День в истории. «Военная тревога» 1927 года и «расстрел 20 сиятельных»
1927 год. Рисунок Юлия Ганфа (1898-1973) к разрыву дипотношений Англии и Советской России. «Чемберлен о войне: - Я против цепей и насилия. Надо пустить этого зверя на свободу».
Обстановка в мире в мае-июне 1927 года чем-то чрезвычайно напоминала нынешнюю. Британская империя - первая на тот момент мировая держава, лидер западного мира - очень негодовала на СССР за вмешательство в одной большой южной стране. :) В воздухе запахло войной (хотя она тогда и не случилась). 27 мая министр иностранных дел Британской империи - Остин Чемберлен объявил о разрыве дипломатических и торговых отношений с Москвой. Это прозвучало, как последний гонг перед началом военных действий. Все эти события вошли в историю как «военная тревога 1927 года».
Ободрённые, 6-7 июня 1927 года белогвардейцы нанесли по Советской России удар в разных местах - главное событие произошло в Варшаве, где был убит советский посланник Пётр Войков. Ещё был взрыв Центрального Партклуба в Ленинграде (1 человек погиб, 26 ранены), убийство главного чекиста Белоруссии Иосифа Опанского, взрыв бюро пропусков ГПУ в Москве на Лубянке, и в те же дни - другая попытка взрыва в Москве, в общежитии ГПУ (этот эпизод отражен в советском телефильме «Операция «Трест»), которую удалось предотвратить в последний момент...
Теперь ответ был за Кремлём.
1927 год. Карикатура на обложке журнала «Крокодил» на действия Англии и белоэмиграции против Советской России. Рисунок Юлия Ганфа «Белые начинают и проигрывают». На главной коронованной фигуре написано «Кирилл»
Диктатуру пролетариата подталкивали вытащить свой меч, про который на Западе уже гадали: а цел ли он, не съела ли его ржавчина за годы нэпа, не обратился ли он в труху, да и посмеют ли красные, желающие торговать и мирно жить с Западом, вообще пустить его в ход?
И вот в ночь на 10 июня 1927 года произошло событие, которое вошло в историю как «расстрел 20 светлейших» или «20 сиятельных». Так его, с долей иронии, назвал Сталин. Но, конечно, светлейшими или сиятельными (то есть носителями этого княжеского титула) были не все расстрелянные. В списке значились фамилии Нарышкиных, Мещерских... Но в первую очередь это относилось к князю Павлу Дмитриевичу Долгорукову (1866-1927). Он считался до революции и одним из богатейших людей России, был крупным помещиком.
Князь Павел Долгоруков. 1921, Париж
С начала века князь оказался в числе основателей и лидеров кадетской партии. Совсем неудивительно поэтому, что накануне Февраля ходили смутные слухи, что именно князь Долгоруков, в силу своей родовитости и древности своего рода, а также известности в качестве либерального деятеля - идеальная фигура, чтобы стать президентом Российской Республики. Но с президентством что-то не заладилось, возможно, потому, что сама революция покатилась совсем не туда, куда планировали высокоучёные либералы.
Известная карикатура времён революции 1905-1907 годов «Головин пишет ответ Столыпину». Фёдор Головин (на рисунке справа, с бритой головой) - председатель II Государственной Думы, депутатом которой был князь Долгоруков
В июне князь уже требовал... диктатуры. Казалось бы, зачем, ведь от единоличной власти монарха либералы только-только в Феврале избавились? Но нет. Князь заявлял: «Единственной властью, которая поможет спасти Россию, является диктатура... Кто бы ни являлся диктатором, но раз ему военная сила подчиняется, и он может одолеть разбушевавшуюся стихию военной силой, он приемлем и желателен». В Октябре желания князя снова послушно исполнились: подоспела и диктатура пролетариата, которой подчинилась военная сила. :) Однако, как ни странно, светлейшего князя это опять не устроило.
После Октября князю пришлось какое-то время посидеть в Петропавловской крепости. Здесь он тоже отличился - сидя в одной из соседних камер с анархистами-убийцами его товарищей по партии кадетов Шингарёва и Кокошкина, он не придумал ничего умнее, как сочинить адвокатскую речь в их защиту. Отрывок из этого замечательного документа: «С чувством ужаса встретил я обвиняемых Басова и Куликова в коридорах Трубецкого бастиона. Через несколько дней после убийства я слышал их голоса, проходя мимо их камер. И, сидя в своей камере, рядом с опустевшей камерой Шингарёва, я старался вникнуть в их психологию. Не были ли они удивлены, озадачены своим заточением? Я представлял себе их возмущение... Трудно не отшатнуться в ужасе от трупов Шингарёва и Кокошкина, трудно и оправдать их убийц...» Трудно, но можно. А раз можно, то и нужно... :) Всё годится, если это можно повернуть против большевиков!
