Интервью Василия Уткина.
Главный редактор «НТВ-Плюс» Василий Уткин - о русском мате, алкогольных пристрастиях, ангажированности, Путине, Медведеве, машинках для нарезания моркови и уникальном слове «взбзднуть», которому научил его отец-ученый.
Ты вел митинг на проспекте Сахарова. Что-то удивило?
- Ничего не удивило. Я согласился потому, что меня попросили, - а не потому, что мне было страшно интересно. Хоть и любопытно посмотреть на этих людей вблизи. Прежде я не был знаком с Навальным. Но не могу сказать, что у меня море впечатлений… Ходить на митинг нужно со стороны улицы. На сцене скучно.
Был человек, которого встретить там совершенно не ожидал?
- Не было. Меня ничего не шокировало. Было довольно весело - на сцене стояли люди, кое-кто из которых не в состоянии друг с другом разговаривать. При этом стоят на одном пятачке - как будто на разных концах Москвы. Все сосредоточены, собираются говорить, ничего не забыть… Но вокруг сцены было веселее. Много знакомых журналистов и всякой богемной публики. Неподалеку стоял Слава Хаит и все время мне орал, чтоб не забыл - у нас спектакль в 16:30.
Поэтому ты и ушел раньше?
- Да. Я сразу предупредил организаторов. Поначалу я вообще отказывался приходить на митинг из-за спектакля - но мне позвонил Немцов. Решили, что могу прийти на два часа. А ушел даже раньше.
Почему?
- Обнаружил, что у меня не работает телефон. Никому не мог дозвониться, а машину пришлось бы ловить долго.
С Немцовым ты, судя по всему, говорил по телефону не первый раз. Ваши переговоры можно будет скоро прочитать?
- Знакомы мы не близко. Но и не так, чтобы совсем незнакомы. На этой неделе я специально отыскал телефон Бориса Немцова, сам ему набрал.
Однажды Немцов вмешался своим звонком в процесс моей стрижки, например. Он тогда выдвигался в мэры города Сочи, а мы с Антоном Орехом в «Утреннем развороте» на «Эхе» сильно прошлись по некоторым его замечаниям…
В отношении Олимпиады?
- Ну да. Распил распилом, это одна тема. Есть другая. Немцов сообщил, что мы готовы провести Олимпиаду в разных городах. А это попросту запрещено Уставом Олимпийской хартии. Олимпиада должна быть компактным событием, иначе пропадает всякий смысл. О чем я и сообщил Немцову как человек, бывавший на Олимпиадах. Вот мы и разговаривали почти все то время, которое меня стригли. Это было забавно.
Как познакомились?
- Немцов - близкий товарищ моего близкого товарища. Как-то в очень узком кругу отмечали день рождения сына этого товарища и там встретились с Немцовым. Это из разряда «Москва - маленький город».
Так ты ему недавно звонил сам - и что сказал?
- Сказал: «Борис, хоть мы не очень близко знакомы, я тебе разрешаю как угодно хуесосить меня по телефону. Прошу только не клеветать и не распространять лживые сведения, а ругаться и смеяться - это как угодно». Я и в Facebook выложил пост - всем разрешаю. Довольно популярный был пост, кстати.
Покойный главный тренер «Спартака» Владимир Федотов однажды сказал: когда в Тарасовке проходишь мимо стола с бразильцами, бьет отрицательная энергетика. На сцене во время митинга ты ничего похожего не почувствовал?
- Честно говоря, я не очень понимаю эти слова и очень сожалею, что уже не могу спросить Владимира Григорьевича, что он имел в виду. А какая энергетика может быть на сцене? Она идет от зала. От толпы. По моим наблюдениям, на проспекте Сахарова собралось 100 тысяч человек. И какая после этого разница, кто рядом с тобой стоит? Смотришь-то ты вперед - и оттуда смотрят на тебя.
Сейчас ты, опаздывая, прислал SMS: «Попал под Путина на Кутузовском»… А если бы Владимир Владимирович сейчас зашел сюда, подсел к нашему столику - отыскал бы ты для премьера три вопроса?
- Я попросил бы его отсесть. Мне было бы неприятно его общество, и никаких вопросов к нему нет. Мне абсолютно все понятно про Путина.
И к Медведеву никаких вопросов?
- Абсолютно никаких.
По некоторым наблюдениям, волна протестов пошла ровно с того момента, когда Путин с Медведевым осенью сообщили, что снова меняются местами.
- Есть причины, и есть поводы. То, что ты говоришь, - это поводы. Для меня понятно: такая смена мест - событие не случайное. Оно предполагалось давно и именно в такой форме. Просто мы об этом узнали осенью. До этого можно было питать какие-то иллюзии. Но я их не питал.
Серьезно?
- Конечно. У меня есть хоть и идиотская, но вполне общественно-политическая передача на «Эхе Москвы». Я давно говорил, что противоречия в этом дуэте мнимые. Путин с Медведевым - два разных человека. Допустим, у одного есть iPad - а у другого нет. А ему и не надо. Никого это, собственно, не волнует. У моего папы тоже есть iPad, а у мамы нет. Но они из-за этого не ссорятся. Вот и Путин с Медведевым играют на две руки. Что их противоречия мнимые, я знаю очень хорошо.
Откуда?
- У меня много знакомых в политической журналистике. Да и сам я за ситуацией слежу. Как только кто-то другой пытался вбить клин между Путиным и Медведевым - человек сразу исчезал. Это же причина отставки Лужкова. Поплатился, причем моментально. И таких примеров много. Так что с Медведевым и Путиным мне все ясно. К тому же с Путиным у меня личные счеты. Однажды он приезжал на КВН, а я как раз судил. И что вы думаете? Со всеми членами жюри поздоровался за руку, а со мной нет.
Почему?
- Не знаю. Можно предположить, что я далеко сидел. Но он не поздоровался. С тех пор я решил, что нахожусь в оппозиции.
Недавно чудесное интервью сделал с тобой Юра Дудь. Тебе самому-то понравилось?
- Не очень. Мне, конечно, нравится общаться с Юрой. Помню, первый раз давал ему интервью, когда он только начинал. Он с пятнадцати лет работал в «Известиях», уникальная в этом смысле карьера. Тот разговор был очень забавным. Юра явно стеснялся и как-то пытался себя завести. Сразу перешли на «ты» по его просьбе… К его судьбе я всегда с большим интересом относился. Хотел, чтоб у нас на «НТВ-Плюс» работал. Сейчас он больше приходящий комментатор - это совсем не то, что имелось в виду изначально. Впрочем, не важно, у него интересная работа. Так вот, в последнем интервью мне не понравилось одно противоречие.
Какое?
- Я сказал, что на визу мне ничего присылать не нужно. Я вообще никогда ничего не визирую, кроме каких-то частных случаев. Если б мы сейчас разговаривали о делах «НТВ-Плюс», я бы попросил этот текст прочитать. Так вот, Дудь сохранил все слова, которые я употреблял, - но почему-то на бумаге общались мы на «вы». Это показалось странным. С одной стороны, свойский разговор - и вдруг «вы»… Есть в этом какое-то противоречие.
Был вопрос, который ты ожидал услышать - но не услышал?
- Нет. Я понимал, что придется пройтись по всем «неудобным» точкам жизни «НТВ-Плюс» за последний год. Замена Кирилла Дементьева в «Футбольном клубе», отстранение от комментаторской работы Димы Савина, и прочее, и прочее. Я думал, он меня спросит про то, что мы что-то перестали показывать, - он не спросил. Ну и ладно.
