Технофобия - болезнь социальная
Конные экипажи амишей против спешки современной цивилизации
В любом учебнике психиатрии можно прочесть, что такое фобия: это болезненный, лишенный реального основания, невротического происхождения страх. Больной боится, например, подыматься на лифте, переходить улицу, иногда его охватывает даже страх перед страхом, который он может испытать. С помощью психотерапии, медикаментов и соответствующего лечебного режима врачи ведут успешную борьбу с фобиями.
Но медицина не знает средств против технофобии; это - явление социальное. Суть его заключается в страхе перед научно-техническим прогрессом, перед великими достижениями техники нашего времени. Каковы же причины этого социального явления, довольно распространенного в современном буржуазном обществе? К чему сводятся аргументы проповедников технофобии? Как отражаются перспективы научно-технического прогресса в кривом зеркале теоретиков технофобии? Рассмотрение этих вопросов необходимо для более глубокого понимания кризиса современной буржуазной идеологии.
НТП и проповедники «технического пессимизма»
Покорение природы, овладение ее стихиями, превращение неисчерпаемых природных сил в целесообразно направленную, разумно организованную мощь человечества - вековечная мечта людей. В наши дни эта вековечная мечта человечества становится действительностью. Открытие атомной энергии, автоматизация производственных процессов, создание кибернетических машин, выдающиеся достижения химического синтеза и внедрение химических методов в производство, блестящие успехи космонавтики - все это раскрывает перед человечеством замечательные перспективы.
Теперь уже только самые примитивные противники коммунизма смеют утверждать, что принцип «от каждого - по способностям, каждому - по потребностям» неосуществим вследствие ограниченности материальных ресурсов, которыми может располагать человечество. Ныне очевидно, что человечество не только находит эти ресурсы в природе, но и создает их посредством науки и техники.
Наука превращается в непосредственную производительную силу, производство становится технологическим применением науки. Как относятся к этим великим научно-техническим свершениям идеологи современной буржуазии? В XVII-XVIII веках буржуазные идеологи были, как известно, непоколебимо убеждены в том, что прогресс науки и техники приведет к благодетельным последствиям.
Идеологи современной, реакционной буржуазии занимают совершенно иную позицию. Они подвергают саркастической критике неоправданный, по их мнению, оптимизм своих прогрессивных предшественников и утверждают, что научно-технический прогресс заключает в себе опасность и устранить эту опасность едва ли возможно. Приходится отрицать, что буржуазные просветители XVII XVIII веков упрощенно, наивно, прямолинейно представляли себе пути социального, и в частности научно-технического, прогресса.
Они не замечали, что частная собственность на средства производства, существование противоположных эксплуататорских и эксплуатируемых - классов неизбежно придают общественному (в том числе и НТП антагонистический характер. Впрочем, этого не замечают вернее, не хотят замечать и современные буржуазные идеологи. Но в отличие от своих предшественников современные буржуазные идеологи не могут уже игнорировать эти антагонизмы, которые, однако, изображаются ими в сугубо искаженной форме.
Западногерманский философ-экзистенциалист Ясперс, весьма активно подвизающийся на поприще антикоммунизма, утверждает, что созданный человеком «мир техники» стремится разрушить природу. То, что человек разумно преобразует природу и тем отличается от животных, которые просто приспосабливаются к ней, не интересует Ясперса. Он ищет козла отпущения и потому утверждает, что именно техника несет величайшую угрозу человечеству.
Каждый народ, уверяет он, должен справиться с техникой и последствиями ее развития или же погибнуть от нее. Метафизически противопоставляя искусственное и естественное, Ясперс пытается доказать, что они находятся в непримиримом противоречии, которое столь глубоко проникло в человеческую жизнь, что сделало ее неестественной. Правда, Ясперс не отваживается предложить человечеству отказаться от канализации, электрического освещения, от современных средств сообщения, радио, телевидения.
