Смерть царя Тишайшего
Для начала други, чтоб так сказать окунуться в эпоху 17 века, выложу-ка я рисунки и описания очевидца происходящих событий.
"Празднование Вербного воскресенья на Красной площади". Рисунок из Альбома Мейерберга.
На чертеже изображена последняя половина сего величественного обряда, т. е. возвращение шествия в Кремль; описание оного еще более поясняется находящейся на самом чертеже подписью следующего содержания:
«Лета 1662 2 апреля / 23 марта происходило в Москве торжество, в котором сопровождаем был царь из зáмка в церковь Иерусалимскую, а оттуда на построенный возле оной амфитеатр. Приняв от митрополита благоговение, он (царь) отрядил государственного канцлера к посланникам его величества императора римского и одного дьяка к посланникам шведским, чтобы наведаться об их здоровье. Потом Илия Данилович Милославский, яко тесть царский, снял корону с головы его и возложил оную на позлащенное серебряное блюдо, которое держал один князь, а царь во все время чтения Св. Евангелия стоял с обнаженною головою; по окончании же чтения поцеловал златой крест и руку митрополита; потом подвели покрытую белым полотном лошадь, на которую сел митрополит и которую царь повел во дворец, держа ее за злато-серебряную ленту. Народ же устилал путь, по коему шли они, разноцветными сукнами».
«No 1. Дворцовые врата. 2. Церковь Иерусалим-[С. 203]ская. 3. Амфитеатр. 4. Царское место. 5. Место митрополита и почетнейшего духовенства. 6. Свод, на коем находились посланники императора римского. 7. Выстроенное из бревен и обитое досками возвышенное место, на коем стояли шведские посланники. 8. Едущий на коне митрополит. 9. Царь, ведущий коня. 10. Предшествующие бояре, несущие в руках вербы. 11. Сани, обтянутые алым сукном, на коих поставлено сухое дерево, обвешанное яблоками, под коим стояли пять отроков в белом одеянии; сани сии запряжены в шесть лошадей, покрытых алым сукном. 12. Предшествующее духовенство с иконами и крестами, пред коими несли две хоругви. 13. Простертые благоговейно ниц к земле стрельцы, которые восстали не прежде как по окончании шествия и прибытия оного в дворцовые ворота. 14. Зрители из немцев и москвитян, вместе стоящие. В сей день по повелению царскому нас угощали; от его величества стола подали нам 46 разных кушаний и 25 кружек вина, меду, пива и водки».
Царь Алексей Михайлович
Миниатюра из Титулярника 1672 г
Торжественный выход русской царицы Марии Ильиничны (Милославской) в церковь. Рисунок из Альбома Мейерберга
На сем чертеже представлен торжественный выход царицы в праздничный день в церковь. Старшего ее сына, десятилетнего Алексея Алексеевича, по обрядам того времени, несет за нею на руках обер-гофмейстериня [мамка - ред.]. За царицей следуют три сестры супруга ее: царевны Татьяна, Марфа и Евдокия. Полагать надобно, что по особому только уважению к посланникам дозволено им было не только видеть сие шествие, но даже срисовать оное, ибо известно, что по обычаям того времени, царицы и вообще все женские лица царской фамилии никогда в публике не показывались, так что даже в церковь проходили по особой, от всех посторонних взоров сокрытой галерее. Мейерберг сам сие подтверждает, говоря: «За столом великого князя никогда не являлись ни его супруга и сын, коему тогда было уже десять лет, ни сестры и дочери его. Уважение к сим особам столь велико, что оные никому не показываются. Из тысячи придворных чинов едва ли найдется один, который бы по справедливости мог сказать, что он кого-либо из них видел. Из сего не делается даже изъятия для врача, ибо когда однажды, по случаю болезни царицы, нужно было призвать его, то, прежде нежели ввели его в ее комнату, завесили плотно все окна, дабы не мог он видеть высокую больную; когда же надобно было ему пощупать пульс ее, то наперед окутали руку ее тонким покрывалом, дабы не допустить его непосредственно к оной прикоснуться. Когда царица или царевны выезжают для прогулки на свежем воздухе, то это делается не иначе как в карете или санях (смотря по времени года), кругом плотно закрытых; в церковь же ходят они чрез особую галерею, из дворца проведенную [С. 236] и со всех сторон совершенно закрытую; в обыкновенные воскресные и праздничные дни одна из находящихся при них девиц носит над их головами круглый зонтик, прикрепленный к тонкой деревянной палочке..."
