Ликвидатор
Памяти героев- ликвидаторов Чернобыльской аварии посвящается!
Для большинства молодого поколения слово «Ликвидатор» ассоциируется с американскими блокбастерами и боевиками. Но старшее и зрелое поколения помнит о том, кого называют, и по сей день «ликвидатором», кем можно и нужно гордится!
В ночь с 25 на 26 апреля 1986 года в 1:23 на 4м блоке ЧАЭС случилась одна из самых ужасных техногенных катастроф в истории нашей страны - чернобыльская трагедия.
26 апреля исполняется 25 лет со дня взрыва на атомной станции. В нашей стране, получили "дозы" более 530 тысяч человек (в том числе 175 тысяч ликвидаторов). Пожарные работали на огромной высоте, среди развалин и обломков взорвавшегося реактора своим героическим усилием надрывались в этой сложнейшей обстановке. Рыцари без страха и упрека, разве мог, кто из людей несведущих предложить, на такой великий подвиг, на такое самопожертвование во имя других были способны они, эти обыкновенные и незаметные в повседневной жизни парни!
Это рассказ о пожарном, об одном из тех кто принял первый удар страшной огненно-радиоактивной стихии!
В 1:24 ночи на пульт дежурного 2-й военизированной пожарной части Управления внутренних дел Киевского облисполкома по охране Чернобыльской АЭС поступил сигнал о возгорании. К станции выехал дежурный караул пожарной части (на ЗИЛ-131) во главе с лейтенантом внутренней службы Владимиром Павловичем Правиком. На помощь выехал караул 1-й военизированной пожарной части Управления внутренних дел Киевского облисполкома по охране Чернобыльской АЭС во главе с лейтенантом Виктором Николаевичем Кибенком. Руководство тушением пожара принял на себя лейтенант Правик. Его грамотными действиями было предотвращено распространение пожара. Были вызваны дополнительные подкрепления из Киева и близлежащих областей. Из средств защиты у пожарных были только брезентовая роба (боёвка), рукавицы, каска. Звенья ГЗДС были в противогазах КИП-5. К 2.30 прибыл и стал РТП майор Леонид Телятников. К 4 часам утра пожар был локализован на крыше машинного зала, а к 6 часам утра был затушен. Наличие высокого уровня радиации было достоверно установлено только к 3:30, так как из двух имевшихся приборов на 1000 рентген в час один вышел из строя, а другой оказался недоступен из-за возникших завалов. Поэтому в первые часы аварии были неизвестны реальные уровни радиации в помещениях блока и вокруг него. Неясным было и состояние реактора. Из оперативной информации: на протяжении первых часов борьбы с пожаром было сосредоточено в опасной зоне 37 пожарных отделений, 240 человек, 81 единица пожарной техники. В первые часы после аварии, многие, по-видимому, не осознавали, насколько сильно повреждён реактор, поэтому было принято ошибочное решение обеспечить подачу воды в активную зону реактора для её охлаждения. Для этого требовалось вести работы в зонах с высокой радиацией. Эти усилия оказались бесполезны, так как и трубопроводы, и сама активная зона были разрушены. Другие действия персонала станции, такие как тушение очагов пожаров в помещениях станции, меры, направленные на предотвращение возможного взрыва, напротив, были необходимыми. Возможно, они предотвратили ещё более серьёзные последствия. При выполнении этих работ многие сотрудники станции получили большие дозы радиации, а некоторые даже смертельные.В 3-х комнатной квартире Виктора Семеновича Биркуна в городе г. Припяти, где он жил с супругой Надеждой Владимировной и двумя дочерьми, ночью, 26 апреля 1986 года назойливо и долго стучали. Виктор Семенович не успел дойти до двери, опередила жена, спросила: - Кто там?- Милиция! На стрелках будильника время было 1 час 40 минут ночи. Виктор Семенович узнал голос помощника дежурного, который сообщил о том, что немедленно нужно прибыть на работу.
Биркун В.С. торопливо побежал вниз к милицейскому уазику и увидел над атомной станцией, которую охраняет их военизированная пожарная часть огромное зарево и дым. Для бывалого пожарного видавшего различного рода пожары такое зарево в виде адского свечения ни с чем не сравнимо.