Кстати, о Дементьеве. Ты сравнил его выступление в одной из программ с матерным бюллетенем, который опубликовали в журнале «Власть». Ты этого главного редактора осуждаешь?
- Конечно.
При этом ты же заводил толпу на митинге, скандируя «Выборы, выборы», и толпа тебе неплохо так матом отвечала.
- Одну секундочку. Это было выступление на митинге.
Но сто тысяч человек!
- Еще раз говорю, дело не в этом. Мы обсуждаем публикацию в общественно-политическом журнале. Я имел и имею опыт работы главным редактором - и могу сказать: это не журналистика. Это если мы с тобой сейчас пойдем на футбол и вместо анализа ситуации будем цитировать самые матерные высказывания болельщика ЦСКА о Леониде Слуцком, допустим. Это журналистика? Нет. Мы не отрицаем, что это существует. Но мы сами - какое-то сито. Мы люди, которые собирают, фиксируют и анализируют. Что-то фиксируют, что-то - нет. Такая наша общественная миссия, журналистская. А митинг - это не журналистика.
Значит, дело не в том, что ты поморщился от вида испорченного бюллетеня, а в том, что публикация не соответствует профессии. Я понял.
- Да, абсолютно. Я считаю, что это просто непрофессионально. Слово «хуй» меня не раздражает. Если оно не в детском саду. Хотя если оно в саду на стене написано, то это забавно.
Если вернуться к недавнему твоему интервью - там затронута была тема слухов, будто Смородская тебе приплачивает.
- Такие слухи идут на протяжении всей моей жизни. Зачем мне на них обращать внимание?
Это понятно, интереснее тему развить с другой стороны. Случалось, что хороший твой знакомый эти слухи вдруг начинал поддерживать?
- Это очень широкий вопрос. Отвечу так: однажды поймал за руку весьма известного человека, который у нас на конференции под псевдонимом писал обо мне гадости. При этом нахваливая себя. Его зовут Саша Кузмак. Однажды я уже рассказал об этом публично и сейчас могу повторить снова. Я даже выложил тогда последовательность его шагов.
Как выяснил?
- Я отмечал для себя этого человека. Этот ник редко писал на конференции, но было видно - очень злой. Чувствовалось, что кто-то из своих.
Почему?
- Опирался на внутреннюю информацию. А потом я совершенно случайно узнал, что это Кузмак.
Что должно быть у человека в голове, чтобы такое делать?
- Зависть. Комплексы. Это все очень распространено в нашей профессии, потому что наша профессия - амбиции.
Смородская, провожая Алиева из «Локомотива», на прощание посоветовала больше читать. Что ты можешь посоветовать коллеге Кузмаку?
- Ну что мне ему советовать… Он взрослый человек. Понимал, что делает. И сейчас наверняка делает что-то подобное. Он нехороший парень, вот и все.
После какого интервью у тебя остался ужасный осадок?
- Я очень редко делаю интервью. Давно перешел в разряд колумнистов, которые пишут из головы. Ну и репортажи. Какая-то неприязнь регулярно возникает в процессе личного общения. Но раз уж это личное общение - зачем я буду говорить?
Хорошо, спрошу так: много в нашем футболе людей, которым не подашь руки?
- Есть такое выражение: «на одном поле срать не сяду». Я однажды встретил в литературе по этому поводу возражение: «а что, срать - это какая-то честь, что ли?». Наверное, есть такие, кому руки не подам, - но навскидку не скажу.
Дмитрий Губерниев недавно рассказывал, что обожает смотреть «Футбольный клуб» года 97-го. Ты тоже пересматриваешь?
- Целенаправленно - нет. Если нарвался, могу посмотреть.
Какие мысли?
- Только одна: «Черт, надо все-таки похудеть». Вспоминать, конечно, приятно. Как-то нарвался на «Футбольный клуб» со знаменитым материалом про Романцева. После «Кошице». Интересно было посмотреть.
Время спустя ты, кажется, раскаялся, что сделал этот материал?
- Не совсем так. Не раскаялся - хотя я нынешний его не сделал бы. Очень максималистский материал, юношеский. Но это часть моей жизни - о которой не жалею. После я пытался найти пути компромисса. Мне было интересно общаться с Романцевым. Естественно, как руководитель программы, я должен был все сделать, чтоб мы общались. Материал после «Кошице» был для конкретного времени, это не позиция «навсегда». Это итог определенного периода, потом начался другой. Мы журналисты, не «Войну и мир» сочиняем…
Помог, кажется, восстановить отношения с Романцевым Алексей Бурков. Выпили и помирились?
- Да, было такое. Леша всегда общался с Романцевым. Не близко, но мог ему позвонить. По-моему, это какая-то семейная история, которая уходила в далекое прошлое. В результате Романцев приехал к нам на канал давать интервью, а потом мы сидели втроем и замечательно болтали. Выпили весь запас виски, который был у Леши. Большой, кстати.
Виктор Гусев недавно сказал, что для него ситуация «Малафеев - Губерниев» совершенно невозможна. Потому что таких слов у него нет ни в голове, ни на языке. А для тебя - возможна?
- Витя на самом деле очень позитивный человек, это правда. Позитивный и достаточно искренний. А для меня эта ситуация возможна. Я человек достаточно острый на язык, в разговоре бываю несдержанным.
За последние год-два есть слова, о которых после жалел? И произносить их не стоило?
- Я человек вспыльчивый и отходчивый, поэтому часто жалею о своих словах. Но это касается не профессии, а жизни. Я очень много времени провожу на работе - и общаюсь там с людьми, которые меня хорошо знают. Поэтому проблем не возникает. Кроме того, для меня не проблема извиниться. Я знаю людей, которые устроены так странно, что физически не могут извиняться. Я точно не такой.
Кто из знакомых за прошедший год для тебя открылся с новой стороны?
- Новых знакомых у меня не появилось, кроме Ольги Юрьевны. С новым поколением футболистов я не очень близко знаком. Вот, вспомнил. Очень приятно, с каким достоинством мой друг Владик Радимов перенес свою опалу в «Зените». Его сделали крайним в известной истории. Явно или неявно, на словах достаточно корректно… Да и вообще достаточно корректно… Тем не менее он оказался лицом, ответственным за неправильную заявку. Хотя на самом деле все было гораздо сложнее. Я знаю Владика двадцать лет. Он тоже парень вспыльчивый, горячий - при этом с большим достоинством делает то, что ему поручено.
Было время, когда Радимов сел на лавку в «Зените», но карьеру еще не закончил. Мне казалось, тот Радимов для клуба - словно бомба. Но он мне ответил: «Эта бомба не взорвется никогда…» Ты его знаешь - нынешний Радимов тоже от резких шагов себя удержит?
- Не знаю. Мы позавчера сидели дома у Димы Хохлова, у него был день рождения. Очень уютная компания. В очередной раз с удовольствием поймал себя на мысли, что не готов предсказывать поведение Радимова даже на минуту вперед. Это человек с очень богатой фантазией, невероятно острым умом. Влад был самой заметной фигурой вечера.
Как-то я Андрея Червиченко спросил о самом странном человеке, встреченном в футболе. Он указал на кресло: «Вот здесь сидел папа Сычева». Самый странный человек, которого встретил ты?