Но он безапелляционно заявляет, что противоречия, порождаемые научно-техническим прогрессом, вовсе не связаны с капитализмом, с капиталистическим применением техники. С точки зрения Ясперса, эти противоречия и угроза, которую таит в себе технический прогресс, проистекают якобы из «агрессивной природы» самонадеянного человеческого разума, который пытается все перестроить на разумных началах и не признает ничего иррационального.
Ныне, уверяет он, становится очевидным, что дальнейшее неограниченное изменение природы неизбежно ведет к тяжелейшим потрясенням и больше того- к катастрофе. В изменении природы достигнут предел, совместимый с самим существованием человечества. Дальнейшее движение вперед, пугает Ясперс, угрожает всеобщей гибелью. Пора-де отказаться от радужной «технической утопии» и трезво взглянуть в глаза действительности с позиций «технического пессимизма».
Господство человека над природой предполагает в качестве необходимого условия уверенность в том, что природа существует для него и ему предназначено быть ее властелином. Между тем эта уверенность - и человек начинает уже это осознавать - лишена достаточного основания и, в сущности, иррациональна; может поэтому наступить момент, когда природа восстанет против покорившего ее человечества и уничтожит его.
Современные буржуазные философы и социологи почти единодушно утверждают, что основоположники марксизма будто бы совершили ошибку, выдвинув оптимистический тезис, согласно которому развитие производительных сил, и в частности науки и техники, создаст материально-техническую основу благоденствия всего человечества. Действительность, утверждают критики марксизма, уже опровергла эти оптимистические представления, ибо НТП, хотя и доставляет людям материальные блага и жизненные удобства, в то же время механизирует жизнь, опустошает душу, нивелирует людей.
Люди производят машины, обслуживают их, питают, моют, приводят в движение, ремонтируют, совершенствуют; им некогда заняться самими собой. Механический ритм стал ритмом человеческой жизни; естественную среду заменили грохочушие фабрики и заводы. Машины стали похожи на людей, люди - на машины. В этих рассуждениях современных буржуазных идеологов искажаются, абсолютизируются факты, давно установленные и научно объясненные марксизмом.
Еще в 1856 Маркс писал, что в капиталистическом обществе «машины, обладающие чудесной силой сокращать и делать плодотворнее человеческий труд, приносят людям голод и изнурение. Победы техники как бы куплены ценой моральной деградации. Кажется, что, по мере того как человечество подчиняет себе природу, человек становится рабом других людей либо же рабом своей собственной подлости…
Все наши открытия и весь наш прогресс как бы приводят к тому, что материальные силы наделяются интеллектуальной жизнью, а человеческая жизнь, лишенная своей интеллектуальной стороны, низводится до степени простой материальной силы». Из слов Маркса вопреки утверждениям буржуазных критиков марксизма явствует с совершенной очевидностью, что марксизм отнюдь не отрицает, не недооценивает противоречий НТП.
Но в отличие от буржуазных идеологов марксизм не ограничивается лишь констатацией этих противоречий, а дает их научный, конкретно-исторический анализ, вскрывает их социально-экономическую основу и реальные исторические пути их преодоления. Тогда же, в 1856, Маркс указал, что источником этих противоречий является противоречие между производительными силами и производственными отношениями буржуазного общества, а разрешение их становится возможным путем социалистического преобразования общества.
«Мы знаем,- писал он,- что новые силы общества, для того чтобы действовать надлежащим образом, нуждаются лишь в одном: ими должны овладеть новые люди, и эти новые люди - рабочие». В эпоху промышленного переворота в Англии конца XVIII - начала XIX века рабочие, не сознавая еще, что является действительной причиной их нищеты, которая лишь усиливалась вследствие введения машин и разрушения кустарного производства, не отличали машин от их капиталистического применения.