Патриарх Никон в архиерейском облачении.Рисунок из Альбома Мейерберга
"...Было время, когда патриарх Никон, которого царь любил больше всех их [ Мейерберг говорит о Ф. М. Ртищеве, Б. М. Хитрово, Ю. И. Ромодановском - ред.], казался у него всемогущим, но, свергнутый силою постигшей его судьбы придворных, уже шесть лет скрывается в построенном им монастыре, бросив всякую надежду на свое возвышение при дворе, но возвышаясь благородством духа. Этот монастырь называется (Новым) Иерусалимом и находится в 40 верстах от Москвы и только в 300 шагах от прежней обители. О падении Никона разные лица говорят различно. Вернее приписывают его тому, что Никон очень уж много давал воли своему, жадному до новизны, уму, почему и впутал своим опрометчивым советом в Шведскую войну Московию, уже замешанную, по его же настоянию, в Польскую. Притом, для разогнания москвитянского невежества открыл еще в Москве училища латинского и греческого языков, удалил из церквей висевшие на стене против алтаря св. образа, принадлежавшие частным лицам, чтобы не сказывалось неприличное пренебрежение алтарю, когда молельщики станут класть по обыкновению земные поклоны сим образам. Оба пола подняли также сильный шум на установление, в видах опрятности, весьма частых омовений, по турецкому обряду, чем Никон умножил довольно явные доказательства затеянного им новшества в религиозных догматах для подозрительных московских умов, державшихся упорно старинного обычая. За все это все возненавидели Никона, и с общего желания требовали его ссылки. Он не нашел никакой защиты в расположении к себе Алексея, сердце которого давно уже понемногу отдаляли от патриарха, заронив неприязнь в него, жена царя и тесть, ненавидевшие Никона по особенным причинам. Те придворные любимцы и прочие первые сановники так ocетили со всех сторон доброго Алексея, что никому нельзя было добиться доступа к нему. А сами эти господа либо совсем скрывают от него вопли угнетенных, крайние нужды государства, несчастные случаи с войском, либо же представляют их ему в таком виде, какой выгоден для их намерений..."
В качестве безмолвного протеста, шиш-антихристов Никон, был вынужден оставить кафедру 10 июля 1658 года, а на разбойничем БМС 1666года, был низвержен из сана в простые монахи. Но надежды, приверженцев древнего благочестия, тоже рухнули. Увы, дело начатое Никоном, продолжили последователи.
Прозвище "Тишайший"- не особо подходит к Алексею Михайловичу... в его царствование, наворотил он дел столько, что даже Петруше тяжело было угнаться. Все "заслуги" нет смысла перечислять, остановимся на последней- осада Соловецкого монастыря. О самой осаде, надо бы отдельный пост сделать, староверы не сдавались правительственным войскам с 1668 по 1676 год.
За неделю до смерти царя,темной снежной ночью 1-го февраля (22-го января старого стиля) 50 стрельцов, так сказать тогдашних спецназовцев, во главе с Степаном Келиным, направляемые перебежавшим монахом Феоктистом-искариотом, подошли к заложенному окну: кирпичи были разобраны, стрельцы вошли в сушильную палату, добрались до монастырских ворот и отворили их. Защитники монастыря проснулись слишком поздно: около 30 человек из них бросились с оружием на стрельцов, но погибли в неравном бою, ранив только четырёх человек. Монастырь был взят... из 500 "чернецов" монахов, остались живы токмо-14. Сколько было "бельцов", точных сведений нет.
По взятии монастыря, воевода пес-Иван Мещеринов, послал гонца к царю... но он встретил в Костроме, встречного царского гонца с грамотой о приостановлении осады. Через неделю, Тишайший умер...
Смерть царя Алексея Михайловича. 29 января 1676. Гравюра Ельваля. Начало 1840-х гг.
Царь умер, 29 января на кануне дня Страшного суда, не дожив до 47 лет, и его смерть была воспринята как кара небесная. Сейчас по этому поводу высказываются разные версии, связанные со свинцовым водопроводом в Москве семнадцатого века. Якобы Алексей и все его дети, окромя Пети, пили воду из этого водопровода и потому имели большие проблемы со здоровьем. Пётр же, сосланный вместе с Нарышкиными за пределы Москвы с раннего возраста, был избавлен от этой участи и сохранил крепкое физическое здоровье (хотя это и не спасло его от тяжелейшей болезни на голову, говорят был дюже пришибленнай).