На атомной АЭС у пожарных своя профессиональная подготовка, на которой наряду с офицерским составом ВПЧ занятия по темам проводили ведущие специалисты атомной станции. Увиденная картина пугала даже видавших виды пожарных: огонь еще, куда ни шло, а вот свечение? Появившись на пороге ПЧ диспетчер сообщил о номере вызова, по которому на место пожара собрались силы и средства из Киева и всей области. К 4 блоку ушли два хода, начальник ВПЧ Леонид Петрович Телятников приказал вызвать тебя на автомашине ПНС. Виктор знал, что Телятников должен догуливать свой отпуск, а уже там на пожаре у реактора. Виктору Семеновичу была поставлена задача поставить ПНС на водовод к 4 блоку. В пути следования Виктор не узнал руины 4 блока, на своем автомобиле пожарной насосной станции мчался среди обломков бетона и груды искореженного железа, кусков бетона и металлоконструкций, выброшенные чудовищной силой. Приходилось много объезжать, таранить машиной и подминать те куски развалин, что поменьше. Кроме объятого огнем здания, были еще десятки других очагов пожара. Горели крыша машинного зала, расплавленный асфальт, битум, плавился металл... Существовала угроза, что огонь перекинется на третий блок АЭС, на трансформаторные подстанции. Все пожарные дежурного караула и пришедшие на помощь свободные от смены боролись с огненной стихией, не думая про невидимую радиацию, которая была намного страшнее огня. До 4 блока осталось примерно 60-70 метров к машине поспели начальники караулов №1 и №2 Петр Хмель и Валерий Дацко, инспектор ВПЧ Юрий Хилько, старший лейтенант Петр Шаврий, помогли подключить ПНС. Вторую машину пенного хода подогнал командир отделения Василий Булава и спарили обе машины, подавая наверх 75 метров, в очаг огня пену. ПНС работал без сбоев. Взглянув на часы время было 2 с минутами, слушая рацию приходилось исполнять команды начальника ВПЧ Телятникова больше, меньше обороты. Высота 75 метров, это отметка на которой работали пожарные на всю выкладку, даже больше чем могли сами.
Во время одной из пауз Виктор Семенович осмотрел "ЗИЛ" (насосы продолжали уверенно работать). Увидев толстый металлический прут, застрявший между шинами. Биркун Виктор Семенович стал вытаскивать арматуру голыми руками, не зная о последствиях, ведь технику сменщику нужно передать в исправном виде, да так что бы обратно в расположение подразделения вернулась.
А она, эта железяка, оказывается, была сильно радиоактивной, как и в принципе, местность в зоне поражения. В любой пожарной части, имеются и перчатки, и противогазы (он, понятно, не защищает от радиации, но не дает вдыхать зараженную пыль). Однако никто не предупредил пожарных, что пожар-то необычный а с выбросом радиации. Кстати, и тренировок по тушению такого пожара на ЧАЭС не проводилось. Во время учений гасили условный "огонь" на крыше, "горящие" трансформаторы, кабели, но никогда речь не шла о взрыве атомного реактора. Биркун Виктор Семенович однажды спросил, а вдруг рванет ядерный котел? Специалист АЭС уверенно ответил: "Это в принципе невозможно, 100-процентная гарантия".
Застрявший между колесами чертов прут тащить было очень тяжело. Пришлось сжимать его ладонями изо всех сил. Кто-то, проходя мимо, сказал Виктору Семеновичу: "Да брось ты это". Но упорно, продолжая тянуть, все-таки справился. Думал ли в те критические минуты, что творится вокруг, чем обернется трагедия, что там, наверху Володя Правик, Витя Кибенок, Телятников, да и он сам, Виктор, здесь на земле, другие пожарные получали чудовищные дозы облучения? Во время работы никто не думал об ущербе, о неисчислимых жертвах и чем для всех обернется эта трагедия как для ликвидаторов, так и для страны в целом.
Находясь в машине на часах было четыре и ужаснулся- руки стали чернеть. А минут через двадцать Биркун Владимир Семенович почувствовал тошноту. Началась рвота. Потом еще и еще... Приступы становились все более жестокими, невыносимыми. Желудок был давно пуст, тем не менее, выворачивало весь организм наизнанку. Мышцы живота страшно болели. Чувствуешь, как уходят силы и слабеешь с каждой минутой. Присев на камень...
По рации услышал: "Семеныч, сворачивай все, возвращайся, отходите к санпропускнику. Смена идет". Встать уже было не возможно, от действия радиации небыло сил идти. Виктор Семенович так и не смог встать. Только сжимал в руке приемную трубку рации. Собрав последние силы, ответил по рации: "Не знаю, что случилось, но ноги не слушаются, идти не могу и даже говорить по рации трудно". Быстро приехали ребята, подняли Виктора Семеновича за руки в кабину, отвезли в главный корпус, а оттуда на "скорой" - в медсанчасть.
По щитовидке, зрачкам врачи поставили диагноз - лучевая болезнь. Позже Биркун Виктор Семенович,как и его сослуживцы, оказался в больнице. Даже по пришествию более чем 20 лет Виктор Семенович не все помнит из происходившего - сознание в какие-то моменты становилось мутным, голова раскалывалась. Осталось в памяти, как возле Биркуна Виктора Семеновича неистово звенели счетчики радиации - и уже сам "светился" так, что рядом кому-либо опасно было находиться...
Спецрейсом самолета Телятникова, Правика, Кибенка, Хмеля, Бутриенко, Биркуна, Тишуру, Игнатенко доставят в Москву. А там…началась борьба за жизни. Почти панацеей от всех бед считали пересадку костного мозга, положились на американские авторитеты.
