Мартинес Энрике Гонсалес
Мартинес Энрике Гонсалес (González Martinez, Enrique, 1871 - 1952) - мексиканский поэт, врач и дипломат.
Как брат с сестрою ("Идем ночной порою...")
Идем ночной порою
рука в руке с тобой, как брат с сестрою...
Спокоен луг под ясною луною,
сияющей спокойной белизною;
ночной пейзаж рождает изумленье
и - подлинный - похож на сновиденье.
За поворотом, где туман клубится,
мы слышим пенье вдруг... Как трели птицы,
услышанной впервые,
как песнь, в которой мир и жизнь - иные...
Лицо ко мне склоняя, ты не дышишь
и спрашиваешь тихо: "Слышишь? Слышишь?"
Ночная тишь смыкает миру веки,
лишь сердце бьется громко и все шире.
Я говорю тебе: "Есть песни в мире,-
а кто поет их, не узнать вовеки..."
Идем ночной порою
рука в руке с тобой, как брат с сестрою...
Одним дыханьем ветер пруд целует
и воду задремавшую волнует...
Звезда купается в волне усталой,
и лебедь выгибает шею смело -
она как будто белой
змеею из яйца большого встала...
Ты в очерете слушаешь шуршанье,
и вдруг, как бабочки ночной порханье,
какой-то нежный вздох тебя щекочет,
настичь тебя волной желанья хочет,
бросает в жар и холод, в дрожь такую,
как будто это я тебя целую...
Как в этот миг в испуге ты тоскуешь
и шепчешь: "Это ты меня целуешь?.."
Ликует иль горюет
твоя душа, ты спрашиваешь всуе:
ты не узнаешь, кто тебя целует...
И это, может быть, не поцелуи...
Идем ночной порою
рука в руке с тобой, как брат с сестрою...
Как будто бредя, силы ты теряешь
и голову на грудь ко мне склоняешь,
и чувствуешь: слеза на лоб упала
и катится устало...
Своей тревоги больше ты не прячешь
и спрашиваешь ласково "Ты плачешь?"
Ты можешь смело глаз моих коснуться, -
не плачу я, не покраснели веки...
Но по ночам так часто слезы льются,
а кто их льет, нам не узнать вовеки...
Идем ночной порою
рука в руке с тобой, как брат с сестрою...
Парабола двери
Давно мы оба в эту дверь стучим,
хотим узнать, за нею что скрывает
угрюмый дом…Но голосом глухим
на стук наш только эхо отвечает.
А мы стучим…В кровь разбиваем пальцы…
потоком слезы катятся из глаз…
но в доме том жильцы иль постояльцы
безжалостны или не слышат нас.
Неясный гул раздастся там порою,
как будто кто-то стук услышал наш,
и мы опять колотим, но с зарею
развеивается ночной мираж.
Но час придет, заржавленный замок
рука сорвет- так будет, будет скоро !-
и в доме этом каждый уголок
осмотрят наши алчущие взоры.
С протяжным скрипом отворятся двери,
мы в них с печальной робостью войдем
и тотчас же поймем, еще не веря,
что мы с тобой в пустой стучались дом.