Гадес и Персефона (или как появляются буковки)
Еще давно в мрачнопабличке спонтанно сложилась неделя, когда мы травили тексты про Гадеса и Персефону. Ну а что, романтика!
Еще тогда я говорила, что круто было бы написать про них большой текст. Правда, не в реалиях Древней Греции (простите, но мне тут сразу "Зена" вспоминается), а в современном мире. Боги ведь живут вечно? :)
Мысль была, сюжета не было. Потом возникла мысль, что Аид может остаться таким, как есть (прости, парень), а вот у Персефоны злобная мамаша, которая терпеть не может зятя (прости, Деметра), поэтому та перерождается в человеческих телах, не очень-то помня, что было.
И вот Гадес снова находит Персефону, а она вся такая в непонятках.
Потом были доски на Пинтересте (не представляете, сколько людей тащятся по этому сюжету!), а потом поняла, какими персонажами они должны быть в современном мире.
Ну, все как всегда у меня: музыка, клубы и корсеты.
Короче, села я писать с твердым намерением "Это будет любовный ромаааан"!
Где-то к середине текста начала размышлять, кто еще из персонажей может быть из греческого пантеона, как живут древние боги в современном мире, и с кем может задружиться Гадес из других пантеонов.
Короче, я все еще тверда в "любовном ромаааане", но не уверена, стоит ли все это разворачивать дальше или ограничиться вот этой вот зарисовкой.
Я вернусь. Я обязательно вернусь.
Годы облетят, будто пожухлые листья, ветер снова принесет мой шепот, зовущий тебя по имени. Ты услышишь его, обязательно услышишь. А я вспомню тебя. Потому что никогда не забывала.
Не прощайся.
После хорошего выступления в клубе, группа чаще всего предпочитала напиться. Нынешнее выступление прошло особенно хорошо. И не только потому что Майки умудрился сначала сломать гитару, а потом обзавестись телефоном какой-то восторженной девицы, чью грудь едва прикрывал топик. На самом деле, потеря гитары могла стать печальной страницей группы «Стикс течет вспять». Но выступление прошло настолько хорошо, насколько могло.
Маленький душный клуб оказался забит под завязку: неоновые огни бара отражались на потных телах танцующих людей. Они передавали друг другу пиво и косяки с травой, громко смеясь и роняя запрещенный пепел на бетонный пол. Клуб устроили в каком-то бывшем заводском помещении, так что под потолком извивался лабиринт не работающих труб. Но полумрак надежно скрывал любые недостатки.
На самом деле, группа успела заявить о себе не только необычным названием и густым, неожиданно качественным и «темным» звуком. Их тексты были провокационны, манеры агрессивны, а поклонницы могли выбрать из четверых разных мужчин того, который придется им по вкусу. Пятым участником была клавишница Роуз. Она меняла цвет волос почти перед каждым концертом, а красивую фигуру затягивала в корсеты, сетку и атласные ленты.
- Боже, Стив, не обкурись так, что забудешь свое имя! - она скривила свой вздернутый нос.
В задней комнате для музыкантов меланхоличный Стив только пожал плечами и сделал еще одну затяжку. Он являл собой живое олицетворение всех стереотипов о бас-гитаристах.
Сияющий Майки беспечно махнул рукой:
- Да ладно тебе, Роуз! Сегодняшний концерт прошел офигенно.
- Мне кажется, ты выбираешь приличные выражения, только потому что я еще не ушла.
- Эй, ты нас бросаешь?
- Меня ждут.
- О, ты про того красавчика?
- Это мой муж вообще-то.
Конечно же, Майки знал об этом - да и с мужем Роуз была знакома вся группа, иногда они даже выступали в том клубе, где он работал барменом. Но Майки никогда не упускал возможность отпустить в его адрес пару шуток - да и в любой другой адрес тоже.
- Майки, заткнись, - серьезно сказал еще один участник группы.
Эллиот уже успел вытащить линзы, делавшие его глаза сплошным чернильным пятном. Спрятав их в маленькую коробку, он протирал очки в тонкой черной оправе. Когда он водружал их на нос, то меньше всего походил на барабанщика андерграундной группы - скорее, на студента факультета философии.
- Сам заткнись, - огрызнулся Майки. - Что ты вечно занудничаешь?