Участники так называемого луддитского движения в Англии ломали машины, видя в них врага своего социального освобождения. Лишь позже, в ходе классовой борьбы, рабочие поняли, что зло заключается не в машинах, а в их капиталистическом применении. Современные буржуазные идеологи, конечно, не могут согласиться с этими выводами, которые требуют уничтожения капитализма. Но они не могут уже не ставить вопроса о противоречиях научно-технического прогресса.
Поскольку буржуазия не может существовать, не осуществляя научно-технического прогресса (это обусловлено не только объективными закономерностями капиталистического производства, но и экономическим соревнованием с социализмом), буржуазные идеологи лихорадочно ищут пути разрешения «технических» противоречий, порождаемых капиталистической системой. Одни из них выражают надежду на то, что развитие демократии (конечно, буржуазной) позволит ограничить порождаемую будто бы научно-техническим прогрессом бюрократическую централизацию общественной жизни и противоречащие гуманизму формы применения техники, в особенности же производство средств массового уничтожения людей.
Такого рода концепции выдвигаются также правыми социалистами (в ФРГ, например, их проповедуют К. Шмид и В. Брандт). Другие идеологи высказывают надежду на то, что современный научно-технический прогресс сам по себе, то есть в условиях капитализма, приведет к открытию средств и методов, которые позволят преодолеть пагубные последствия «технической цивилизации».
Такова, в частности, точка зрения значительной части идеологов американского капитализма. Третьи, наконец, полагают, что противоречия научно-технического прогресса могут быть в значительной мере ослаблены путем всемирного развития, укрепления, распространения религиозной веры, которая-де освободит человека от языческого поклонения технике, материи, материальным благам и поможет ему достойно устроить свою земную жизнь.
Такую позицию занимают клерикалы. Таковы основные, более или менее оптимистические, варианты разрабатываемой современными буржуазными идеологами «философии техники». «Оптимисты» не хотят замечать, что развитие производительных сил капитализма все больше, все глубже подрывает экономическую основу изжившего себя строя. Однако этот несомненный факт постоянно обнаруживает себя вопреки надеждам и уверениям буржуазных «оптимистов».
Это-то и вызывает все большее распространение в современном буржуазном обществе «технического пессимизма». Может показаться, что весь этот страх перед научно-техническим прогрессом вызван к жизни атомным оружием и связанной с ним реальной угрозой для всего человечества. Однако ближайший анализ показывает, что технофобия возникла задолго до появления ядерного оружия.
Разве феодальные властители не преследовали изобретателей? Многие из талантливых людей, предвосхищавших будущие научно-технические достижения, были казнены по обвинению в колдовстве, в пособничестве дьяволу. Но не будем искать примеры так далеко. Еще в 30-х годах XIX века католические иерархи предавали анафеме созданный Стефенсоном паровоз как «изобретение сатаны». Правда, в настоящее время деятели Ватикана ведут себя осторожнее в этом отношении.
В 1920 году известный неокантианец Г.Риккерт с негодованием писал о тех якобы недалеких людях, которые связывают свои надежды на лучшее будущее с научно-техническим прогрессом. «Гордятся, - писал он,- чудовищными современными машинами, которые при более точном рассмотрении обнаруживают часто лишь бедствие современной культуры…». Прошло еще десять лет, и небезызвестный О.Шпенглер, откровенный идеолог германского империализма, обогнавшего к тому времени области техники всю капиталистическую Европу, объявил в своей книжке «Человек и техника», что техника ведет человека к гибели:
«Властитель мира становится рабом машины. Машина принуждает его, нас и притом всех без исключения, знают ли они об этом, хотят ли они в этого или нет, двигаться в установленном ею направлении. Бешеная упряжка лошадей влечет поверженного победителя к смерти».
Таким образом, не атомная бомба породила «технический пессимизм», хотя она, конечно, усилила, подкрепила это трагическое миросозерцание. Феодальные властители, предававшие анафеме изобретателей, и современные буржуазные идеологи, пугающие человечество «чудовищными» последствиями НТП, выражают, в сущности, одну и ту же социально-экономическую тенденцию: протест реакционных общественных классов против развития производительных сил, которое подрывает изжившие себя производственные отношения. Идеология «технического пессимизма» в наиболее яркой, впечатляющей форме отражает кризис капиталистической системы.