- Пожалуй, Первак. У него удивительное неврастеническое сочетание нежности к одним и ненависти к другим. При этом производит впечатление человека, который стену лбом прошибет. Но по темпераменту - абсолютный неврастеник. Феерия какая-то.
Полная непредсказуемость?
- Нет. Непредсказуемым я назвал Радимова, а Первака я назвал неврастеником. Почему сейчас его назвал - хотя очень мало с ним общался? Не знаю. Видимо, потому, что фамилия на слуху. На днях его дочка решила играть за Казахстан. Я подумал, что это семейное.
Главное открытие в должности главного редактора телеканала?
- Да, было неприятное открытие. В принципе, в моей жизни мало что изменилось. Я понимал, что рано или поздно это назначение произойдет. Это была идея Анны Владимировны Дмитриевой. До этого я рассматривал возможность перехода на ВГТРК - и сказал Диме Медникову, что вся эта история для меня возможна, только если мы играем в открытую. Меня что-то не устраивало на «НТВ-Плюс», я об этом говорил неоднократно. Переговоры с ВГТРК не собирался держать в тайне.
Ситуация была подвешенная. И в один из таких дней я был в гостях на даче у Мити Чуковского. Там же оказалась его мама, Анна Владимировна.
В Переделкине?
- Нет, это у Корнея Ивановича Чуковского дача в Переделкине, а у Мити Чуковского дача с другой стороны Москвы. Замечательный дом для «своей большой итальянской семьи», как он говорит. И вот мы сидели под липами, что-то приготовили, ели, и вдруг Анна Владимировна говорит: «Я решила - мне пора уйти в сторону. Это решит все вопросы, даст вам возможность управлять каналом так, как считаете нужным. Я об этом уже сказала Самохину».
Первая реакция?
- Желание ее от этого шага удержать. Потом я понял, что это продуманное решение. Мы долго в тот же вечер разговаривали обо всем этом с Митей. Он сказал - все это конфигурация, люди остаются. Так, собственно, и произошло. Но вот подумайте: я долго находился в коллективе - и тут получил должность, которая заставляет заниматься всем. В том числе зарплатами. День, когда я узнал, кто сколько получает, стал потрясением. Было и другое потрясение. За три месяца столкнулся с несколькими личностными вспышками ненависти. По отношению ко мне лично.
Удивился?
- Сейчас понимаю - наверное, мы так все устроены. Однажды случайно оказался в одной компании с коллегой. У нас ровные отношения, не друзья. И вдруг его, что называется, понесло. Наружу вырвались все обиды, записанные в какую-то незримую тетрадь. В том числе те, которые не могли происходить при моем начальственном участии.
Как отреагировал?
- Меня это погрузило на две недели в состояние глубочайшей депрессии. И таких историй было три. Все немножечко разные. Я заехал в гости к родителям, рассказал обо всем папе. Спросил - как быть? И он ответил: «Я тоже в один момент превратился из старшего научного сотрудника в замдиректора по науке. И все было точь-в-точь. Так устроены люди. Прошло время - и все успокоилось…» Мы люди одного поколения. Кто-то, наверное, думал, что сам получит это место. У кого-то накопилось - и захотелось швырнуть все это в лицо. У меня такой слабости нет. Хватает других.
Например?
- Да масса! Я вспыльчивый. Если обнародовать мои телефонные разговоры - наверное, это кого-то заденет. Но никого не подставит, это я точно могу сказать.
Конференция. Каждый день по 40-50 вопросов. Какой-то отложился в памяти?
- Меня попросили рассказать, как знакомлюсь с женщинами противоположного пола.
Каким был ответ?
- На сам вопрос я отвечать не стал. Просто сказал, что это лучший вопрос за многие годы. В позапрошлом году было отличное послание. Человек написал: «Василий, признайтесь, вам ведь платят за ваши статейки».
Давай о другом. В какие моменты особенно не хватает Маслаченко?
- Мы не были близкими друзьями… Сейчас меня преследует одна картина. Это странное ощущение - ты дома краем глаза видишь, что твой кот сидит. И вдруг его нет. Все время сидел - а сейчас нет. После смерти Маслаченко мне несколько раз казалось, что вот сейчас, вечером, он выйдет из-за угла и пойдет по коридору. Он на свой матч, а я на свой. В последнее время мы виделись мало, а по телефону за всю жизнь разговаривали раза три. С Никитичем разговаривать по телефону было невозможно.
Почему?
- Во-первых, он плохо слышал. Во-вторых, больше был озабочен тем, что он сам говорит. Знакомый в моем присутствии мучительно с Владимиром Никитичем говорил - а потом обернулся ко мне: «Знаете, Вася, что в этом самое неудобное? Вот он сказал «да», а я не знаю, ответ ли это на то, что я ему сказал, или на то, что он услышал…» С Маслаченко надо было разговаривать лично. Это была совсем другая история.
Вот я сейчас назвал эту фамилию. В каких обстоятельствах Маслаченко тебе вспомнился?
- Сидит в комнате, что-то рассматривает в компьютере. Маслаченко называл интернет амбарной книгой. Кто-то его научил пользоваться трекерами, и он в последнее время накачал себе огромное количество французских фильмов, джаза всякого.
Как человек с художественным вкусом - какой бы ты памятник поставил на его могиле?
- Это сложный вопрос. Какое-то время мы об этом думали. Была идея предложить какую-то скульптуру. Фокус в том, что Маслаченко лежит бок о бок с Евгением Майоровым. Мы размышляли - не сделать ли какой-то композиционный памятник? Но история затянулась, и родственники сами решили все вопросы.
Маслаченко с Майоровым были друзьями?
- У них рядом дачи. Они были добрыми приятелями.
Скажи им кто при жизни о композиционном памятнике…
- При жизни они не думали о памятниках - оба были большими жизнелюбами. У Евгения Александровича юморок мрачный. Знал цену хорошей черной шутке.
За последнее время слышал странную похвалу?
- Мне всегда странно, когда говорят что-то типа «лучшие комментаторы - вы и Петров». При этом меня с Петровым ничто не роднит. И вообще мне не нравится, как он работает.
Евгений Евтушенко мне когда-то говорил, что Уткин - его любимый комментатор. А тебе чья похвала запомнилась?
- Бориса Ельцина.
Однако.
- Мы с ним однажды встретились, не поверишь, в Доме книги. Он уже не был президентом. Постояли, поговорили минут десять.
О чем?
- Он же был зрителем нашим. Как-то раз даже в эфир позвонил на теннисный канал. Я в деталях эту историю не помню, но он постоянно нас смотрел. В основном - теннис. Не помню, о чем говорили, - но факт общения с Ельциным мне был интересен. Рядом был охранник, люди останавливались, кто-то просил расписаться… Встретились два человека, которые не знакомы - но тем не менее отлично известны друг другу. Это сняло все барьеры.
А кто к кому подошел-то?
- Мы столкнулись буквально на углу.
Было в последнее время на других каналах что-то, о чем подумалось: «Хорошо бы и нам такое»?
- Я постоянно об этом думаю. Такого много. Например, очень хочу, чтоб у нас работал комментатор Курдюков с «Евроспорта». Я знаю его позицию - этим вопросом занималась еще Анна Владимировна. Сам я пока не придумал, как с Курдюковым поговорить.