- Вношу рациональное звено в тот хаос, который ты зовешь жизнью.
- Это мой хаос. Он мне нравится.
- Без контроля он бы тебя давно поглотил.
Со стороны сложно поверить, но Майки и Эллиот еще со школы были лучшими друзьями. Они могли сколько угодно препираться друг с другом, но если бы кто попробовал обидеть одного из них, то имел дело с ними обоими.
Майки изобразил обиду и, выхватив косяк у Стива, глубоко затянулся. Стив даже не возразил, закинув руки за голову и пялясь в потолок. Но обратился он к последнему участнику группы, который молча сидел в углу:
- А что скажешь ты, Гадес?
Они не знали его настоящего имени - по крайней мере, ни Майки, ни Эллиот не верили, что кого-то могут на самом деле звать Гадесом, а Стиву, похоже, было все равно. Роуз, правда, верила. Она как-то сказала, что ее второе имя, данное мамой, заставит поверить во что угодно, но самого имени никогда не называла.
Гадес собрал их группу. Он писал большую часть текстов и музыки - по крайней мере, тех, что не писал Стив. И большинство приходило послушать именно его бархатный, проникающий в поры кожи, голос.
- Отличное выступление, - лаконично сказал Гадес.
Роуз убрала с лица прядь волос, сегодня ярко-розовых, и застегнула «молнию» на чехле синтезатора.
- Ты проводишь? - спросила она. - Или тоже решил обкуриться с этими чудиками?
- Попрошу! - возмутился Майки. - Чудик тут только Стив.
Гадес улыбнулся, отвечая Роуз:
- Ты же знаешь, эта муть, как и алкоголь, на меня слабо действует.
- Я бы решила, что это вызов, и специально для тебя нашла что посильнее… но, пожалуй, воспользуюсь тем, что ты достаточно трезв, чтобы меня проводить.
Гадес подхватил сумку Роуз и, салютовав Майки, Эллиоту и Стиву, пошел за девушкой. Они быстро протиснулись через толпу людей и бьющую по басам фоновую музыку, оказавшись у изрисованного граффити фасада клуба. Роуз расправила плечи, глубоко вдыхая свежий воздух:
- Не представляешь, как я сейчас хочу пива!
- Так мы могли посидеть в баре.
- Нет, Сэм меня ждет. Я обещала, что не буду задерживаться. Он… ну, хотел устроить свидание.
Гадес снова улыбнулся:
- По-моему, очень романтично. Вы женаты, а он до сих пор устраивает тебе свидания.
- Ну да. Эх, и как ты до сих пор один? Столько девиц готовы визжать от одного твоего взгляда.
- Это не те женщины.
- Да ты успеешь попробовать половину города, пока отыщешь ту самую!
- Роуз, не волнуйся о моей личной жизни. Я разберусь сам.
Она прикусила губу, понимая, что вообще-то Гадес прав. Но Роуз всегда хотелось устроить все наилучшим образом. Будь ее воля, она наверняка кормила бы каждого участника группы, просто чтобы проследить, что они поели. На Рождество она на полном серьезе подарила всем по шарфику.
Заметив машину Сэма, мужа Роуз, Гадес передал ей сумку:
- Если я подойду, то мы обязательно с ним задержимся, начав о чем-то беседовать. Ты же знаешь Сэма. Поэтому не буду задерживать ваше свидание.
- Ты чудо.
Роуз на прощание поцеловала его в щеку и поспешила к машине. А Гадес,
прищурившись, осмотрел парковку, как будто хотел увидеть что-то за ней, сквозь нее. Сквозь ночной город, раскинувшийся вокруг.
Он достал сигареты из кармана джинс и закурил, не снимая перчаток. Он прислонился спиной к каменной стене клуба, ощущая бьющие в его тело - в его теле - басы.
Недалеко расположилась группа каких-то девиц, громко хохочущих и обсуждающих прошедший концерт. С легкой улыбкой Гадес слушал сплетни о себе, Майки и Эллиоте. Стива обсуждали гораздо реже.
- О… это же ты.
Девицы его не узнали, а вот стоящая рядом незнакомка, похоже, да. Гадес скосил на нее глаза, но сделал вид, что не понимает, о чем она.
- Кто - я?
- Гадес.