Еще Маркс и Энгельс указывали на зарождение этой идеологии, разоблачая тех апологетов капитализма, которые «хотят избавиться от современной техники, чтобы тем самым избавиться от современных конфликтов…». В наши дни эта пессимистическая идеология завоевывает в буржуазном обществе все новые позиции. Она выступает с самыми экстравагантными и чудовищными пророчествами, которые выдаются за гуманистическую озабоченность о настоящем и будущем человечества.
В то время технофобия - болезнь социальная как капиталистические монополии выколачивают сверхприбыль из новейших научно-технических достижений, идеологи «технического пессимизма» одурманивают массы, изображая технику чем-то вроде мифологического «ящика Пандоры», из которого вываливаются на головы людей бесчисленные бедствия.
Софистические аргументы проповедников технофобии
Философия технофобии при всем кажущемся разнообразии ее аргументов может быть сведена к одному тезису: во всем виновата техника. Но за техникой стоят люди, классы, социальные отношения, Нет ли чего-то другого, что действительно превращает трудящегося человека в придаток машины? На этот естественный вопрос проповедники технофобии отвечают категорическим «нет».
Если луддиты не сознавали отличия машины от ее капиталистического применения, то современный буржуазный идеолог сознательно замазывает это различие. Отсюда вытекает основной софистический аргумент технофобии: противоречия научно-технического прогресса обусловлены самой сущностью техники и, следовательно, независимы от исторических условий. Так, западногерманский социолог А. Вебер утверждает:
«Западноевропейский человек своей овладевающей миром техникой создал промежуточное царство между собой и природой, царство, в котором он ныне, как производящее существо, все более вынужден действовать как слуга им самим созданной аппаратуры, независимо от того, в какой социальной системе эта аппаратура создана» (A. Weber. Einführung in die Soziologie. München, 1955, S. 405).
A. Вебер и другие буржуазные социологи в своих утверждениях о независимости развития техники от социально-экономических отношений подменяют совокупность производительных сил понятием техники. Развитие производительных сил определяет в конечном счете развитие всех общественных отношений. Но техника составляет лишь один из элементов производительных сил; важнейшей производительной силой является сам человек, трудящиеся люди.
Не техника сама по себе, взятая в изолированном виде, а именно развитие производительных сил (включая и технику) определяло на протяжении всей истории человечества переход от одной общественно-экономической формации к другой. Капиталистическое применение техники (так же как и рабовладельческое или феодальное ее применение) в конечном счете определяется существующим уровнем производительных сил, который обусловливает, в свою очередь, данные производственные отношения и связанные с ними социальные формы применения техники.
Марксизм далек от того, чтобы объяснять капиталистическое применение техники одним лишь своекорыстием капиталистов; само это своекорыстие, погоню за наживой марксизм истолковывает как социальное явление, обусловленное определенным уровнем, характером развития производительных сил и производственных отношений.
Буржуазные идеологи, пытаясь доказать свой тезис о независимости последствий технического прогресса от социальных условий, ссылаются на банальные факты: мол, и при социализме, как и при капитализме, сгорание каменного угля засоряет воздух, химическое производство загрязняет реки, ведет к уменьшению количества рыбы, а иногда и к вымиранию ее; двигатели внутреннего сгорания, которыми оборудованы автомашины, отравляют воздух также независимо от социальных условий; производственное применение атомной энергии чревато опасностью для здоровья людей и т.п.
