К юбилею главного советского монархиста
Во время съёмок фильма «Перед судом истории» (1964). Монархист В.В. Шульгин в Кремлёвском дворце съездов
У монархиста Василия Витальевича Шульгина (1878-1976), который 13 января отмечает свой юбилей, есть довольно любопытная работа, написанная им в СССР в 1963 году, когда он уже давно был советским гражданином - «Неопубликованная публицистика». В неё, по-видимому, вошло то, что он не мог впрямую высказать в публиковавшихся в те годы его статьях и книгах, таких, как «Письма к русским эмигрантам».
Впрочем, ничего противоречащего этим его публикациям там нет, просто несколько большая степень откровенности.
Он коротко касался своей прежней биографии, говоря о себе в третьем лице:
«А что же случилось с Шульгиным? Шульгин был ярым противником советской власти, но большим поклонником Шекспира. А Шекспир устами короля Лира изрек: «И злая тварь милее твари злейшей». Когда Гитлер напал на русский народ, Шульгин вспомнил Шекспира и ощутил: злой Сталин лучше злейшего Гитлера. С этой минуты Шульгин желал победы Сталину. За таковые чувства Иосиф Виссарионович пожаловал Шульгина 25-летним тюремным заключением вместо того, чтобы его повесить, как престарелого писателя, атамана Краснова. Но Сталин умер, на смену ему пришли другие люди, в частности Хрущёв, и по указу от 14 сентября 1956 года Шульгин был освобождён. Никто его не миловал, и он не просил о помиловании. Помилованный и принесший покаяние, Шульгин не стоил бы и ломаного гроша и мог бы вызывать только презрительное сожаление. Он был освобождён вместе с великими тысячами других людей, потому что методы Сталина устарели.
Новым правителям стало ясно, что в новой обстановке надо действовать иначе».
Афиша советского документального фильма про В.В. Шульгина. 1965
Вспоминал он и свои дела в Феврале 1917-го, попутно в очередной раз осуждая расстрел Романовых:
«Некий Шульгин, убеждённый монархист, с отчаянием в сердце, но пытаясь спасти монархию и династию, принял отречение императора Николая II 2(15) марта 1917 года.
Иван Владимиров (1869-1947). Отречение Николая II от престола
Шульгин в железнодорожном вагончике, где он принимал отречение императора Николая II
В настоящее время мне стали известны обстоятельства, при которых это совершилось, со слов некоторых лиц, которым я доверяю.
Шло заседание Совнаркома. Председательствовал Ленин. Вошёл Свердлов и шёпотом сказал что-то Владимиру Ильичу. Последний прервал заседание, сказав:
- Срочное сообщение. Получена телеграмма, которую прошу выслушать.
Свердлов прочёл телеграмму примерно такого содержания: «Ввиду приближения к Екатеринбургу отрядов Колчака, местный исполком решил ликвидировать бывшего царя Николая II и его семью. Постановление это приведено в исполнение. Царь и его семья расстреляны. Подписано: Белобородов, председатель Уральского областного совета».
По прочтении телеграммы воцарилось молчание. Ленин спросил:
- Кто желает высказаться по поводу телеграммы?
Никто не пожелал высказаться.
Ленин сказал:
- Примем к сведению.
От этого бесстрастного «примем к сведению» содрогнулся весь мир. Не столько от страха, сколько от отвращения. И эта дрожь продолжается по наши дни. [...] Если не сейчас, то в 1968 году, когда исполнится 50 лет со времени екатеринбургской трагедии, Советскому правительству следовало бы осудить деяние, чёрной тенью падающее на коммунистическую партию. Вот что я думаю».
(В скобках заметим, что описанная Шульгиным с чьих-то слов сценка передана неточно, как и содержание телеграммы - в действительности в ней речь шла только о расстреле бывшего царя).
Карикатура на В. Шульгина, превращающегося в лису. 1907 год. «Киевская искра»
Карикатура на В. Шульгина. 1907 год
Вспоминал Шульгин свою нелегальную, тайную поездку по СССР в 1926 году, по итогам которой он написал книгу «Три столицы»:
«В январе 1926 года, приехав из Киева, я вышел на площадь в Ленинграде, которая раньше называлась Николаевской, а теперь, кажется, площадь Восстания. Со смешанными чувствами я увидел, что памятник императору Александру III по-прежнему стоит на этой площади.
До революции на памятнике была следующая надпись:
«Строителю великого Сибирского пути».
Теперь же я прочёл на памятнике издевательскую надпись Демьяна Бедного:
Мой сын и мой отец народом казнены,
а я пожал удел посмертного бесславья:
торчу здесь пугалом чугунным для страны,
навеки сбросившей ярмо самодержавья.