Его имя прозвучало у девушки как-то необычно, как будто она произносит его каждый день, с такими интонациями… он едва заметно тряхнул головой, отгоняя наваждение. А она тем временем напела:
- Попроси его о боли… попроси его о грехе…
И тут же явно смутилась.
- Прости. Вообще-то я обычно вот так не пристаю к людям. Не знаю, что на меня нашло.
Гадес присмотрелся к девушке. Она казалась совсем юной, и густой слой косметики не мог этого скрыть. Вьющиеся волосы она заплела в две косы, и даже в мутном свете фонарей было заметно, что они рыжие. Правда, не ясно, натуральные или крашеные. Девушка стояла в корсете, короткой юбке и неожиданных гольфах, которые резко выбивались из общего стиля клуба, но удивительно шли конкретно ей. Похоже, она мерзла в тонкой блузке, но не подавала вида.
- Привет, - сказал Гадес. - Ты знаешь мое имя, а как обращаться к тебе?
- Софи.
- Очень приятно, Софи. Ты куришь?
- Нет, вышла подышать свежим воздухом. Внутри душновато.
Она не походила на девушку, которая постоянно ходит по концертам и горящим неоном клубам, где играют андерграундные группы. Но неуловимо походило на девушку, которой нравится подобная музыка.
- Я правда не знаю, что на меня нашло, - кажется, она смущалась все больше. - Извини.
- Ничего. Правда, ничего. Главное, не называй мое имя слишком громко, не хочу, чтобы те девицы услышали.
- О… тебе не нравятся поклонницы?
- Мне не нравится их назойливость. Однажды мы с ними все равно встретимся.
- Как загадочно.
Гадес улыбнулся. Он знал, что в тенях его улыбка выглядит одновременно и притягательной, и пугающей.
- Может, я вампир, который живет вечно.
- Скорее, ты похож на древнего бога, который рассказывает в текстах песен об истине, но никто ему не верит.
Он вздрогнул. Настолько, что едва не уронил тлеющую в руках сигарету. Давно никому не удавалось вот так выбить его из колеи. Он затянулся, впуская в легкие дым и спокойствие, но Софи, похоже, ничего не заметила. Она задумчиво смотрела вперед, на парковку, а потом повернулась к Гадесу и сказала, как будто извиняясь:
- Это из-за вашего названия. Стикс течет вспять. Сразу думаешь о древних богах. О временах, когда верили в царство мертвых, извивающихся змей гидр и Цербера, сторожащего проход для живых.
- У меня есть собака.
Если бы Гадес умел смущаться, то сейчас определенно смутился, настолько невпопад он сказал свою фразу. Но Софи, похоже, восприняла это как должное.
- Здорово, - сказала она. - Мне всегда хотелось собаку. Большую овчарку. Но мама не позволяет.
- Ты живешь здесь?
- В доме на окраине.
- О, один из тех милых домов за крашеным зеленым забором? Аккуратный газон, идеальный почтовый ящик.
Софи рассмеялась.
- Что-то вроде того! На нашем, правда, нарисованы звезды, а забор кое-где стоит подновить.
- Необычно.
- Моя мама - ведьма, ей положено что-то такое экстравагантное. Ты еще не видел ее рекламу в газете. «Гадание на Таро, зелья, оккультизм». Привороты только по субботам.
Софи говорила о работе матери легкомысленно, явно не слишком придавая значение. А может, привыкнув, что в их доме варились так называемые зелья, а на подоконнике прорастали травы. Но Гадес невольно напрягся: слишком часто он встречал тех, кто называли себя ведьмами и на самом деле таковыми являлся. И ему эти встречи никогда не сулили ничего хорошего.
- Так что насчет древних богов? - неожиданно спросила Софи. - Тебе нравится мифология? Хотя глупый вопрос. Конечно, нравится. У тебя даже имя в честь Аида, бога мертвых.
- Мне нравится одна легенда о нем.
- Какая?
- Что древние боги не умерли и никогда не могут быть мертвы. Аид до сих пор властвует в своем царстве мертвых. А еще бродит по миру в поисках своей жены, Персефоны. Легенда гласит, что ее мать, Деметра, в древности не позволяла им быть вместе, и половину года Персефона проводила с матерью в мире цветущего плодородия, а вторую становилась властительницей Подземного царства.
Софи нахмурилась.
- Я слышала версию, где Аид ее похищал и применял силу.
