30 апреля -День Пожарной охраны России
Питтак, один из семи древнегреческих мудрецов, говорил: "Дело умных - предвидеть беду, пока она не пришла, дело храбрых -- управляться с бедой, когда она пришла".
Это - о пожарных: умных, храбрых и очень скромных людях. (Владимир Санин. "Большой пожар")
Поздравляю всех с нашим Праздником! Добра! Любви! Счастья! Благоденствия вам и вашим близким! Сухих рукавов!
В качестве подарка, предлагаю прочитать пожалуй самую лучшую книгу о пожарных. Давным давно, когда я еще не был пожарным, она оказала на меня самое сильное впечатление.
"Вы, нынешние..." с иронией говаривал Дед. В общем, к "нынешним" он относился не так уж плохо, но явно давал понять, что сравнения с ветеранами мы не выдерживаем. Во-первых, мы балованные -- и техника у нас куда лучше, и денег нам больше платят, и звания офицерские дают; во-вторых, все мы -- дохляки, чуть что бежим в поликлинику, а в отпуск норовим урвать путевку на курорт; в-третьих, что вытекает из предыдущего, не любим и не умеем по-настоящему работать в условиях высокой температуры, а давим пожар силой, и посему настоящих тушил у нас можно пересчитать по пальцам.
- Надо, к примеру, потушить чердак пятиэтажки,-- Дед заранее морщится, - а нынешний хватает ствол и бегом на пятый этаж. Его спрашиваешь: "А где рукава?" -- "Забыл!" И бегом за рукавами. Прибегает. "А где лом?" -- "Внизу оставил!" И бегом за ломом. Смех один! Не пожарный, а клоун. Настоящий пожарный в огонь без оглядки не попрет, он спокойно, без суетни, выйдет из машины, проверит снаряжение, наденет КИП, возьмет два рукава, лом, топор, ствол -- и топ-топ, топ-топ, не торопясь, чтоб дыхание не сбить; а как войдет в горящее помещение, не будет, как псих, дым водой разгонять, а принюхается, прислушается, щекой или рукой, как индикатором, определит, где очаг - и тогда начнет воевать. А вы, сколько вас ни учишь, прете, как носороги, не умом, а силой тушите, очаги находить не умеете. Ну, умеете, конечно, но плохо. А почему? А потому, что балованные, дохляки, с каждым прыщом ходите на физиотерапию, на курорты ездите...
И так далее. Из нынешних Дед признавал только Кожухова, Головина и Чепурина, которые, конечно, тоже были балованные, но все-таки прошли выучку у самого Савицкого, почитаемого Дедом безоговорочно.
-- У пожарного, -- учил Дед, -- есть три главных врага: дым, огонь и начальство. (Мы считали -- четыре: еще и столовая в УПО, с ее неизменным гороховым супом и жирной свининой.) Что касается дыма и огня, то кое-кто из вас кое-чего может, а вот с начальством обращаться умел только один Савицкий. Вы, когда власти на пожар приезжают, вертитесь вокруг них, как балерины, впечатление производите, доказывете, что очень умные и образованные, -- и руководить тушением пожара некому; Савицкий же всегда
находился не у штабного стола с его телефонами, а поодаль, чуть в дыму; приезжает начальство: "Где полковник?", а им: "Пожалуйста, пройдите, только, будьте любезны, поосторожнее, тут ножку вывихнуть можно и пальтишко испачкать". Иное начальство так и остается возле штабного стола, полагая, что от одного его вида пожар потухнет, а другое принципиально идет за
информацией к полковнику; а он берет под ручку, тянет поближе к дыму, информирует: "Это все чушь, пустяки, ничего особенного" -- и переводит разговор на футбол. Послушает начальство про "Динамо", нанюхается дыму, накашляется всласть и радорадешенько подальше отойти. А Савицкий вдогонку: "А какой красавец гол был в самую девятку, видели?" -- "Видел, видел, потом!" И начальство никому не мешало. А если очень упорный попадался, Савицкий, скажем, на пятый этаж водил -- для удовлетворения
любознательности... С юмором был человек! Помните, Гулин мансарду разнес? Вылетел бы с боевой работы как из пушки, не будь у Савицкого чувства юмора. Дело было так. Уленшпигель зимой нашел в подъезде щенка, принес его в караул и уговорил Гулина поставить на довольствие. Дворняга выросла, Уленшпигель назвал ее Полундрой и обучил всяким фокусам. И вот приезжает Савицкий на разбор тушения дачи, из глаз молнии, выстроил нас и только рот раскрыл, Полундра -- "гав-гав-гав!". Это Уленшпигель моргнул, без команды Полундра никогда на построении не лаяла. Савицкий; "Пошла вон!", снова рот раскрыл, а Полундра -- "гав-гав-гав!". И так до тех пор, пока полковник не сдался: махнул рукой, посмеялся вместе со всеми, погрозил Гулину пальцем и уехал.
В настоящий пожар, когда было не до шуток, терпеть не мог посторонних. Помню, тушили поздней осенью жилой дом, жильцов пришлось эвакуировать, все мокрые, злые, замерзшие, и тут через оцепление просочился к штабу видный собой мужик, в дубленке и лисьей шапке. Я баллон в КИПе менял, все видел. Мужик важный, с большим чувством собственного достоинства, привык к
унижению. "Кто здесь главный?" -- спрашивает. Ему кивают на Савицкого, который в это время внушает начальнику тыла за бездействующий гидрант, сам не на полковника похож, а на ночного сторожа: в старом брезентовом плаще, битой каске, весь в копоти, грязный. Ну, мужик видит, с кем имеет дело, и этак покровительственно: "Вы, что ли, здесь командуете?" -- "Ну, я. Чего
надо?" -- "Здесь во дворе мой гараж, прошу принять меры..." А Савицкий: "Кто здесь из милиции?" Подскочил майор: "Слушаю, товарищ полковник!" -- "Возьмите этого товарища, посадите в машину и отвезите за пять километров. Выполнять!"
Но из всего этого нельзя делать вывод, что Дед идеализировал свое время. Хотя и ворчал, что "у нас вооружение было, как при Петре, а у вас и пеногенераторы, автолестницы...", но именно новое вооружение он освоил лучше других: и очень жалел, что оно появилось так поздно, кода он был "уже на излете". Да и к молодежи Дед относился с симпатией, хотя посмеивался над ромбиками Высшей школы, где нас, по его мнению, пять лет учили, как сдувать друг у друга конспекты и пускать пыль в глаза; и еще но мог нам простить того, что во внеслужебное время мы ходили в джинсах.
Приятного чтения -Владимир Санин. "Большой пожар"