Недавно Сергей Доренко мне сказал: «Смотрю какие-то передачи, которые должны быть смешными, но испытываю лишь чувство неловкости». У тебя от каких спортивных передач чувство неловкости?
- От передачи «Удар головой». Поэтому я ее и не смотрю.
А «90х60х90»?
- Об этом я говорить не хочу - там работают близкие мне люди. Я всегда имею возможность сказать им это в личной беседе. Думаю, моя оценка могла бы их ранить. Мне не очень нравится эта передача… Вообще ситуация примитивная.
То есть?
- Катя Кирильчева работала у нас до самого последнего момента, а Маша Командная трудилась некоторое время. Я прекрасно знал об их амбициях. Прошлой зимой рассматривали вопрос о том, чтоб сделать с их участием разговорную передачу. Но не сложилось. Я считаю, в том числе и потому, что это не для нас. Нам это не нужно. Катя и Маша сделали программу на другом канале. Сделали так, как хотели. Это жизнь. Как при создании семьи - тот понравился больше, вышла за него. Ну, не очень-то и хотелось.
Им ты можешь сказать напрямую. А Игорю Порошину, создателю «Удара головой»?
- С Порошиным я давно не общаюсь. Это личная история. Я с большим удовольствием читаю его материалы. Просто лично с ним не общаюсь - это же разные вещи. Но не могу понять, как люди делают программу, которую сами смотреть не стали бы.
Зато Шадрина - какая красивая.
- Красивая. И что?
Иногда этого достаточно.
- Кому-то достаточно, наверное. Но не могу понять, как этого может быть достаточно Порошину, в частности. Мне неловко, что мы столько говорим об Игоре, но начал это не я. Всем коллегам желаю удачи - а в данном случае высказываю свои предпочтения. Дело во мне, а не в передаче «Удар головой». Вот ведущий Никита мне нравится.
Он бы работал у тебя на канале?
- Я бы этого хотел.
В недавнем интервью ты сообщил, что оброс странными холостяцкими привычками. Какими же?
- У меня давно не была в гостях мама. Если б она внезапно пришла - наверное, меня бы убила.
Такой беспорядок?
- Да. Я могу целый день не выходить из дома - только потому, что хочу помолчать. У меня очень жесткое чувство юмора. И поскольку уже давно живу один, наверное, не сразу пойму, что с близким человеком нужно вести себя иначе.
Подолгу не выходить из дома - это холостяцкая привычка?
- Холостяцкая привычка - желание побыть одному.
Тебя не пугает, что в такую жизнь все сложнее и сложнее вписать кого-то?
- Разумеется. Я это и имел в виду. Но нет ничего невозможного в том, чтоб измениться.
Ты сказал, что у Черданцева большой повод задуматься, почему его комментаторский рейтинг падает. У тебя есть ответ - почему?
- Нет. По крайней мере, нет такого, которым я мог бы поделиться. Да я и не считаю, что голосование зрителей по рейтингу является универсальным критерием. В интервью я говорил немного о другом.
О чем?
- У нас на канале есть люди, которые этим голосованием живо интересуются. И есть такие, которые им не интересуются с некоторой показательностью. А мне кажется, интересоваться надо.
Хорошо, спрошу так. У тебя есть ощущение, что Черданцев как комментатор становится хуже?
- Я бы не хотел об этом говорить.
Кроме Белоголовцева и Курдюкова есть на других каналах журналисты, которых бы очень хотелось видеть у себя?
- Есть. С одним таким я уже договорился. Пока не могу объявить.
Не Стогниенко?
- Нет, конечно. Зачем Володе работать на нашем канале? Кто поедет, будучи первым парнем в одном городе, в другой просто ради интереса? Я его звал - но у Вовы своя голова на плечах. Я с ним все разговоры, которые могли быть по этому поводу, провел не раз. Мы мило общались, обсуждали профессию - но Стогниенко в конце концов принял решение, что ему там хорошо.
Когда общались на эту тему в последний раз?
- В 2009 году. А в полной мере он оформился как комментатор, пожалуй, по окончании чемпионата мира 2010 года. Реально стал главной звездой канала. Не хочу задеть Володю, но, мне кажется, ему на «НТВ-Плюс» было бы очень трудно работать.
Почему?
- Он ведь только комментатор. Практически не пишет, редко выступает с мнениями. Это все легко преодолевается - но данность такая. Будем считать, это одна из тех привычек, которые параллельны моим холостяцким. Они не являются непреодолимым препятствием, но об этом стоит думать.
Кого из журналистов взял бы сразу, не раздумывая?
- У меня был разговор с Ромой Трушечкиным, когда я стал главным редактором. У нас была комментаторская вакансия. Но Рома принял решение остаться.
Сколько у вас зарабатывают комментаторы?
- Не скажу. У меня пункт в договоре - не имею права говорить.
Интересно, каким был бы сегодня «НТВ-Плюс», если бы вы с Розановым приняли предложение Медникова в свое время и покинули канал?
- На этот случай есть иллюстрация из моего любимого Шолом-Алейхема. Семья переезжает в Америку. Один восторженный персонаж очень ждет, когда они туда приедут. Другой - пессимистический. Так вот, первый предлагает тост за Колумба, если я не ошибаюсь. Он его называет Колумбус. Говорит: «Что бы с нами было, если бы Колумбус не открыл Америку?» А пессимист отвечает: «Другой открыл бы». Точно так же и здесь. Вряд ли произошло бы что-то фатальное.
Допустим, ты оказался бы на ВГТРК. Допустим, с тобой за компанию туда же перешел бы Юрий Розанов. Каналу под таких комментаторов пришлось бы покупать права на трансляции?
- К комментаторству это вообще не имеет никакого отношения. Сначала чемпионат - потом комментатор. Одно решение стоит несколько миллионов долларов - как правило, на три года. Другое стоит несколько меньше.
Последняя встреча с гением в твоей жизни?
- Я, честно говоря, в тупике. Ты меня сейчас расстроил - я, оказывается, никогда не встречался с гениями. Если говорить формально, то 19 декабря на премьере фильма «О чем еще говорят мужчины» я снова столкнулся с Михал Михалычем Жванецким. На данный момент это моя последняя встреча с гением.
Вы знакомы?
- Да. Не близко, но хорошо.
Его не хватало на митинге.
- Думаю, это не совсем его формат. Он пожилой человек, в этом году сильно болел. Будем считать, я таким образом желаю ему здоровья. Мы с ним родились в один день.
Кстати, вспомнил историю про нелепый вопрос. Однажды пришла девушка из какого-то журнала - видно было, что готовилась. Придумала фантастический вопрос: «Василий, а вы знаете, что Владимир Святославович Синявский, первый наш великий комментатор, умер в 72-м году?» Знаю, ответил я. «А вам не приходило в голову, что именно в вас вселилась его душа?» Ответил: насколько я помню, Владимир Святославович умер в конце августа или начале сентября. А я родился в марте. Значит, полгода был без души, что ли?
Сразу вспоминается история про то, что в Анну Дмитриеву вселилась душа Булгакова.
- Эта история вообще каноническая, она живет на основании реального факта. Булгаков дружил с ее мамой - и незадолго до кончины сказал: «Я скоро умру, а душа моя вселится в ребенка, которого ты ждешь». Все это рассказывается с юмором - но при этом ко мне два раза в год подходят люди из программы Андрея Малахова: «Вась, может, все-таки уговоришь Анну Владимировну прийти к нам на программу и поговорить про душу Булгакова?»