- Возможно, ей нравилось, когда он применяет силу? Как бы то ни было, согласно легендам, Аид бессмертен, а вот душа Персефоны перерождается в каждой новой смертной жизни. И Аид ищет ее, чтобы отыскать и напомнить, кто она, чтобы сделать в этой жизни своей королевой. Только Деметра всегда против. Это она придумала прятать дочь в смертных телах.
- Необычная версия. Тебе стоит написать о ней песню.
Дверь клуба распахнулась, и душная темнота выпустила еще одну девушку. Она огляделась, как будто искала кого-то, а когда заметила спутницу Гадеса, помахала ей рукой:
- Сеф, черт возьми, я тебя обыскалась! Пошли внутрь, тут дубак.
Она вновь скрылась в клубе, а Гадес с удивлением посмотрел на девушку:
- Сеф? Ты же сказала, тебя зовут Софи.
Она скривилась:
- Терпеть не могу свое полное имя и дурацкие сокращения. Поэтому выбрала что-то максимально близкое, но похожее на человеческое имя.
- Как тебя зовут?
- Персефона. Мама тоже поклонница мифологии.
Она отправилась за подругой, и Гадес дернулся, чтобы пойти следом, но не стал. Он ощутил другой зов, гораздо древнее и первичнее. Как же не вовремя! Но души не могу ждать. Он затушил сигарету и выкинул в мусорный бак, а потом зашел за угол, где никто не мог его видеть. Гадес прислонился спиной к кирпичной стене, которая крошилась и пульсировала басами из клуба. Он прикрыл глаза и наконец-то стянул перчатки, позволяя свершиться древней магии: мертвые души туманом просачивались в него сквозь поры его кожи, сквозь приоткрытый рот, сквозь подушечки пальцев, сквозь тело, прикрытое черной одеждой. Он позволял им проходить сквозь себя и дальше, где лениво перекатывалась вода Стикса, не знавшего дна. Текущего только вперед.
Он - Гадес, он - врата.
Небольшая плата за возможность не торчать постоянно в Подземном мире.
Мрак рядом с ним соткался в мощного добермана. Он подошел к хозяину и ткнулся широким лбом в его руку. Гадес почесал его между ушами.
- Ну что, приятель, похоже, я нашел ее.
Еще тогда я говорила, что круто было бы написать про них большой текст. Правда, не в реалиях Древней Греции (простите, но мне тут сразу "Зена" вспоминается), а в современном мире. Боги ведь живут вечно? :)
Мысль была, сюжета не было. Потом возникла мысль, что Аид может остаться таким, как есть (прости, парень), а вот у Персефоны злобная мамаша, которая терпеть не может зятя (прости, Деметра), поэтому та перерождается в человеческих телах, не очень-то помня, что было.
И вот Гадес снова находит Персефону, а она вся такая в непонятках.
Потом были доски на Пинтересте (не представляете, сколько людей тащятся по этому сюжету!), а потом поняла, какими персонажами они должны быть в современном мире.
Ну, все как всегда у меня: музыка, клубы и корсеты.
Короче, села я писать с твердым намерением "Это будет любовный ромаааан"!
Где-то к середине текста начала размышлять, кто еще из персонажей может быть из греческого пантеона, как живут древние боги в современном мире, и с кем может задружиться Гадес из других пантеонов.
Короче, я все еще тверда в "любовном ромаааане", но не уверена, стоит ли все это разворачивать дальше или ограничиться вот этой вот зарисовкой.
Я вернусь. Я обязательно вернусь.
Годы облетят, будто пожухлые листья, ветер снова принесет мой шепот, зовущий тебя по имени. Ты услышишь его, обязательно услышишь. А я вспомню тебя. Потому что никогда не забывала.
Не прощайся.
После хорошего выступления в клубе, группа чаще всего предпочитала напиться. Нынешнее выступление прошло особенно хорошо. И не только потому что Майки умудрился сначала сломать гитару, а потом обзавестись телефоном какой-то восторженной девицы, чью грудь едва прикрывал топик. На самом деле, потеря гитары могла стать печальной страницей группы «Стикс течет вспять». Но выступление прошло настолько хорошо, насколько могло.
