Полнолуние
Был у меня один долгий -полудружеский роман, который за невероятно большой промежуток времени проходил разные стадии: и упоительная нега, и лютая ненависть, и всепоглощающая страсть и сочувственное равнодушие. Кончилось все как-то глупо и некрасиво и ,сдается мне, это первый раз, когда я не смогла сохранить приятственных отношений с бывшим возлюбленным. А прогноз ,как всегда, был самый что ни на есть, вероятный. Но, вобщем, это был (о чем это я, он жив, слава Богу) один из немногих по-настоящему, по- лютому творческих людей. И за все это долгое время я получала от него немало подарков в разных формах выражения, мне посвященных. Большинство из них совершенно непечатны и очень личны ,а какие-то до сих пор украшают мою, а теперь уже мамину, комнату. И вот полнолуние. Спустяе почти год молчания,получаю новый презент, на этот раз отдающий высоким возрождением, и не могу о нем молчать))
Еще одна маленькая предыстория. Учась в 10- 11м классе, каюсь, сперла в кабинете черчения гипсовый макет губ, очень сюрреалистичным он казался. Ну, и как-то, эти губы, перекочевали к герою предыдущего повествования. Но моя девичья память совершенно стерла из сознания эпизод про губы, а теперь он ,как говорится, всплыл.
Смотрю на губы в гипсе на стене -
На чьей-то страсти краткой вечный слепок.
И крепятся к ним, будто парой скрепок,
Другие губы, памятные мне.
Одну изгибом взволновал каприз.
Она как росчерк кисти вдохновенной,
Когда художник вдруг волною пенной
На полотне реки рисует бриз.
Другая, словно горечью горит.
В ней детский страх нечаянного знанья
И собранность безгрешного молчанья
Сокрытых от любимых душ обид.
У этих губ есть надо мною власть:
Когда-то с ними более чем знаясь,
С дыханием горячим их сливаясь,
На них моя расписывалась страсть.
Но все прошло, и я давно забыт.
И мной она, как осень та, забыта.
И только гипс, в котором все сокрыто,
Передо мной бесчувственный висит.
Еще одна маленькая предыстория. Учась в 10- 11м классе, каюсь, сперла в кабинете черчения гипсовый макет губ, очень сюрреалистичным он казался. Ну, и как-то, эти губы, перекочевали к герою предыдущего повествования. Но моя девичья память совершенно стерла из сознания эпизод про губы, а теперь он ,как говорится, всплыл.
Смотрю на губы в гипсе на стене -
На чьей-то страсти краткой вечный слепок.
И крепятся к ним, будто парой скрепок,
Другие губы, памятные мне.
Одну изгибом взволновал каприз.
Она как росчерк кисти вдохновенной,
Когда художник вдруг волною пенной
На полотне реки рисует бриз.
Другая, словно горечью горит.
В ней детский страх нечаянного знанья
И собранность безгрешного молчанья
Сокрытых от любимых душ обид.
У этих губ есть надо мною власть:
Когда-то с ними более чем знаясь,
С дыханием горячим их сливаясь,
На них моя расписывалась страсть.
Но все прошло, и я давно забыт.
И мной она, как осень та, забыта.
И только гипс, в котором все сокрыто,
Передо мной бесчувственный висит.