев вспоминал:
“4-й взвод, где собрались более интеллигентные особы, жалуется, что Бочкарева слишком груба и бьет морды, как заправский вахмистр старого режима. Слухи об ее зверствах доходят даже до Керенского. Кроме того, поднимаются протесты против обязательной стрижки волос под гребенку, заведенной Бочкаревой как основное условие боеспособности. Стараюсь немного ее укротить, но она свирепа и, выразительно помахивая кулаком, говорит, что недовольные пускай убираются вон, что она желает иметь дисциплинированную часть".
В начале следующего года, 7 января, Мария неожиданно получила телеграмму от председателя Георгиевского комитета генерала Аносова: «Приезжай. Ты нужна». Собрав вещи и споров погоны, она покинула отчий дом и устремилась в столицу. Аносов поручил ей установить связь с генералом Л. Корниловым. Переодетая в платье сестры милосердия, с подложными документами Яшка через Царицын дошла до Корнилова и по его заданию отправилась в Америку - просить военной помощи… Без копейки денег, она обратилась к американскому и английскому консулам с просьбой - помочь выехать из России.
…В мае 1918 года на берег Сан-Франциско с трапа парохода «Шеридан» сошла странная дама. В армейских бриджах, в форме подполковника с медалями на груди… Гостья произвела фурор. Журналистка, описывая встречу с Марией Леонтьевной, отмечала: «Г-же Бочкаревой на вид лет 30-36. Тип женщины из центральных губерний России. Круглое, полное, почти мужское лицо, грубоватые черты. Остриженные волосы. Держится по-военному - выправкой и движениями… На плечах погоны с просветами и тремя звездочками. На ногах американские военные ботфорты».
Мария была приглашена в дом Рузвельта, являвшегося в то время издателем ведущего «Столичного журнала» и заключившего контракт на выпуск книги «Яшка». А написать биографию необыкновенной женщины поручили выходцу из России Исааку Левину. Позже, в своих воспоминаниях, он удивлялся:
«Она не обучалась в школе и с большим трудом научилась читать и писать свои имя и фамилию; но как же она одержима талантом, столь не присущим среде русских крестьян! Ее речь была необычайно грамматически верной, яркой, а иногда сопровождалась эпическими особенностями при рассказе.
После двух часов беседы, в ходе которых она изливала волнующие воспоминания своей отважной жизни, я, с ее согласия, начал записывать. В тот день началось наше сотрудничество и продолжалось несколько недель. Она перечисляла мне события своего ужасного детства… Бегство от большевистских партизан, красные зверства особенно сильно врезались в ее память».
Журнальная публикация биографии русской героини прошла с громадным успехом и хорошими рецензиями в прессе. Две издательские фирмы Америки и Англии одновременно, в следующем году, выпустили «Яшку» в свет.
10 июля 1918 года Марию принял президент Соединенных Штатов Томас Вильсон. Беседа началась довольно сухо, как вдруг женщина, не дожидаясь перевода ее слов, перешла к описаниям страданий русского народа. Опустившись на колени и протянув руки к президенту, она умоляла о помощи… Потрясенный Вильсон, сидевший с мокрыми от слез щеками, обещал ей поддержку. Любопытно, что у самой просительницы не было денег даже для уплаты за проживание в отеле.
Из Америки Бочкарева отправилась в Англию. Здесь она встретилась с королем, который признался, что очень рад видеть «вторую Жанну д`Арк». 27 августа неутомимая «русская Жанна», прибывшая с оккупационными войсками, уже стояла на родной земле в Архангельске…
Увы, ее разговоры о «страдающей родине» союзникам уже поднадоели. Один британский лейтенант с раздражением вспоминал, как бедная Яшка докучала ему, показывая шрамы от ранений; он искренне удивлялся, что кому-то пришла в голову мысль обращаться к ней не иначе как «мадам». Другой американский офицер высказался еще жестче:
«Мужеподобная девчонка весила где-то 250-300 полных фунтов (100-120 кг! - Авт.), жевала табак, курила пачками сигареты и напивалась не меньше мужика, валявшегося под столом. Я был парнем не робкого десятка, но когда увидел это привидение, идущее по улице с сияющим взором, то перешел на другую сторону».
Временное правительство постановило ежемесячно выдавать Яшке 750 рублей - «до выезда в Сибирь»… Генерал-губернатор Северной области распорядился предоставить Марии Леонтьевне бесплатный проезд на пароходе до Томска.
Город встретил воспрянувшую Марию неприветливо. На 750 рублей она не могла даже снять комнату, поэтому ютилась с родителями на кухне своей сестры. А вскоре в Томск вошли красные…
Есть сведения о том, что А. Колчак предложил Марии сформировать женский добровольческий санитарный отряд «имени поручика Бочкаревой», пообещав денежную помощь. Не жалея сил, Мария взялась за это поручение, но помощи так и не дождалась. После стремительного прорыва красных Колчак со штабом покинул Омск, оставив на путях эшелон с ранеными. Расценив это как предательство и поклявшись ничего больше не делать для белых, Бочкарева впервые за эти годы сняла военную форму.
Что ей оставалось делать?
«Я отправилась к коменданту города, сдала ему револьвер и сказала, кто я и что делала у белых, - рассказывала она позже, - предложила свои услуги Советской власти. Комендант сказал, что в моих услугах он не нуждается, а когда понадобится, он за мной пошлет».
С Марии Леонтьевны взяли подписку о невыезде и заверили, что не будут подвергать ее аресту.
Цена подобным заверениям оказалась известной. Ее арестовали в ночь перед Рождеством, прямо во время церковной службы. Из томской тюрьмы перевели в Красноярск (по другим источникам, Марию расстреляли именно в этом городе, но еще в мае 1918 года), затем переправили в Омск, передав ее в Особый отдел ВЧК 5-й армии. Свидетелей по делу Бочкаревой не привлекали, и обвинение основывалось только на ее показаниях.
В конечном итоге Особый отдел вынес следующее постановление: «Для большей информации дело, вместе с личностью обвиняемой, направить в Особый отдел ВЧК в г. Москву». Возможно, это сулило благоприятный исход, тем более что постановлением ВЦИК и СНК смертная казнь в РСФСР была в очередной раз отменена. Но, к несчастью, в Сибирь прибыл заместитель начальника Особого отдела ВЧК И. Павлуновский, наделенный Ф. Дзержинским чрезвычайными полномочиями. Этот товарищ из центра никак не мог взять в толк, что смущает местных чекистов в таком простом деле. И недрогнувшей рукой выдал краткую резолюцию: «Бочкареву Марию Леонтьевну - расстрелять». 16 мая 1920 года приговор был приведен в исполнение. В ту пору «русской Жанне д`Арк» шел только тридцать второй год…
Источник: здесь, здесь здесь и пр.