Маленький душный клуб оказался забит под завязку: неоновые огни бара отражались на потных телах танцующих людей. Они передавали друг другу пиво и косяки с травой, громко смеясь и роняя запрещенный пепел на бетонный пол. Клуб устроили в каком-то бывшем заводском помещении, так что под потолком извивался лабиринт не работающих труб. Но полумрак надежно скрывал любые недостатки.
На самом деле, группа успела заявить о себе не только необычным названием и густым, неожиданно качественным и «темным» звуком. Их тексты были провокационны, манеры агрессивны, а поклонницы могли выбрать из четверых разных мужчин того, который придется им по вкусу. Пятым участником была клавишница Роуз. Она меняла цвет волос почти перед каждым концертом, а красивую фигуру затягивала в корсеты, сетку и атласные ленты.
- Боже, Стив, не обкурись так, что забудешь свое имя! - она скривила свой вздернутый нос.
В задней комнате для музыкантов меланхоличный Стив только пожал плечами и сделал еще одну затяжку. Он являл собой живое олицетворение всех стереотипов о бас-гитаристах.
Сияющий Майки беспечно махнул рукой:
- Да ладно тебе, Роуз! Сегодняшний концерт прошел офигенно.
- Мне кажется, ты выбираешь приличные выражения, только потому что я еще не ушла.
- Эй, ты нас бросаешь?
- Меня ждут.
- О, ты про того красавчика?
- Это мой муж вообще-то.
Конечно же, Майки знал об этом - да и с мужем Роуз была знакома вся группа, иногда они даже выступали в том клубе, где он работал барменом. Но Майки никогда не упускал возможность отпустить в его адрес пару шуток - да и в любой другой адрес тоже.
- Майки, заткнись, - серьезно сказал еще один участник группы.
Эллиот уже успел вытащить линзы, делавшие его глаза сплошным чернильным пятном. Спрятав их в маленькую коробку, он протирал очки в тонкой черной оправе. Когда он водружал их на нос, то меньше всего походил на барабанщика андерграундной группы - скорее, на студента факультета философии.
- Сам заткнись, - огрызнулся Майки. - Что ты вечно занудничаешь?
- Вношу рациональное звено в тот хаос, который ты зовешь жизнью.
- Это мой хаос. Он мне нравится.
- Без контроля он бы тебя давно поглотил.
Со стороны сложно поверить, но Майки и Эллиот еще со школы были лучшими друзьями. Они могли сколько угодно препираться друг с другом, но если бы кто попробовал обидеть одного из них, то имел дело с ними обоими.
Майки изобразил обиду и, выхватив косяк у Стива, глубоко затянулся. Стив даже не возразил, закинув руки за голову и пялясь в потолок. Но обратился он к последнему участнику группы, который молча сидел в углу:
- А что скажешь ты, Гадес?
Они не знали его настоящего имени - по крайней мере, ни Майки, ни Эллиот не верили, что кого-то могут на самом деле звать Гадесом, а Стиву, похоже, было все равно. Роуз, правда, верила. Она как-то сказала, что ее второе имя, данное мамой, заставит поверить во что угодно, но самого имени никогда не называла.
Гадес собрал их группу. Он писал большую часть текстов и музыки - по крайней мере, тех, что не писал Стив. И большинство приходило послушать именно его бархатный, проникающий в поры кожи, голос.
- Отличное выступление, - лаконично сказал Гадес.
Роуз убрала с лица прядь волос, сегодня ярко-розовых, и застегнула «молнию» на чехле синтезатора.
- Ты проводишь? - спросила она. - Или тоже решил обкуриться с этими чудиками?
- Попрошу! - возмутился Майки. - Чудик тут только Стив.
Гадес улыбнулся, отвечая Роуз:
- Ты же знаешь, эта муть, как и алкоголь, на меня слабо действует.
- Я бы решила, что это вызов, и специально для тебя нашла что посильнее… но, пожалуй, воспользуюсь тем, что ты достаточно трезв, чтобы меня проводить.
Гадес подхватил сумку Роуз и, салютовав Майки, Эллиоту и Стиву, пошел за девушкой. Они быстро протиснулись через толпу людей и бьющую по басам фоновую музыку, оказавшись у изрисованного граффити фасада клуба. Роуз расправила плечи, глубоко вдыхая свежий воздух:
- Не представляешь, как я сейчас хочу пива!
- Так мы могли посидеть в баре.