На тебя несколько лет назад покушались. Главный урок из той ситуации?
- Да не было урока. Я до сих пор не знаю, кто на меня покушался. Одно время ходил с охраной, довольно долго оборачивался на улице, пропускал вперед каких-то прохожих. Только недавно от этого избавился.
Нельзя недооценивать количество сумасшедших?
- Я не знаю, как оценить количество сумасшедших. Ни как оценить, ни как недооценить.
Помнишь момент, когда почувствовал - твое слово из телевизора что-то значит?
- Было время, когда журналистская работа подразумевала мнение всегда и во всем. Я два года отработал во «Взгляде», где все только этим и занимались. И я начал. Когда меня начали узнавать, я этим забавлялся, словно ребенок. Было время, когда я не мог ездить в метро. Прекрасно знал: если спускаюсь в метро, допустим, на «Варшавской», а в это время где-то в Свиблове начинает движение в сторону центра единственный в метрополитене пьяный человек, мы точно встретимся в центре на пересадке. И он заговорит со мной о футболе.
Разговоры с пьяными о футболе - это крест?
- Еще с таксистами. Когда у меня не было своей машины, каждый третий таксист начинал говорить о футболе. И обязательно просил кому-то передать, что он мудак.
Кому передавали особенно часто?
- Как правило, Романцеву. «Конечно-конечно», - отвечал я. Но не передал ни разу. Только представлял: вот появляюсь я в Тарасовке. Подхожу к Романцеву со словами: «Олег Иваныч, меня тут один человек на желтых «Жигулях», не знаю фамилию, просил передать, что вы мудак…» Этого я делать не собирался. Хотя сейчас получается, что все-таки передал…
«Взгляд» ты вовремя вспомнил. Дмитрий Захаров перешел туда с Иновещания и был поражен беззаботностью и нетребовательностью. Чем телевидение поразило поначалу тебя?
- Простотой и краткостью пути.
???
- Позавчера я сидел дома и смотрел программу «Взгляд». А сегодня меня взяли туда на работу. Уже сижу и собеседуюсь с Александром Любимовым. Вот так.
Когда это перестало казаться сказкой?
- До сих пор кажется.
Полное интервью настолько большое, что не поместилось на страницы этого ЖЖ.
Василий Уткин очень спорный человек в медийном мире. Многие считают его провокатором, многие - выскочкой, а для многих он пример для подражания. А как Вы к нему относитесь?
Football Magazine #11.
Скачать беслптано:
Windows
Mac
iPad
PDF
Ты вел митинг на проспекте Сахарова. Что-то удивило?
- Ничего не удивило. Я согласился потому, что меня попросили, - а не потому, что мне было страшно интересно. Хоть и любопытно посмотреть на этих людей вблизи. Прежде я не был знаком с Навальным. Но не могу сказать, что у меня море впечатлений… Ходить на митинг нужно со стороны улицы. На сцене скучно.
Был человек, которого встретить там совершенно не ожидал?
- Не было. Меня ничего не шокировало. Было довольно весело - на сцене стояли люди, кое-кто из которых не в состоянии друг с другом разговаривать. При этом стоят на одном пятачке - как будто на разных концах Москвы. Все сосредоточены, собираются говорить, ничего не забыть… Но вокруг сцены было веселее. Много знакомых журналистов и всякой богемной публики. Неподалеку стоял Слава Хаит и все время мне орал, чтоб не забыл - у нас спектакль в 16:30.
Поэтому ты и ушел раньше?
- Да. Я сразу предупредил организаторов. Поначалу я вообще отказывался приходить на митинг из-за спектакля - но мне позвонил Немцов. Решили, что могу прийти на два часа. А ушел даже раньше.
Почему?
- Обнаружил, что у меня не работает телефон. Никому не мог дозвониться, а машину пришлось бы ловить долго.
С Немцовым ты, судя по всему, говорил по телефону не первый раз. Ваши переговоры можно будет скоро прочитать?
- Знакомы мы не близко. Но и не так, чтобы совсем незнакомы. На этой неделе я специально отыскал телефон Бориса Немцова, сам ему набрал.
Однажды Немцов вмешался своим звонком в процесс моей стрижки, например. Он тогда выдвигался в мэры города Сочи, а мы с Антоном Орехом в «Утреннем развороте» на «Эхе» сильно прошлись по некоторым его замечаниям…
В отношении Олимпиады?
- Ну да. Распил распилом, это одна тема. Есть другая. Немцов сообщил, что мы готовы провести Олимпиаду в разных городах. А это попросту запрещено Уставом Олимпийской хартии. Олимпиада должна быть компактным событием, иначе пропадает всякий смысл. О чем я и сообщил Немцову как человек, бывавший на Олимпиадах. Вот мы и разговаривали почти все то время, которое меня стригли. Это было забавно.
Как познакомились?
- Немцов - близкий товарищ моего близкого товарища. Как-то в очень узком кругу отмечали день рождения сына этого товарища и там встретились с Немцовым. Это из разряда «Москва - маленький город».
Так ты ему недавно звонил сам - и что сказал?
- Сказал: «Борис, хоть мы не очень близко знакомы, я тебе разрешаю как угодно хуесосить меня по телефону. Прошу только не клеветать и не распространять лживые сведения, а ругаться и смеяться - это как угодно». Я и в Facebook выложил пост - всем разрешаю. Довольно популярный был пост, кстати.
Покойный главный тренер «Спартака» Владимир Федотов однажды сказал: когда в Тарасовке проходишь мимо стола с бразильцами, бьет отрицательная энергетика. На сцене во время митинга ты ничего похожего не почувствовал?
- Честно говоря, я не очень понимаю эти слова и очень сожалею, что уже не могу спросить Владимира Григорьевича, что он имел в виду. А какая энергетика может быть на сцене? Она идет от зала. От толпы. По моим наблюдениям, на проспекте Сахарова собралось 100 тысяч человек. И какая после этого разница, кто рядом с тобой стоит? Смотришь-то ты вперед - и оттуда смотрят на тебя.
Сейчас ты, опаздывая, прислал SMS: «Попал под Путина на Кутузовском»… А если бы Владимир Владимирович сейчас зашел сюда, подсел к нашему столику - отыскал бы ты для премьера три вопроса?
- Я попросил бы его отсесть. Мне было бы неприятно его общество, и никаких вопросов к нему нет. Мне абсолютно все понятно про Путина.
И к Медведеву никаких вопросов?
- Абсолютно никаких.
По некоторым наблюдениям, волна протестов пошла ровно с того момента, когда Путин с Медведевым осенью сообщили, что снова меняются местами.
- Есть причины, и есть поводы. То, что ты говоришь, - это поводы. Для меня понятно: такая смена мест - событие не случайное. Оно предполагалось давно и именно в такой форме. Просто мы об этом узнали осенью. До этого можно было питать какие-то иллюзии. Но я их не питал.
Серьезно?
- Конечно. У меня есть хоть и идиотская, но вполне общественно-политическая передача на «Эхе Москвы». Я давно говорил, что противоречия в этом дуэте мнимые. Путин с Медведевым - два разных человека. Допустим, у одного есть iPad - а у другого нет. А ему и не надо. Никого это, собственно, не волнует. У моего папы тоже есть iPad, а у мамы нет. Но они из-за этого не ссорятся. Вот и Путин с Медведевым играют на две руки. Что их противоречия мнимые, я знаю очень хорошо.