Однако эти буржуазные идеологи умалчивают о том, что все эти отрицательные последствия технического прогресса отнюдь не являются фатальными. Уже сейчас наука и техника указывают пути их преодоления. Но капитализм препятствует созданию материально-технических условий, предотвращающих отрицательные для человека последствия развития производства. Социализм, коммунизм по самой своей природе призваны обеспечивать улучшение условий жизни людей; это-то и определяет развитие производительных сил социалистического и коммунистического общества в направлении, наиболее благоприятном для физического и духовного здоровья человека.
Конечно, отрицательные последствия научно-технического прогресса, порожденные веками существования капиталистического строя, не могут быть сразу уничтожены. Они преодолеваются в ходе длительного процесса развития новых, неантагонистических общественных отношений. Исторический опыт строительства социализма полностью опровергает утверждения буржуазных идеологов о том, что развитие техники в ущерб человеческому здоровью, хищническая эксплуатация природы являются абсолютным законом.
Создание материально-технической базы коммунизма, развитие бесклассового коммунистического общества навсегда покончат с этими «родимыми пятнами» эксплуататорского общества и полностью подчинят прогресс производства всестороннему развитию человеческой личности и непрерывному совершенствованию условий человеческой жизни. Проповедники «технического пессимизма» утверждают, что отрицательные последствия НТП обусловлены самой природой целесообразной человеческой деятельности, которая приводит не только к достижению поставленных человеком целей, но и к тому, к чему он не стремился, чего он даже пытался избежать.
Это противоречие между сознательной деятельностью людей и ее стихийно складывающимися результатами, по мнению теоретиков технофобии, не уменьшается в ходе истории человечества, а, напротив, увеличивается вследствие возрастания масштабов человеческой деятельности. Противоречие между сознательной деятельностью людей и ее объективными последствиями существует на всем протяжении истории человечества. Но возрастает ли оно в ходе научно-технического прогресса? Для ответа на этот вопрос необходимо остановиться на причинах, источниках такого противоречия.
Одна из них - недостаточное познание тех закономерностей природы, которые практически используются человеком в процессе производства. Совершенно очевидно, что пока производство основывается лишь на эмпирических знаниях, накапливаемых из поколения в поколение, возможность предвидения отдаленных отрицательных последствий человеческой деятельности, возможность их предотвращения весьма ограниченна.
Однако в наше время, когда основой технологического процесса становится наука, когда развитие научных знаний опережает их производственное использование, предвидение отдаленных последствий человеческой деятельности (а следовательно, и возможность предотвращения отрицательных последствий) является вполне разрешимой задачей. Тот факт, что открытие атомной энергии, расщепление атомного ядра привели к угрозе термоядерной катастрофы, объясняется отнюдь не прогрессом науки и техники, а существованием капитализма, то есть определенными социальными условиями.
И здесь мы подходим к главной причине названного выше противоречия между сознательной деятельностью людей и ее объективными результатами. Эта причина антагонистические общественные отношения, господство эксплуататорских классов. Хищническая эксплуатация земли и ее недр, многочисленные отрицательные последствия капиталистической рационализации имеют своей причиной не недостаток научных знаний, а господство капиталистической собственности со всеми вытекающими отсюда последствиями.
В условиях капитализма с характерными для него господством... (Далее программа "фото в текст" несколько абзацев не разобрала):
Последним, наиболее утонченным аргументом теоретиков технофобии является попытка доказать, что страх перед научно-техническим прогрессом обусловлея самим человеческим существованием, основной определяющей характеристикой которого якобы является… страх смерти. В сочинениях немецкого экзистенциалиста М.Хайдегтера страх характеризуется как «способ бытия в мире», то есть основное состояние человека, поскольку он сознает самого себя и то, что ему противостоит.
Хайдегтер изображает страх в качестве вечной, вневременной сопределенности» человеческого существования. Между тем, как правильно отмечал известный английский писатель Г. Уэллс, страх как умонастроение постоянно обнаруживался в истории человечества там, где господствующий класс оказывался под угрозой». Характеризуя основные особенности современного буржуазного сознания, Уэллс, который, не будучи марксистом, был гуманистическим критиком капитализма, указывал на болезненный страх перед какой-то неминуемой и глубокой перестройкой экономических и социальных отношений - страх. принимающий защитную форму бессмысленного ужаса перед «большевизмом…».
