(no subject)
Днями иду на службу - с похмелья и недельного недосыпа. Спускаюсь в метро, и там меня накрывает измененное состояние. Мир становится призрачным, странным, сознание меркнет, в ушах непонятное, с души тошнит и воротит. Чужие ауры, как колодец и маятник, обрушиваются на меня. Страшно, плохо: тону, а соломинки нет, и вот-вот как будто с жизнью прощусь я.
Думаю, наверх, на воздух из адища метра выйду - там полегчает, а нифига. И на улице продолжаю прощаться. Все ускользает, переворачивается и отступает в туман. Вместо воздуха - бензинные ауры автомобилей, преувеличенные рыки моторов и вездесущий канцероген. И все это, как говорил Д. Андреев, "течет сквозь меня". Понимаю, что до работы, может, и дойду, но потом уж точно умру. Что делать?
Спасительная интуиция, как собачку, посетила меня. Сделал шаг в сторону от натоптанного аурами тротуара, на землю, в снег детской площадки, вперил помутневший глаз в ствол дерева, произрастающего там. Стоял так минуту - чуть отпустило, помогла сила земная! И хоть мучался до вечера еще, но не умер таки ж.
Кажется, понял, в чем смыл японского сада камней. Нет, это не та медитация над узором обоев, или рубчиком диванной обивки, коей все мы предавались со скуки в детстве во время своих болезней. В условиях японской тесноты и натоптанности это именно возможность сбежать на волю - в пусть воображваемое, но свободное от других пространство. Прикоснуться к силе земной, ага.
Ночью выпил кучу таблеток, теперь ужасно тошнит. Господи, помилуй меня!
Думаю, наверх, на воздух из адища метра выйду - там полегчает, а нифига. И на улице продолжаю прощаться. Все ускользает, переворачивается и отступает в туман. Вместо воздуха - бензинные ауры автомобилей, преувеличенные рыки моторов и вездесущий канцероген. И все это, как говорил Д. Андреев, "течет сквозь меня". Понимаю, что до работы, может, и дойду, но потом уж точно умру. Что делать?
Спасительная интуиция, как собачку, посетила меня. Сделал шаг в сторону от натоптанного аурами тротуара, на землю, в снег детской площадки, вперил помутневший глаз в ствол дерева, произрастающего там. Стоял так минуту - чуть отпустило, помогла сила земная! И хоть мучался до вечера еще, но не умер таки ж.
Кажется, понял, в чем смыл японского сада камней. Нет, это не та медитация над узором обоев, или рубчиком диванной обивки, коей все мы предавались со скуки в детстве во время своих болезней. В условиях японской тесноты и натоптанности это именно возможность сбежать на волю - в пусть воображваемое, но свободное от других пространство. Прикоснуться к силе земной, ага.
Ночью выпил кучу таблеток, теперь ужасно тошнит. Господи, помилуй меня!