В таком виде в 1926 году Шульгин застал памятник Александру III на площади Восстания в Ленинграде
Если бы я знал в 1926 году то, что знаю теперь, я не только не пришёл бы в ярость по поводу литературного перла Демьяна Бедного, а улыбнулся бы. Улыбнулся бы улыбкой «очковой змеи». Называли же меня так в Государственной думе.
Воистину бедный Демьян, вероятно, искренно думал, что самодержавие в России низвергнуто «навеки». В действительности же уже в то время еврей Бронштейн под видом Льва Троцкого и грузин Джугашвили в обличье Иосифа Виссарионовича Сталина боролись за наследие Ленина.
Победил Чингисхан, т.е. Сталин. Он воскресил самодержавие, и притом с такой силой, какой оно никогда не знало.
Трудно найти в летописи всех времён и народов царя настолько самодержавного, каким был в течение четверти столетия некоронованный владыка, диктатор грузин Джугашвили.
И сам бедный Демьян испытал «ярмо» этого самодержавия на своей шкуре, когда под конец жизни попал в опалу владыки.
Но я тогда ещё слишком мало понимал, что стою на пороге нового самодержавия. Тогда я ещё только предчувствовал будущее, поэтому я пришёл в слепую ярость и разразился по адресу Демьяна Бедного тут же, не отходя от памятника следующим экспромтом:
Не то беда, что беден ты, Демьян,
бывает на мозги богат иной бедняк,
не то беда, что у тебя в душе кабак
и что блюешь на мир ты, ленинизмом пьян,
а то беда, что ты природный хам,
что, подарив плевки царям,
ты лижешь, пёс, под кличкою Демьяна
двуглавый зад ж*да и Чингисхана».
Как видим, Шульгин сохранил в 1963 году не только свой монархизм, но и антисемитизм, со вкусом цитируя собственные стишки 1926 года про «ж*да».
Дружеский шарж Виктора Дени на Демьяна Бедного
Затем Шульгин пытается со своей, монархической точки зрения, оценить деятельность большевиков в целом:
«В своей книге «1920 год» я писал: «Белое движение было начато почти что святыми, а кончили его почти что разбойники». Утверждение это исторгнуто жестокой душевной болью, но оно брошено на алтарь богини Правды. Мне кажется, что эта же богиня требует от меня, чтобы и о красных я высказал суровое суждение, не останавливаясь перед его болезненностью. И вот он - мой суровый приговор: красные, начав почти что разбойниками, с некоторого времени стремятся к святости.
Почти что разбойниками были матросы - «краса и гордость революции», которые сожгли офицеров в пылающих топках своих кораблей и палили из орудий по Зимнему дворцу... Почти что разбойниками были агитаторы, провозглашавшие «смерть буржуям» и «грабь награбленное». Почти что разбойниками были безумные реформаторы, которые уничтожили лучших крестьян под названием «кулаков», хлеборобов, которые меньше пили, а больше работали, чем остальные, почему сколотили себе некоторый достаток...
Почти что разбойниками были те, кто благодаря нелепому насаждению коллективизации вызвали голод, унесший неисчислимые жертвы. Один врач, выехав в 1932 году из Ахтарско-Приморской станицы, что на Азовском море, в течение многих часов ехал в автомобиле, направляясь к северу.
Машина шла по дороге, заросшей высокой травой, потому что давно уже никто тут не ездил. Улицы сёл и деревень заросли бурьяном в рост человека. Проезжие не обнаружили в сёлах ни одного живого существа: в хатах лежали скелеты и черепа, нигде ни людей, ни животных, ни птиц, ни кошки, ни собаки. Всё погибло от интегрального голода.
Никакое перо не описало и не опишет невообразимых ужасов, совершённых во славу коммунизма в первой половине XX века. Воистину, красные начали почти как разбойники, хотя и стремились к святости. Эту мысль выразил в 1918 году Александр Блок в поэме «Двенадцать».
Так идут державным шагом -
позади - голодный пес
Впереди - с кровавым флагом,
и за вьюгой невидим,
и от пули невредим,
нежной поступью надвьюжной,
снежной россыпью жемчужной,
в белом венчике из роз -
впереди - Исус Христос.
Иллюстрация Юрия Анненкова к поэме «Двенадцать». Из издания поэмы 1918 года
Я помню, как я возмущался в 1921 году, что у Блока рифмуются слова «Христос» и «пёс». Но теперь я думаю иначе: Блок был прав. В идеалистических мечтах «Двенадцати», отражавших тучу, которая надвинулась на Россию, было и блистание любви к ближнему, и зловещее завывание шакалов, пожиравших человеческие трупы...
Но, пройдя через все эти испытания и отразив под водительством Сталина зверя ещё более лютого, т.е. Гитлера, люди одумались.
Рука бойцов колоть устала.
С начала второй половины XX века, т.е. после смерти Сталина, обозначилось дуновение гуманитарного духа. Ои был и раньше, но заглушался смерчами, поднятыми вселенской бурей. Во второй половине XX века коммунисты стали меньше казнить, тысячами выпускали заключённых из тюрем и всю свою неукротимую энергию направили на созидание материальных ценностей...»