Буржуазная идеология пытается внушить трудящимся массам страх перед социальными преобразованиями, перед развитием науки и техники, страх перед своей жизнью, своим разумом. Страх парализует волю человека, затемняет его сознание, обессиливает его морально и физические потоми аполотеты капитализма воспевают страх как глубинное, обладающее величайшим познавательным значением эмоциональное состояние
В борьбе против стихийных сил природы или социального зла человек становится выше, сильнее, мужественнее, Борьба воспитывает бесстрашие. Поэтому-то она и представляется реакционному философу, создаюаему культ страха, «неподлинной», «ненастоящей» жизнью, Таким образом, специалист воздвигает идеологический памятник буржуазному страху перед социальным прогрессом.
Конечно, было бы наивно полагать, что буржуазные философы, культивирующие "обосновывающие" технофобию, просто напросто хотят запугать нас. Они сами напуганные люди. Все дело в том, что техника капитализма, как указывает Ленин, «с каждым днем все более и более перерастает те общественные условия, которые осуждают трудящихся на рабство». В этом, и только в этом, заключается источник фантастических представлений технофобов.
Будущее человечества в кривом зеркале технофобии
К чему же ведет научно-технический прогресс, каковы перспективы человечества в этой области? На эти вопросы буржуазные философы и социологи отвечают, как правило, в духе все той же технофобии. Они изображают технику в виде фантастического чудовища, готовящегося сожрать человечество, разглагольствуют об «абсолютной гегемонии техники», якобы воздвигающей «железный занавес» между человеком и природой, превращающей человека в «техническое существо».
Прогресс техники, утверждают они, замещает и тем самым атрофирует человеческие способности. Мир все более совершенных машин, автоматов, аппаратов делает людей инфантильными: взрослые становятся беспомощными, точно младенцы, перед лицом созданных ими технических чудовищ. Остается непонятным лишь одно: почему буржуазные мыслители не рекомендуют людям уничтожить технику и вернуться к «естественному» первобытному состоянию?
Не потому ли, что они весьма ценят комфорт и не замечают того, что роскошествуют на краю пропасти? Но так как эта угроза носит не технический, а социальный характер и ее ликвидация возможна лишь вместе с ликвидацией антагонистического общества, то апологетам капитализма ничего не остается, кроме причитаний по поводу развития техники. Уже упоминавшийся выше А. Вебер утверждает, что современная научно-техническая революция якобы приведет к возникновению нового - четвертого - «социально-антропологического» типа человека.
«Первый человек» - это, по Веберу, неандерталец, у которого якобы не было никакой судьбы, так как он еще не был личностью.
«Второй человек» - это человек родового, или «магического», по терминологии Вебера, общества, для которого наиболее характерен «страх перед судьбой».
«Третий человек», согласно той же классификации, - человек «эпохи цивилизации». Этот человек развивает науку и технику, не осознавая еще, что созданные им могучие силы поработят его. Он полон веры в свои силы, в могущество разума, в социальный и научно-технический прогресс.
И, наконец, «четвертый человек» - это человек будущего «бесперспективного мира», полностью утерявший свою индивидуальность, ставший частью созданного им самим чудовищного научно-технического механизма. Ему не придется даже совершенствовать этот механизм, поскольку весь научно-технический прогресс будет осуществляться автоматами. В силу этого человек изменится и в антропологическом отношении: его интеллектуальные способности отомрут, но зато он станет человеком-автоматом.
A. Вебер берет некоторые тенденции, действительно характерные для современного капитализма (исключая из рассмотрения другие, противодействующие им тенденции), абсолютизирует их и приходит к… антикоммунистическим выводам. Иначе говоря, он приписывает тенденции, свойственные капиталистической автоматизации, коммунизму, изображает его чем-то вроде «сверхкапитализма», то есть не как противоположность, не как отрицание капиталистического строя, а как доведение до последнего предела всех присущих последнему пороков.