Откуда?
- У меня много знакомых в политической журналистике. Да и сам я за ситуацией слежу. Как только кто-то другой пытался вбить клин между Путиным и Медведевым - человек сразу исчезал. Это же причина отставки Лужкова. Поплатился, причем моментально. И таких примеров много. Так что с Медведевым и Путиным мне все ясно. К тому же с Путиным у меня личные счеты. Однажды он приезжал на КВН, а я как раз судил. И что вы думаете? Со всеми членами жюри поздоровался за руку, а со мной нет.
Почему?
- Не знаю. Можно предположить, что я далеко сидел. Но он не поздоровался. С тех пор я решил, что нахожусь в оппозиции.
Недавно чудесное интервью сделал с тобой Юра Дудь. Тебе самому-то понравилось?
- Не очень. Мне, конечно, нравится общаться с Юрой. Помню, первый раз давал ему интервью, когда он только начинал. Он с пятнадцати лет работал в «Известиях», уникальная в этом смысле карьера. Тот разговор был очень забавным. Юра явно стеснялся и как-то пытался себя завести. Сразу перешли на «ты» по его просьбе… К его судьбе я всегда с большим интересом относился. Хотел, чтоб у нас на «НТВ-Плюс» работал. Сейчас он больше приходящий комментатор - это совсем не то, что имелось в виду изначально. Впрочем, не важно, у него интересная работа. Так вот, в последнем интервью мне не понравилось одно противоречие.
Какое?
- Я сказал, что на визу мне ничего присылать не нужно. Я вообще никогда ничего не визирую, кроме каких-то частных случаев. Если б мы сейчас разговаривали о делах «НТВ-Плюс», я бы попросил этот текст прочитать. Так вот, Дудь сохранил все слова, которые я употреблял, - но почему-то на бумаге общались мы на «вы». Это показалось странным. С одной стороны, свойский разговор - и вдруг «вы»… Есть в этом какое-то противоречие.
Был вопрос, который ты ожидал услышать - но не услышал?
- Нет. Я понимал, что придется пройтись по всем «неудобным» точкам жизни «НТВ-Плюс» за последний год. Замена Кирилла Дементьева в «Футбольном клубе», отстранение от комментаторской работы Димы Савина, и прочее, и прочее. Я думал, он меня спросит про то, что мы что-то перестали показывать, - он не спросил. Ну и ладно.
Кстати, о Дементьеве. Ты сравнил его выступление в одной из программ с матерным бюллетенем, который опубликовали в журнале «Власть». Ты этого главного редактора осуждаешь?
- Конечно.
При этом ты же заводил толпу на митинге, скандируя «Выборы, выборы», и толпа тебе неплохо так матом отвечала.
- Одну секундочку. Это было выступление на митинге.
Но сто тысяч человек!
- Еще раз говорю, дело не в этом. Мы обсуждаем публикацию в общественно-политическом журнале. Я имел и имею опыт работы главным редактором - и могу сказать: это не журналистика. Это если мы с тобой сейчас пойдем на футбол и вместо анализа ситуации будем цитировать самые матерные высказывания болельщика ЦСКА о Леониде Слуцком, допустим. Это журналистика? Нет. Мы не отрицаем, что это существует. Но мы сами - какое-то сито. Мы люди, которые собирают, фиксируют и анализируют. Что-то фиксируют, что-то - нет. Такая наша общественная миссия, журналистская. А митинг - это не журналистика.
Значит, дело не в том, что ты поморщился от вида испорченного бюллетеня, а в том, что публикация не соответствует профессии. Я понял.
- Да, абсолютно. Я считаю, что это просто непрофессионально. Слово «хуй» меня не раздражает. Если оно не в детском саду. Хотя если оно в саду на стене написано, то это забавно.
Если вернуться к недавнему твоему интервью - там затронута была тема слухов, будто Смородская тебе приплачивает.
- Такие слухи идут на протяжении всей моей жизни. Зачем мне на них обращать внимание?
Это понятно, интереснее тему развить с другой стороны. Случалось, что хороший твой знакомый эти слухи вдруг начинал поддерживать?
- Это очень широкий вопрос. Отвечу так: однажды поймал за руку весьма известного человека, который у нас на конференции под псевдонимом писал обо мне гадости. При этом нахваливая себя. Его зовут Саша Кузмак. Однажды я уже рассказал об этом публично и сейчас могу повторить снова. Я даже выложил тогда последовательность его шагов.
Как выяснил?
- Я отмечал для себя этого человека. Этот ник редко писал на конференции, но было видно - очень злой. Чувствовалось, что кто-то из своих.
Почему?
- Опирался на внутреннюю информацию. А потом я совершенно случайно узнал, что это Кузмак.
Что должно быть у человека в голове, чтобы такое делать?
- Зависть. Комплексы. Это все очень распространено в нашей профессии, потому что наша профессия - амбиции.
Смородская, провожая Алиева из «Локомотива», на прощание посоветовала больше читать. Что ты можешь посоветовать коллеге Кузмаку?
- Ну что мне ему советовать… Он взрослый человек. Понимал, что делает. И сейчас наверняка делает что-то подобное. Он нехороший парень, вот и все.
После какого интервью у тебя остался ужасный осадок?
- Я очень редко делаю интервью. Давно перешел в разряд колумнистов, которые пишут из головы. Ну и репортажи. Какая-то неприязнь регулярно возникает в процессе личного общения. Но раз уж это личное общение - зачем я буду говорить?
Хорошо, спрошу так: много в нашем футболе людей, которым не подашь руки?
- Есть такое выражение: «на одном поле срать не сяду». Я однажды встретил в литературе по этому поводу возражение: «а что, срать - это какая-то честь, что ли?». Наверное, есть такие, кому руки не подам, - но навскидку не скажу.
Дмитрий Губерниев недавно рассказывал, что обожает смотреть «Футбольный клуб» года 97-го. Ты тоже пересматриваешь?
- Целенаправленно - нет. Если нарвался, могу посмотреть.
Какие мысли?
- Только одна: «Черт, надо все-таки похудеть». Вспоминать, конечно, приятно. Как-то нарвался на «Футбольный клуб» со знаменитым материалом про Романцева. После «Кошице». Интересно было посмотреть.
Время спустя ты, кажется, раскаялся, что сделал этот материал?
- Не совсем так. Не раскаялся - хотя я нынешний его не сделал бы. Очень максималистский материал, юношеский. Но это часть моей жизни - о которой не жалею. После я пытался найти пути компромисса. Мне было интересно общаться с Романцевым. Естественно, как руководитель программы, я должен был все сделать, чтоб мы общались. Материал после «Кошице» был для конкретного времени, это не позиция «навсегда». Это итог определенного периода, потом начался другой. Мы журналисты, не «Войну и мир» сочиняем…
Помог, кажется, восстановить отношения с Романцевым Алексей Бурков. Выпили и помирились?
- Да, было такое. Леша всегда общался с Романцевым. Не близко, но мог ему позвонить. По-моему, это какая-то семейная история, которая уходила в далекое прошлое. В результате Романцев приехал к нам на канал давать интервью, а потом мы сидели втроем и замечательно болтали. Выпили весь запас виски, который был у Леши. Большой, кстати.
Виктор Гусев недавно сказал, что для него ситуация «Малафеев - Губерниев» совершенно невозможна. Потому что таких слов у него нет ни в голове, ни на языке. А для тебя - возможна?