- Нет, Сэм меня ждет. Я обещала, что не буду задерживаться. Он… ну, хотел устроить свидание.
Гадес снова улыбнулся:
- По-моему, очень романтично. Вы женаты, а он до сих пор устраивает тебе свидания.
- Ну да. Эх, и как ты до сих пор один? Столько девиц готовы визжать от одного твоего взгляда.
- Это не те женщины.
- Да ты успеешь попробовать половину города, пока отыщешь ту самую!
- Роуз, не волнуйся о моей личной жизни. Я разберусь сам.
Она прикусила губу, понимая, что вообще-то Гадес прав. Но Роуз всегда хотелось устроить все наилучшим образом. Будь ее воля, она наверняка кормила бы каждого участника группы, просто чтобы проследить, что они поели. На Рождество она на полном серьезе подарила всем по шарфику.
Заметив машину Сэма, мужа Роуз, Гадес передал ей сумку:
- Если я подойду, то мы обязательно с ним задержимся, начав о чем-то беседовать. Ты же знаешь Сэма. Поэтому не буду задерживать ваше свидание.
- Ты чудо.
Роуз на прощание поцеловала его в щеку и поспешила к машине. А Гадес,
прищурившись, осмотрел парковку, как будто хотел увидеть что-то за ней, сквозь нее. Сквозь ночной город, раскинувшийся вокруг.
Он достал сигареты из кармана джинс и закурил, не снимая перчаток. Он прислонился спиной к каменной стене клуба, ощущая бьющие в его тело - в его теле - басы.
Недалеко расположилась группа каких-то девиц, громко хохочущих и обсуждающих прошедший концерт. С легкой улыбкой Гадес слушал сплетни о себе, Майки и Эллиоте. Стива обсуждали гораздо реже.
- О… это же ты.
Девицы его не узнали, а вот стоящая рядом незнакомка, похоже, да. Гадес скосил на нее глаза, но сделал вид, что не понимает, о чем она.
- Кто - я?
- Гадес.
Его имя прозвучало у девушки как-то необычно, как будто она произносит его каждый день, с такими интонациями… он едва заметно тряхнул головой, отгоняя наваждение. А она тем временем напела:
- Попроси его о боли… попроси его о грехе…
И тут же явно смутилась.
- Прости. Вообще-то я обычно вот так не пристаю к людям. Не знаю, что на меня нашло.
Гадес присмотрелся к девушке. Она казалась совсем юной, и густой слой косметики не мог этого скрыть. Вьющиеся волосы она заплела в две косы, и даже в мутном свете фонарей было заметно, что они рыжие. Правда, не ясно, натуральные или крашеные. Девушка стояла в корсете, короткой юбке и неожиданных гольфах, которые резко выбивались из общего стиля клуба, но удивительно шли конкретно ей. Похоже, она мерзла в тонкой блузке, но не подавала вида.
- Привет, - сказал Гадес. - Ты знаешь мое имя, а как обращаться к тебе?
- Софи.
- Очень приятно, Софи. Ты куришь?
- Нет, вышла подышать свежим воздухом. Внутри душновато.
Она не походила на девушку, которая постоянно ходит по концертам и горящим неоном клубам, где играют андерграундные группы. Но неуловимо походило на девушку, которой нравится подобная музыка.
- Я правда не знаю, что на меня нашло, - кажется, она смущалась все больше. - Извини.
- Ничего. Правда, ничего. Главное, не называй мое имя слишком громко, не хочу, чтобы те девицы услышали.
- О… тебе не нравятся поклонницы?
- Мне не нравится их назойливость. Однажды мы с ними все равно встретимся.
- Как загадочно.
Гадес улыбнулся. Он знал, что в тенях его улыбка выглядит одновременно и притягательной, и пугающей.
- Может, я вампир, который живет вечно.
- Скорее, ты похож на древнего бога, который рассказывает в текстах песен об истине, но никто ему не верит.
Он вздрогнул. Настолько, что едва не уронил тлеющую в руках сигарету. Давно никому не удавалось вот так выбить его из колеи. Он затянулся, впуская в легкие дым и спокойствие, но Софи, похоже, ничего не заметила. Она задумчиво смотрела вперед, на парковку, а потом повернулась к Гадесу и сказала, как будто извиняясь:
- Это из-за вашего названия. Стикс течет вспять. Сразу думаешь о древних богах. О временах, когда верили в царство мертвых, извивающихся змей гидр и Цербера, сторожащего проход для живых.