В столь же мрачных красках рисует будущее общество известный английский писатель и философ Олдос Хаксли. К 2500 году нашей эры, иронически заявляет он, на Земле воцарится «новый прекрасный мир», принципом которого станут: Общность, Тождественность, Постоянство. Главной наукой в этом новом мире станет биология, средствами которой будут производиться в инкубаторах одинаковые, стандартные люди, тысячи близнецов, которые будут трудиться на одинаковых машинах, выполняя одинаковые функции.
Человек будущего в изображении O.Хаксли буквально станет искусственным человеком, продуктом техники. В гигантских лабораториях с помощью определенной температуры, влажности, химических веществ, излучений и т. п. человеческие зародыши будут обрабатываться в соответствии с намеченным планом: они будут наделяться одними свойствами и лишаться других, у них не будет ничего личного и ничего лишнего.
O. Хаксли испытывает ужас перед грядущим: он пытается и своим читателям привить отвращение к будущему человечества. Таким образом, современная технофобия есть, в сущности, страх перед будущим, идущим на смену капиталистическим порядкам. Не удивительно поэтому, что некоторые буржуазные идеологи пытаются доказать, что социальный и научно-технический прогресс уже исчерпал или же исчерпает себя в ближайшее время. «Конец технической эры» - так называется опубликованная в 1963 году в Мюнхене книга западногерманского социолога Г.Зиберса.
Последний утверждает, что эпоха технического прогресса завершается: человек открыл «последнюю» энергию природы и как создатель атомной мощи достиг предела, дальше которого идти уже невозможно. Открыты элементарные частицы материи, химия снова превратилась в алхимию, естествознание - в магию. Материя, говорит Зиберс, дематериализовалась, тяжесть исчезла, детерминизм рухнул.
Весьма характерно, что овладение атомной энергией Г. Зиберс представляет себе лишь как создание атомной бомбы и самоуничтожение человечества. Синтетическую химию, создающую не существующие в природе вещества, он называет алхимией, естествознание и математику, создающие кибернетические машины и сверхскоростные самолеты - магией. «Время технического прогресса уходит навсегда»,- меланхолически замечает Г.Зиберс (G. Siebers. Das Ende des technischen Zeitalters, München, 1963, S. 31).
Что же дальше? Возвращение к первобытной дикости, нужде, голоду. История повторяется, утверждает Зиберс, но все же неизвестно, начнет ли человечество новую жизнь. В эпоху крушения рабовладельческого общества, когда возникало христианство, в произведениях христианских писателей получило выражение отчаяние, порожденное кризисом античного общества. В Апокалипсисе повествуется об ожидающих человечество страшнейших испытаниях.
Фермер-амиш старого обряда чинит упряжь. Усы они всегда бреют, а бороду женатым носить обязательно. Пуговицы разрешены на рабочих куртках, но недопустимы на пальто. Также они не используют некоторые электоприборы. 19 марта 1941
В воспаленном религиозной фантазией мозгу Иоанна Богослова встают четыре всадника, которые символизируют чуму, войну, голод и смерть. Римская империя представлялась автору Апокалипсиса царством сатаны, за которым последует конец света, страшный суд и т.д. Современная технофобия также носит ярко выраженный апокалиптический характер, поскольку отождествляет исторические судьбы капитализма с судьбою всего человечества.
Буржуазные идеологи страшатся того, что в недрах капитализма сложились уже материальные условия и социальные силы, которые покончат со всеми порожденными капитализмом ужасами. Практика социализма убедительно подтверждает марксистский тезис о том, что наука и техника в руках освободившегося от социального гнета и эксплуатации. народа становятся могущественными средствами познания и преобразования действительности.
Т. Ойзерман, "Коммунист"