Вот что писал о смерти царя и разгроме Соловецкого монастыря дьякон Федор:
"Наш московский царь Алексей Михайлович, прельщенный от Никона - еретика и отступника, при смерти своей понял неправду свою и законопреступление свое и отпадение от правыя веры отеческий, и вопияше великим гласом, моляся новым преподобномученикам соловецким: "О, господне мои, послушайте мя и ослабите мя, поне мало да покаюся!" Предстоящий же ту и седящии вопросиша его, глаголюще со ужасом: "Кому ты, царь-государь, молишся прилежно и умильно?" Он же сказа им, яко "приходят ко мне старцы Соловецкаго монастыря и растирают вся кости моя и составы тела моего пилами намелко, и не быти мне живу от них. Пошлите гонца скоро и велите войску отступити от монастыря их". Боляре же послаша гонца скораго по повелению цареву. Но в то время самыя болезни его взят бысть монастырь и разорен, и братия вся, иноцы и белцы, побиены быша и разными муками и необычными замучены, и Никанор преподобный, архимандрит и многолетний старец, иже и отец <то есть духовный> бе ему, царю Алексею, и той замучен ту разными муками во едином часе от стрелецкаго головы Ивана Мещерскаго <...>, сатанина угодника. И гонца он послал своего к царю на радости, чая себе великия почести, еже взял монастырь и пригубил всех живущих в нем. Гонцы же оба на пути сретостася и сказаста друг другу, чего ради послана, и без пользы возвратишася скоро во своя. Царь же по том скоро скончася недобре. И по смерти его той же час гной злосмрадный изыде из него всеми телесными чувствы, и затыкающе хлопчатою бумагою, и едва возмогоша погребсти его в землю".
Теперь уж нам не ведать, от водопроводу, аль от зельной тучности Тишайший помер, но современников, поразило одно совпадение в датах: Соловецкий монастырь был взят - 22 января, а на другой день - 23 января - царь внезапно заболел и через неделю умер нехорошей, совсем не тихой смертью.
"Празднование Вербного воскресенья на Красной площади". Рисунок из Альбома Мейерберга.
На чертеже изображена последняя половина сего величественного обряда, т. е. возвращение шествия в Кремль; описание оного еще более поясняется находящейся на самом чертеже подписью следующего содержания:
«Лета 1662 2 апреля / 23 марта происходило в Москве торжество, в котором сопровождаем был царь из зáмка в церковь Иерусалимскую, а оттуда на построенный возле оной амфитеатр. Приняв от митрополита благоговение, он (царь) отрядил государственного канцлера к посланникам его величества императора римского и одного дьяка к посланникам шведским, чтобы наведаться об их здоровье. Потом Илия Данилович Милославский, яко тесть царский, снял корону с головы его и возложил оную на позлащенное серебряное блюдо, которое держал один князь, а царь во все время чтения Св. Евангелия стоял с обнаженною головою; по окончании же чтения поцеловал златой крест и руку митрополита; потом подвели покрытую белым полотном лошадь, на которую сел митрополит и которую царь повел во дворец, держа ее за злато-серебряную ленту. Народ же устилал путь, по коему шли они, разноцветными сукнами».
«No 1. Дворцовые врата. 2. Церковь Иерусалим-[С. 203]ская. 3. Амфитеатр. 4. Царское место. 5. Место митрополита и почетнейшего духовенства. 6. Свод, на коем находились посланники императора римского. 7. Выстроенное из бревен и обитое досками возвышенное место, на коем стояли шведские посланники. 8. Едущий на коне митрополит. 9. Царь, ведущий коня. 10. Предшествующие бояре, несущие в руках вербы. 11. Сани, обтянутые алым сукном, на коих поставлено сухое дерево, обвешанное яблоками, под коим стояли пять отроков в белом одеянии; сани сии запряжены в шесть лошадей, покрытых алым сукном. 12. Предшествующее духовенство с иконами и крестами, пред коими несли две хоругви. 13. Простертые благоговейно ниц к земле стрельцы, которые восстали не прежде как по окончании шествия и прибытия оного в дворцовые ворота. 14. Зрители из немцев и москвитян, вместе стоящие. В сей день по повелению царскому нас угощали; от его величества стола подали нам 46 разных кушаний и 25 кружек вина, меду, пива и водки».