Павел Долгоруков. Дореволюционная почтовая открытка
Затем чекисты освободили свет-князюшку из крепости, причём они оберегали его от красноармейцев, которые были не прочь поступить со светлейшим по «шингарёвскому» рецепту. Фраза из воспоминаний князя: «Я шёл посередине, окружённый тесным кольцом моих ангелов-хранителей - чекистов». И разумеется, оказавшись дома, Павел Дмитриевич быстро собрался в белый стан, чтобы вместе с белой гвардией отправлять на тот свет побольше своих «ангелов-хранителей». В белом лагере он заявлял: «Если мы считаем большевизм злом, разрушающим нашу Россию, то должны сделать всё, не смущаясь ужасами гражданской войны, чтобы вырвать её из этого зла». Не смущаясь ужасами. И впрямь, зачем смущаться? Ни к чему это... Кстати, лидер кадетской партии Павел Николаевич Милюков называл князя «кристально чистым человеком» и вспоминал, что «более безобидного и незлобивого человека трудно встретить». Верим! Он был за исключительно незлобивые ужасы и безобидные расстрелы...
Но вот в 1926 году князь малость промахнулся. Дело было даже не в том, что из парижской и варшавской эмиграции он решил тайно, под чужим именем вернуться в Россию, чтобы вести здесь подпольную борьбу. Его брат, оставшийся в эмиграции, писал: «Добыв документы на имя Ивана Васильевича Сидорова, он проживал некоторое время в Харькове. Князь всё время устраивал свидания со «своими» людьми. Все это были давно утихшие старички и старушки, бывшие земские деятели, увядшие либералы, засохнувшие кадеты. Когда Долгоруков перед этими «мощами» выкладывал свои планы, они отмахивались от князя всеми имевшимися в их распоряжении руками и ногами».
И беда князя была даже не в том, что через 40 дней он был-таки опознан кем-то из старых знакомых и попался чекистам. По слухам, князя узнал какой-то швейцар, некогда почтительно принимавший пальто с плеч его сиятельства.
За арестованного заступались - кто бы мог подумать! - видные большевики, например, директор Института Маркса и Энгельса Давид Рязанов. Это был как бы долг благодарности князю, ведь институт этот размещался в его бывшем особняке.
Из тюрьмы после 7 месяцев заключения князь писал брату за границу: «Стол улучшенный, гигиенический, вполне сытный. Итак, по обстоятельствам, относительно обставлен хорошо. Я совершенно спокоен и бодр. Ведь я шёл на это, сознавая, что мало шансов не быть узнанным, особенно в Москве. Я прожил в Харькове на свободе и был опознан и арестован 13/VII уже под Москвой. Обращение чинов ГПУ вполне корректное и предупредительное (разрешение лампы, улучшенного стола, обливание тёплой водой, ежемесячное омовение и проч.). Всего более имею соприкосновения с надзирателями (из красноармейцев). Тут достижение огромное: не только со мной, но и со всеми без исключения заключёнными (а есть и беспокойные) обхождение вежливое, гуманное и я за 7 месяцев ни разу не слышал (по коридору) ни одного окрика или грубости. Со мною, как со стариком, даже иногда трогательно внимательны и стараются по возможности облегчить мою участь. С некоторыми из надзирателей готов был бы прямо подружиться при других обстоятельствах: такие славные парни! Читаю много. Наслаждаюсь чтением. Выбор книг довольно удовлетворительный. День проходит удивительно быстро. Вчера получил чрез Пешкову (Горькая), которую я знал по Художественному театру, из Москвы 10 р. от Политического Красного Креста. До решения моей судьбы на суде мне ничего не нужно. Желаю всем быть столь же бодрыми, что и я».
Долгоруков с тонким юмором опровергал в переписке с братом сообщения о своём расстреле, как «преждевременные». Но затем грянула «военная тревога»...
И на неё решено было дать достойный ответ. Частью этого ответа и стал приговор и расстрел князя... В опубликованном списке 20 осуждённых он значился на первом месте - видимо, как наиболее знаменитая фигура.
Иосиф Сталин в своей статье «Заметки на современные темы» коснулся этого события:
«Недавно был получен протест известных деятелей английского рабочего движения, Ленсбери, Макстона и Брокуэя, по поводу расстрела двадцати террористов и поджигателей из рядов русских князей и дворян. Я не могу считать этих деятелей английского рабочего движения врагами СССР. Но они хуже врагов. Они хуже врагов, так как, называя себя друзьями СССР, они, тем не менее, облегчают своим протестом русским помещикам и английским сыщикам организовывать и впредь убийства представителей СССР. Они хуже врагов, так как своим протестом они ведут дело к тому, чтобы рабочие СССР оказались безоружными перед лицом своих заклятых врагов. Они хуже врагов, так как не хотят понять, что расстрел двадцати «светлейших» есть необходимая мера самообороны революции. Недаром сказано: «избави нас бог от таких друзей, а с врагами мы сами справимся». Что касается расстрела двадцати «сиятельных», то пусть знают враги СССР, враги внутренние так же, как и враги внешние, что пролетарская диктатура в СССР живёт и рука её тверда».
Брат Долгорукова писал: «Сообщались и такие подробности, что «князь Долгоруков держался мужественно и ободрял других». Передавали, будто «кн. Долгоруков перед расстрелом потребовал, чтобы ему дали умыться, и красноармейцы хотя и исполнили его просьбу, но смеялись над ним, не зная, очевидно, что таков старинный русский обычай: по возможности прийти в могилу чистым. А в данном случае нельзя было думать о омовении тела после смерти».
Такие дела...