- Витя на самом деле очень позитивный человек, это правда. Позитивный и достаточно искренний. А для меня эта ситуация возможна. Я человек достаточно острый на язык, в разговоре бываю несдержанным.
За последние год-два есть слова, о которых после жалел? И произносить их не стоило?
- Я человек вспыльчивый и отходчивый, поэтому часто жалею о своих словах. Но это касается не профессии, а жизни. Я очень много времени провожу на работе - и общаюсь там с людьми, которые меня хорошо знают. Поэтому проблем не возникает. Кроме того, для меня не проблема извиниться. Я знаю людей, которые устроены так странно, что физически не могут извиняться. Я точно не такой.
Кто из знакомых за прошедший год для тебя открылся с новой стороны?
- Новых знакомых у меня не появилось, кроме Ольги Юрьевны. С новым поколением футболистов я не очень близко знаком. Вот, вспомнил. Очень приятно, с каким достоинством мой друг Владик Радимов перенес свою опалу в «Зените». Его сделали крайним в известной истории. Явно или неявно, на словах достаточно корректно… Да и вообще достаточно корректно… Тем не менее он оказался лицом, ответственным за неправильную заявку. Хотя на самом деле все было гораздо сложнее. Я знаю Владика двадцать лет. Он тоже парень вспыльчивый, горячий - при этом с большим достоинством делает то, что ему поручено.
Было время, когда Радимов сел на лавку в «Зените», но карьеру еще не закончил. Мне казалось, тот Радимов для клуба - словно бомба. Но он мне ответил: «Эта бомба не взорвется никогда…» Ты его знаешь - нынешний Радимов тоже от резких шагов себя удержит?
- Не знаю. Мы позавчера сидели дома у Димы Хохлова, у него был день рождения. Очень уютная компания. В очередной раз с удовольствием поймал себя на мысли, что не готов предсказывать поведение Радимова даже на минуту вперед. Это человек с очень богатой фантазией, невероятно острым умом. Влад был самой заметной фигурой вечера.
Как-то я Андрея Червиченко спросил о самом странном человеке, встреченном в футболе. Он указал на кресло: «Вот здесь сидел папа Сычева». Самый странный человек, которого встретил ты?
- Пожалуй, Первак. У него удивительное неврастеническое сочетание нежности к одним и ненависти к другим. При этом производит впечатление человека, который стену лбом прошибет. Но по темпераменту - абсолютный неврастеник. Феерия какая-то.
Полная непредсказуемость?
- Нет. Непредсказуемым я назвал Радимова, а Первака я назвал неврастеником. Почему сейчас его назвал - хотя очень мало с ним общался? Не знаю. Видимо, потому, что фамилия на слуху. На днях его дочка решила играть за Казахстан. Я подумал, что это семейное.
Главное открытие в должности главного редактора телеканала?
- Да, было неприятное открытие. В принципе, в моей жизни мало что изменилось. Я понимал, что рано или поздно это назначение произойдет. Это была идея Анны Владимировны Дмитриевой. До этого я рассматривал возможность перехода на ВГТРК - и сказал Диме Медникову, что вся эта история для меня возможна, только если мы играем в открытую. Меня что-то не устраивало на «НТВ-Плюс», я об этом говорил неоднократно. Переговоры с ВГТРК не собирался держать в тайне.
Ситуация была подвешенная. И в один из таких дней я был в гостях на даче у Мити Чуковского. Там же оказалась его мама, Анна Владимировна.
В Переделкине?
- Нет, это у Корнея Ивановича Чуковского дача в Переделкине, а у Мити Чуковского дача с другой стороны Москвы. Замечательный дом для «своей большой итальянской семьи», как он говорит. И вот мы сидели под липами, что-то приготовили, ели, и вдруг Анна Владимировна говорит: «Я решила - мне пора уйти в сторону. Это решит все вопросы, даст вам возможность управлять каналом так, как считаете нужным. Я об этом уже сказала Самохину».
Первая реакция?
- Желание ее от этого шага удержать. Потом я понял, что это продуманное решение. Мы долго в тот же вечер разговаривали обо всем этом с Митей. Он сказал - все это конфигурация, люди остаются. Так, собственно, и произошло. Но вот подумайте: я долго находился в коллективе - и тут получил должность, которая заставляет заниматься всем. В том числе зарплатами. День, когда я узнал, кто сколько получает, стал потрясением. Было и другое потрясение. За три месяца столкнулся с несколькими личностными вспышками ненависти. По отношению ко мне лично.
Удивился?
- Сейчас понимаю - наверное, мы так все устроены. Однажды случайно оказался в одной компании с коллегой. У нас ровные отношения, не друзья. И вдруг его, что называется, понесло. Наружу вырвались все обиды, записанные в какую-то незримую тетрадь. В том числе те, которые не могли происходить при моем начальственном участии.
Как отреагировал?
- Меня это погрузило на две недели в состояние глубочайшей депрессии. И таких историй было три. Все немножечко разные. Я заехал в гости к родителям, рассказал обо всем папе. Спросил - как быть? И он ответил: «Я тоже в один момент превратился из старшего научного сотрудника в замдиректора по науке. И все было точь-в-точь. Так устроены люди. Прошло время - и все успокоилось…» Мы люди одного поколения. Кто-то, наверное, думал, что сам получит это место. У кого-то накопилось - и захотелось швырнуть все это в лицо. У меня такой слабости нет. Хватает других.
Например?
- Да масса! Я вспыльчивый. Если обнародовать мои телефонные разговоры - наверное, это кого-то заденет. Но никого не подставит, это я точно могу сказать.
Конференция. Каждый день по 40-50 вопросов. Какой-то отложился в памяти?
- Меня попросили рассказать, как знакомлюсь с женщинами противоположного пола.
Каким был ответ?
- На сам вопрос я отвечать не стал. Просто сказал, что это лучший вопрос за многие годы. В позапрошлом году было отличное послание. Человек написал: «Василий, признайтесь, вам ведь платят за ваши статейки».
Давай о другом. В какие моменты особенно не хватает Маслаченко?
- Мы не были близкими друзьями… Сейчас меня преследует одна картина. Это странное ощущение - ты дома краем глаза видишь, что твой кот сидит. И вдруг его нет. Все время сидел - а сейчас нет. После смерти Маслаченко мне несколько раз казалось, что вот сейчас, вечером, он выйдет из-за угла и пойдет по коридору. Он на свой матч, а я на свой. В последнее время мы виделись мало, а по телефону за всю жизнь разговаривали раза три. С Никитичем разговаривать по телефону было невозможно.
Почему?
- Во-первых, он плохо слышал. Во-вторых, больше был озабочен тем, что он сам говорит. Знакомый в моем присутствии мучительно с Владимиром Никитичем говорил - а потом обернулся ко мне: «Знаете, Вася, что в этом самое неудобное? Вот он сказал «да», а я не знаю, ответ ли это на то, что я ему сказал, или на то, что он услышал…» С Маслаченко надо было разговаривать лично. Это была совсем другая история.
Вот я сейчас назвал эту фамилию. В каких обстоятельствах Маслаченко тебе вспомнился?
- Сидит в комнате, что-то рассматривает в компьютере. Маслаченко называл интернет амбарной книгой. Кто-то его научил пользоваться трекерами, и он в последнее время накачал себе огромное количество французских фильмов, джаза всякого.