Царь Алексей Михайлович
Миниатюра из Титулярника 1672 г
Торжественный выход русской царицы Марии Ильиничны (Милославской) в церковь. Рисунок из Альбома Мейерберга
На сем чертеже представлен торжественный выход царицы в праздничный день в церковь. Старшего ее сына, десятилетнего Алексея Алексеевича, по обрядам того времени, несет за нею на руках обер-гофмейстериня [мамка - ред.]. За царицей следуют три сестры супруга ее: царевны Татьяна, Марфа и Евдокия. Полагать надобно, что по особому только уважению к посланникам дозволено им было не только видеть сие шествие, но даже срисовать оное, ибо известно, что по обычаям того времени, царицы и вообще все женские лица царской фамилии никогда в публике не показывались, так что даже в церковь проходили по особой, от всех посторонних взоров сокрытой галерее. Мейерберг сам сие подтверждает, говоря: «За столом великого князя никогда не являлись ни его супруга и сын, коему тогда было уже десять лет, ни сестры и дочери его. Уважение к сим особам столь велико, что оные никому не показываются. Из тысячи придворных чинов едва ли найдется один, который бы по справедливости мог сказать, что он кого-либо из них видел. Из сего не делается даже изъятия для врача, ибо когда однажды, по случаю болезни царицы, нужно было призвать его, то, прежде нежели ввели его в ее комнату, завесили плотно все окна, дабы не мог он видеть высокую больную; когда же надобно было ему пощупать пульс ее, то наперед окутали руку ее тонким покрывалом, дабы не допустить его непосредственно к оной прикоснуться. Когда царица или царевны выезжают для прогулки на свежем воздухе, то это делается не иначе как в карете или санях (смотря по времени года), кругом плотно закрытых; в церковь же ходят они чрез особую галерею, из дворца проведенную [С. 236] и со всех сторон совершенно закрытую; в обыкновенные воскресные и праздничные дни одна из находящихся при них девиц носит над их головами круглый зонтик, прикрепленный к тонкой деревянной палочке..."
Патриарх Никон в архиерейском облачении.Рисунок из Альбома Мейерберга
"...Было время, когда патриарх Никон, которого царь любил больше всех их [ Мейерберг говорит о Ф. М. Ртищеве, Б. М. Хитрово, Ю. И. Ромодановском - ред.], казался у него всемогущим, но, свергнутый силою постигшей его судьбы придворных, уже шесть лет скрывается в построенном им монастыре, бросив всякую надежду на свое возвышение при дворе, но возвышаясь благородством духа. Этот монастырь называется (Новым) Иерусалимом и находится в 40 верстах от Москвы и только в 300 шагах от прежней обители. О падении Никона разные лица говорят различно. Вернее приписывают его тому, что Никон очень уж много давал воли своему, жадному до новизны, уму, почему и впутал своим опрометчивым советом в Шведскую войну Московию, уже замешанную, по его же настоянию, в Польскую. Притом, для разогнания москвитянского невежества открыл еще в Москве училища латинского и греческого языков, удалил из церквей висевшие на стене против алтаря св. образа, принадлежавшие частным лицам, чтобы не сказывалось неприличное пренебрежение алтарю, когда молельщики станут класть по обыкновению земные поклоны сим образам. Оба пола подняли также сильный шум на установление, в видах опрятности, весьма частых омовений, по турецкому обряду, чем Никон умножил довольно явные доказательства затеянного им новшества в религиозных догматах для подозрительных московских умов, державшихся упорно старинного обычая. За все это все возненавидели Никона, и с общего желания требовали его ссылки. Он не нашел никакой защиты в расположении к себе Алексея, сердце которого давно уже понемногу отдаляли от патриарха, заронив неприязнь в него, жена царя и тесть, ненавидевшие Никона по особенным причинам. Те придворные любимцы и прочие первые сановники так ocетили со всех сторон доброго Алексея, что никому нельзя было добиться доступа к нему. А сами эти господа либо совсем скрывают от него вопли угнетенных, крайние нужды государства, несчастные случаи с войском, либо же представляют их ему в таком виде, какой выгоден для их намерений..."