Во время съёмок «Перед судом истории». Шульгин в Таврическом дворце (Ленинград), где до 1917 года заседала Государственная Дума. «Вот он, русский парламент!». Шульгин в фильме занял то место, которое он занимал в зале заседаний бывшей Государственной Думы
Радоваться этим похвалам Шульгина, конечно, едва ли стоит. Как говорил В.И. Ленин, «в оценке умного врага реже всего бывает сплошное недоразумение: скажи мне, кто тебя хвалит, и я тебе скажу, в чём ты ошибся». Значит, что-то было не так с «веянием гуманитарного духа» и «стремлением к святости» коммунистов в 1960-е годы, если их так превозносил явный враг. Не туда было это гуманитарное веяние и не к той святости стремились...
Шульгин и старый большевик Петров в Кремлёвском Дворце съездов во время XXII съезда КПСС. Кадр из фильма «Перед судом истории»
Рукопожатие старого монархиста и старого большевика
Но Шульгин не ограничивается оценками современности, он выдвигает и проект политических реформ в СССР на будущее, аккуратно маскируясь именем... Ленина. И эти реформы отнюдь не сводятся к осуждению расстрела царской семьи (о чём была речь выше). Нет, бери шире!
Шульгин: «Давайте вспомним забытого Гоголя, а именно его сочинение «Записки сумасшедшего». Мне помнится, они начинаются так: «Сегодня день великого торжества: в Испании отыскался король. Этот король - я...» Так писал бедный Поприщин, сумасшедший в мартобре неизвестного года.
Нечто подобное испытал я в месяце «октобрии» 1961 года, на XXII съезде коммунистов. Я не записал этого, но подумал: «Сегодня день великого торжества: на XXII коммунистическом съезде отыскался истинный ленинец. Это - я...»
Ленин такая великая фигура, которая до сих пор не была понята целиком ни одним мыслителем. Ленина можно уподобить многограннику с великим множеством сторон. Иначе его воспринимают его бесчисленные сторонники, чем некий Шульгин.
Для Шульгина Ленин это - Брест и НЭП. И вот откуда бредовые идеи Шульгина.
Я, т.е. новый Поприщин, полагаю, что Ленин, если бы он был жив, выбрался бы из тяжелого положения нашего времени при помощи нео-Бреста и нео-нэпа».
Далее Шульгин ни много, ни мало, предлагает восстановить капитализм в Восточной Европе - «дать ей свободу» и ввести в СССР новый нэп. И всё это под маркой «истинного Ленина» (фальшивой, разумеется).
О Восточной Европе: «Колонизация в направлении на Восток России всегда удавалась. Неизменно терпели крах все попытки колонизации в западном направлении. Не удалось духовно покорить Финляндию и Польшу, и как только наступили серьёзные осложнения, с ними пришлось расстаться. В отношении Финляндии с этим примирился и Советский Союз. Но Польшу Советское правительство продолжает колонизировать под видом социализма. Не думаю, чтобы польские сердца смирились искренно, думаю, что они склоняются перед силой. Во всяком случае, их психику следовало бы проверить... Вышесказанное относится и к другим сателлитам, т.е. спутникам Советского государства, иначе называемым «народными демократиями». Венгрия, Румыния, Болгария - питают ли они действительно дружелюбные чувства к Советскому Союзу, или же они так же ревнивы к своей независимости, как Югославия и Албания? Поприщин думает: надо сделать проверку. Сумасшедший думает так ещё и потому, что в отношении всех этих народов замечается некоторое брожение у советских людей. Несмотря на всяческие «импорты», приходящие к нам из этих стран, часть советских граждан твердо убеждена, что все сателлиты сосут русский народ, как некие пиявки. Поэтому избавиться от этих сосущих, по мнению некоторых советских граждан, совершенно не было бы деянием «гнусным и архиневыгодным».
О нео-нэпе: «Народ стал требователен и не хочет мириться с тем, с чем мирился раньше. И ещё следующее: после того как 50 лет ему обещают «рай на земле», а «рай» всё ещё не наступил, народ устал ждать. Постоянные перебои в снабжении, очереди, например, за мукой при десятимиллиардном урожае и за всяким «ширпотребом», недостаток в глухих деревнях даже в хлебе - все это создает новую народную психику, которая по мнению Нео-Поприщина требует «новой экономической политики».
Хочется сказать: чёрт возьми, да ведь всё это именно и осуществилось, с известными последствиями! И нео-нэп, и «избавление от пиявок». И всё под соусом «истинного Ленина». Только на 25 лет позже... И само собой, уже не с подачи Василия Витальевича, но точно по тому же самому прицельному расчёту. Да. Именно так... Метко целился старый контрреволюционер Шульгин в 1963 году...