В палату к Виктору Семеновичу пришла врач, кандидат медицинских наук Сара Борисовна Ханина, она призналась: - ты мне как сын. Ты крепкий парень. Ты должен жить! Сейчас к тебе придут за согласием на пересадку костного мозга. Но Виктор Семенович уловил сомнение Сары Борисовны и отказался от операции.
В такие мучительные минуты часто наступает отчаянье. Ночами приходится не спать, кормили с ложки. Вслед за руками стали чернеть ноги. Лежал в бинтах как в коконе, одни прорези для глаз и рта. Виктор лежал в палате, а слезы сами текли. «Все пропал- думал, но тут же:- хоть бы годик пожить, чтобы семью устроить».
Встречаясь в больнице с товарищами по несчастью, восстанавливали картину пережитого. Загоревшийся при взрыве утеплитель, рубероид, битум, турбинное масло, пластикат, кабели выделяли большое количество токсичного дыма. Обстоятельства и окружающая среда создавали ситуацию настоящего ада. К тому же приходилось работать на больших высотах при угрозе обрушения строительных конструкций, но главное в мощных полях ионизирующих излучений.
Нужно иметь большое мужество, чтобы рассуждать в таких ситуациях. Солдат, что был приставлен их обслуживать, однажды сказал: - Правик ваш? - Да. Правик умер. Так и пошло. Один за другим.
Как то приставленный солдат решил порадовать: Биркун Виктор Семенович: - жена с дочкой приехали. Но их не пускают, они во дворе стоят. Подойдя к окну, увидел родных и попросил солдата спуститься к ним и расспросить, что да как. Вернувшийся посредник принес худые вести. Семью Виктора вывезли как и всех жителей города Припяти- кого куда, всех до единого, посадили в автобусы, машины, кто в чем был, без личных вещей. Они в Подмосковье у родственников. Интерес к жизни, что на воле теплится, как уголек в притушенном костре. Чуть раздуешь и разгорается мало-помалу.
В газете «Известия» что принес солдат про Василия Игнатенко, Василия Булаева, Ивана Бутрименко, Владимира Тишура, Ивана Шаврея, Николая Тытенка, Владимира Прищепу, Александра Петровского. - большой материал с фотоснимками: Вечная им память. В той же газете написано про Телятникова.
Виктор Семенович не сразу почувствовал перелом в своем состоянии, выздоровлении. Едва окреп, попросился на работу, и снова в пожарную охрану. Судьба распорядилась и он попал в Московскую область в ПЧ-82 г.Лобня, где до пенсии продолжал службу, в той же должности водителя пожарного автомобиля.
Леониду Петровичу Телятникову присвоили звание - героя СССР. Золотой звезды удостоены Владимир Павлович Правик, Виктор Николаевич Кибенок- посмертно. Биркун Виктор Семенович награжден орденом Красного знамени.
Виктор Семенович выжил. Выжить-то выжил, но пребывание в радиационно-огненном аду оставило в организме тяжелый след. Судя по официальному документу, полученная им доза облучения составляла 260 бэр (допустимый предел по нормам, действовавшим до 1999 года, - 5 бэр в год, что эквивалентно 5 рентгенам). То есть Биркун получил предельно допустимые порции радиации сразу за 52 года. Сам же Виктор Семенович считает, что эти цифры сильно занижены и на самом деле он хватанул не 260, а 400 бэр. Как бы то ни было, врачи поставили тяжелые клинические диагнозы: "Острая лучевая болезнь (ОЛБ) 2-й степени тяжести. Лучевые ожоги кистей рук, голеней, ягодиц 1-2-й степени. Лучевая катаракта 1-й степени". А еще - сахарный диабет, гипертония, стенокардия, атеросклероз, нейросенсорная тугоухость и другие болячки. Перенес операции, в том числе и на щитовидной железе. Постоянно мучают сильные головные боли, головокружения, судороги...
Для лечения необходимы не только дорогостоящие лекарства (а многих нужных ему препаратов в льготном списке, увы, давно уже нет), но и хорошее питание, дорогостоящие фрукты, овощи. Пенсия нищенская, хватит только, что за квартиру оплатить. Это те гроши, которые полагаются ликвидатору? Роль правительства на момент аварии была понятна и силы и средства не жалели. Только вот программа по реабилитации и восстановлению последствий участников трагедии на ЧАЭС была рассчитана всего на 10 лет. За эти 10 лет недолжно было остаться в живых ни одного ликвидатора, а выжившие имеют шанс дожить до своего срока.
Бесконечные судебные тяжбы Виктора Семеновича с бюрократическим отношением чиновников только лишь подорвали и без того «шаткое» здоровье ликвидатора.
В конце декабря 2010 года Виктор Семенович сказал, что ложится на операционный стол, операция будет на сердце. 15 февраля 2011 года находясь в искусственной коме Виктору Семеновичу исполнился 61 год, а уже 16 февраля 2011 года сердце ликвидатора остановилось. Вечная память героям!