В качестве безмолвного протеста, шиш-антихристов Никон, был вынужден оставить кафедру 10 июля 1658 года, а на разбойничем БМС 1666года, был низвержен из сана в простые монахи. Но надежды, приверженцев древнего благочестия, тоже рухнули. Увы, дело начатое Никоном, продолжили последователи.
Прозвище "Тишайший"- не особо подходит к Алексею Михайловичу... в его царствование, наворотил он дел столько, что даже Петруше тяжело было угнаться. Все "заслуги" нет смысла перечислять, остановимся на последней- осада Соловецкого монастыря. О самой осаде, надо бы отдельный пост сделать, староверы не сдавались правительственным войскам с 1668 по 1676 год.
За неделю до смерти царя,темной снежной ночью 1-го февраля (22-го января старого стиля) 50 стрельцов, так сказать тогдашних спецназовцев, во главе с Степаном Келиным, направляемые перебежавшим монахом Феоктистом-искариотом, подошли к заложенному окну: кирпичи были разобраны, стрельцы вошли в сушильную палату, добрались до монастырских ворот и отворили их. Защитники монастыря проснулись слишком поздно: около 30 человек из них бросились с оружием на стрельцов, но погибли в неравном бою, ранив только четырёх человек. Монастырь был взят... из 500 "чернецов" монахов, остались живы токмо-14. Сколько было "бельцов", точных сведений нет.
По взятии монастыря, воевода пес-Иван Мещеринов, послал гонца к царю... но он встретил в Костроме, встречного царского гонца с грамотой о приостановлении осады. Через неделю, Тишайший умер...
Смерть царя Алексея Михайловича. 29 января 1676. Гравюра Ельваля. Начало 1840-х гг.
Царь умер, 29 января на кануне дня Страшного суда, не дожив до 47 лет, и его смерть была воспринята как кара небесная. Сейчас по этому поводу высказываются разные версии, связанные со свинцовым водопроводом в Москве семнадцатого века. Якобы Алексей и все его дети, окромя Пети, пили воду из этого водопровода и потому имели большие проблемы со здоровьем. Пётр же, сосланный вместе с Нарышкиными за пределы Москвы с раннего возраста, был избавлен от этой участи и сохранил крепкое физическое здоровье (хотя это и не спасло его от тяжелейшей болезни на голову, говорят был дюже пришибленнай).
Вот что писал о смерти царя и разгроме Соловецкого монастыря дьякон Федор:
"Наш московский царь Алексей Михайлович, прельщенный от Никона - еретика и отступника, при смерти своей понял неправду свою и законопреступление свое и отпадение от правыя веры отеческий, и вопияше великим гласом, моляся новым преподобномученикам соловецким: "О, господне мои, послушайте мя и ослабите мя, поне мало да покаюся!" Предстоящий же ту и седящии вопросиша его, глаголюще со ужасом: "Кому ты, царь-государь, молишся прилежно и умильно?" Он же сказа им, яко "приходят ко мне старцы Соловецкаго монастыря и растирают вся кости моя и составы тела моего пилами намелко, и не быти мне живу от них. Пошлите гонца скоро и велите войску отступити от монастыря их". Боляре же послаша гонца скораго по повелению цареву. Но в то время самыя болезни его взят бысть монастырь и разорен, и братия вся, иноцы и белцы, побиены быша и разными муками и необычными замучены, и Никанор преподобный, архимандрит и многолетний старец, иже и отец <то есть духовный> бе ему, царю Алексею, и той замучен ту разными муками во едином часе от стрелецкаго головы Ивана Мещерскаго <...>, сатанина угодника. И гонца он послал своего к царю на радости, чая себе великия почести, еже взял монастырь и пригубил всех живущих в нем. Гонцы же оба на пути сретостася и сказаста друг другу, чего ради послана, и без пользы возвратишася скоро во своя. Царь же по том скоро скончася недобре. И по смерти его той же час гной злосмрадный изыде из него всеми телесными чувствы, и затыкающе хлопчатою бумагою, и едва возмогоша погребсти его в землю".
Теперь уж нам не ведать, от водопроводу, аль от зельной тучности Тишайший помер, но современников, поразило одно совпадение в датах: Соловецкий монастырь был взят - 22 января, а на другой день - 23 января - царь внезапно заболел и через неделю умер нехорошей, совсем не тихой смертью.