- У меня есть собака.
Если бы Гадес умел смущаться, то сейчас определенно смутился, настолько невпопад он сказал свою фразу. Но Софи, похоже, восприняла это как должное.
- Здорово, - сказала она. - Мне всегда хотелось собаку. Большую овчарку. Но мама не позволяет.
- Ты живешь здесь?
- В доме на окраине.
- О, один из тех милых домов за крашеным зеленым забором? Аккуратный газон, идеальный почтовый ящик.
Софи рассмеялась.
- Что-то вроде того! На нашем, правда, нарисованы звезды, а забор кое-где стоит подновить.
- Необычно.
- Моя мама - ведьма, ей положено что-то такое экстравагантное. Ты еще не видел ее рекламу в газете. «Гадание на Таро, зелья, оккультизм». Привороты только по субботам.
Софи говорила о работе матери легкомысленно, явно не слишком придавая значение. А может, привыкнув, что в их доме варились так называемые зелья, а на подоконнике прорастали травы. Но Гадес невольно напрягся: слишком часто он встречал тех, кто называли себя ведьмами и на самом деле таковыми являлся. И ему эти встречи никогда не сулили ничего хорошего.
- Так что насчет древних богов? - неожиданно спросила Софи. - Тебе нравится мифология? Хотя глупый вопрос. Конечно, нравится. У тебя даже имя в честь Аида, бога мертвых.
- Мне нравится одна легенда о нем.
- Какая?
- Что древние боги не умерли и никогда не могут быть мертвы. Аид до сих пор властвует в своем царстве мертвых. А еще бродит по миру в поисках своей жены, Персефоны. Легенда гласит, что ее мать, Деметра, в древности не позволяла им быть вместе, и половину года Персефона проводила с матерью в мире цветущего плодородия, а вторую становилась властительницей Подземного царства.
Софи нахмурилась.
- Я слышала версию, где Аид ее похищал и применял силу.
- Возможно, ей нравилось, когда он применяет силу? Как бы то ни было, согласно легендам, Аид бессмертен, а вот душа Персефоны перерождается в каждой новой смертной жизни. И Аид ищет ее, чтобы отыскать и напомнить, кто она, чтобы сделать в этой жизни своей королевой. Только Деметра всегда против. Это она придумала прятать дочь в смертных телах.
- Необычная версия. Тебе стоит написать о ней песню.
Дверь клуба распахнулась, и душная темнота выпустила еще одну девушку. Она огляделась, как будто искала кого-то, а когда заметила спутницу Гадеса, помахала ей рукой:
- Сеф, черт возьми, я тебя обыскалась! Пошли внутрь, тут дубак.
Она вновь скрылась в клубе, а Гадес с удивлением посмотрел на девушку:
- Сеф? Ты же сказала, тебя зовут Софи.
Она скривилась:
- Терпеть не могу свое полное имя и дурацкие сокращения. Поэтому выбрала что-то максимально близкое, но похожее на человеческое имя.
- Как тебя зовут?
- Персефона. Мама тоже поклонница мифологии.
Она отправилась за подругой, и Гадес дернулся, чтобы пойти следом, но не стал. Он ощутил другой зов, гораздо древнее и первичнее. Как же не вовремя! Но души не могу ждать. Он затушил сигарету и выкинул в мусорный бак, а потом зашел за угол, где никто не мог его видеть. Гадес прислонился спиной к кирпичной стене, которая крошилась и пульсировала басами из клуба. Он прикрыл глаза и наконец-то стянул перчатки, позволяя свершиться древней магии: мертвые души туманом просачивались в него сквозь поры его кожи, сквозь приоткрытый рот, сквозь подушечки пальцев, сквозь тело, прикрытое черной одеждой. Он позволял им проходить сквозь себя и дальше, где лениво перекатывалась вода Стикса, не знавшего дна. Текущего только вперед.
Он - Гадес, он - врата.
Небольшая плата за возможность не торчать постоянно в Подземном мире.
Мрак рядом с ним соткался в мощного добермана. Он подошел к хозяину и ткнулся широким лбом в его руку. Гадес почесал его между ушами.
- Ну что, приятель, похоже, я нашел ее.