Как человек с художественным вкусом - какой бы ты памятник поставил на его могиле?
- Это сложный вопрос. Какое-то время мы об этом думали. Была идея предложить какую-то скульптуру. Фокус в том, что Маслаченко лежит бок о бок с Евгением Майоровым. Мы размышляли - не сделать ли какой-то композиционный памятник? Но история затянулась, и родственники сами решили все вопросы.
Маслаченко с Майоровым были друзьями?
- У них рядом дачи. Они были добрыми приятелями.
Скажи им кто при жизни о композиционном памятнике…
- При жизни они не думали о памятниках - оба были большими жизнелюбами. У Евгения Александровича юморок мрачный. Знал цену хорошей черной шутке.
За последнее время слышал странную похвалу?
- Мне всегда странно, когда говорят что-то типа «лучшие комментаторы - вы и Петров». При этом меня с Петровым ничто не роднит. И вообще мне не нравится, как он работает.
Евгений Евтушенко мне когда-то говорил, что Уткин - его любимый комментатор. А тебе чья похвала запомнилась?
- Бориса Ельцина.
Однако.
- Мы с ним однажды встретились, не поверишь, в Доме книги. Он уже не был президентом. Постояли, поговорили минут десять.
О чем?
- Он же был зрителем нашим. Как-то раз даже в эфир позвонил на теннисный канал. Я в деталях эту историю не помню, но он постоянно нас смотрел. В основном - теннис. Не помню, о чем говорили, - но факт общения с Ельциным мне был интересен. Рядом был охранник, люди останавливались, кто-то просил расписаться… Встретились два человека, которые не знакомы - но тем не менее отлично известны друг другу. Это сняло все барьеры.
А кто к кому подошел-то?
- Мы столкнулись буквально на углу.
Было в последнее время на других каналах что-то, о чем подумалось: «Хорошо бы и нам такое»?
- Я постоянно об этом думаю. Такого много. Например, очень хочу, чтоб у нас работал комментатор Курдюков с «Евроспорта». Я знаю его позицию - этим вопросом занималась еще Анна Владимировна. Сам я пока не придумал, как с Курдюковым поговорить.
Недавно Сергей Доренко мне сказал: «Смотрю какие-то передачи, которые должны быть смешными, но испытываю лишь чувство неловкости». У тебя от каких спортивных передач чувство неловкости?
- От передачи «Удар головой». Поэтому я ее и не смотрю.
А «90х60х90»?
- Об этом я говорить не хочу - там работают близкие мне люди. Я всегда имею возможность сказать им это в личной беседе. Думаю, моя оценка могла бы их ранить. Мне не очень нравится эта передача… Вообще ситуация примитивная.
То есть?
- Катя Кирильчева работала у нас до самого последнего момента, а Маша Командная трудилась некоторое время. Я прекрасно знал об их амбициях. Прошлой зимой рассматривали вопрос о том, чтоб сделать с их участием разговорную передачу. Но не сложилось. Я считаю, в том числе и потому, что это не для нас. Нам это не нужно. Катя и Маша сделали программу на другом канале. Сделали так, как хотели. Это жизнь. Как при создании семьи - тот понравился больше, вышла за него. Ну, не очень-то и хотелось.
Им ты можешь сказать напрямую. А Игорю Порошину, создателю «Удара головой»?
- С Порошиным я давно не общаюсь. Это личная история. Я с большим удовольствием читаю его материалы. Просто лично с ним не общаюсь - это же разные вещи. Но не могу понять, как люди делают программу, которую сами смотреть не стали бы.
Зато Шадрина - какая красивая.
- Красивая. И что?
Иногда этого достаточно.
- Кому-то достаточно, наверное. Но не могу понять, как этого может быть достаточно Порошину, в частности. Мне неловко, что мы столько говорим об Игоре, но начал это не я. Всем коллегам желаю удачи - а в данном случае высказываю свои предпочтения. Дело во мне, а не в передаче «Удар головой». Вот ведущий Никита мне нравится.
Он бы работал у тебя на канале?
- Я бы этого хотел.
В недавнем интервью ты сообщил, что оброс странными холостяцкими привычками. Какими же?
- У меня давно не была в гостях мама. Если б она внезапно пришла - наверное, меня бы убила.
Такой беспорядок?
- Да. Я могу целый день не выходить из дома - только потому, что хочу помолчать. У меня очень жесткое чувство юмора. И поскольку уже давно живу один, наверное, не сразу пойму, что с близким человеком нужно вести себя иначе.
Подолгу не выходить из дома - это холостяцкая привычка?
- Холостяцкая привычка - желание побыть одному.
Тебя не пугает, что в такую жизнь все сложнее и сложнее вписать кого-то?
- Разумеется. Я это и имел в виду. Но нет ничего невозможного в том, чтоб измениться.
Ты сказал, что у Черданцева большой повод задуматься, почему его комментаторский рейтинг падает. У тебя есть ответ - почему?
- Нет. По крайней мере, нет такого, которым я мог бы поделиться. Да я и не считаю, что голосование зрителей по рейтингу является универсальным критерием. В интервью я говорил немного о другом.
О чем?
- У нас на канале есть люди, которые этим голосованием живо интересуются. И есть такие, которые им не интересуются с некоторой показательностью. А мне кажется, интересоваться надо.
Хорошо, спрошу так. У тебя есть ощущение, что Черданцев как комментатор становится хуже?
- Я бы не хотел об этом говорить.
Кроме Белоголовцева и Курдюкова есть на других каналах журналисты, которых бы очень хотелось видеть у себя?
- Есть. С одним таким я уже договорился. Пока не могу объявить.
Не Стогниенко?
- Нет, конечно. Зачем Володе работать на нашем канале? Кто поедет, будучи первым парнем в одном городе, в другой просто ради интереса? Я его звал - но у Вовы своя голова на плечах. Я с ним все разговоры, которые могли быть по этому поводу, провел не раз. Мы мило общались, обсуждали профессию - но Стогниенко в конце концов принял решение, что ему там хорошо.
Когда общались на эту тему в последний раз?
- В 2009 году. А в полной мере он оформился как комментатор, пожалуй, по окончании чемпионата мира 2010 года. Реально стал главной звездой канала. Не хочу задеть Володю, но, мне кажется, ему на «НТВ-Плюс» было бы очень трудно работать.
Почему?
- Он ведь только комментатор. Практически не пишет, редко выступает с мнениями. Это все легко преодолевается - но данность такая. Будем считать, это одна из тех привычек, которые параллельны моим холостяцким. Они не являются непреодолимым препятствием, но об этом стоит думать.
Кого из журналистов взял бы сразу, не раздумывая?
- У меня был разговор с Ромой Трушечкиным, когда я стал главным редактором. У нас была комментаторская вакансия. Но Рома принял решение остаться.
Сколько у вас зарабатывают комментаторы?
- Не скажу. У меня пункт в договоре - не имею права говорить.
Интересно, каким был бы сегодня «НТВ-Плюс», если бы вы с Розановым приняли предложение Медникова в свое время и покинули канал?
- На этот случай есть иллюстрация из моего любимого Шолом-Алейхема. Семья переезжает в Америку. Один восторженный персонаж очень ждет, когда они туда приедут. Другой - пессимистический. Так вот, первый предлагает тост за Колумба, если я не ошибаюсь. Он его называет Колумбус. Говорит: «Что бы с нами было, если бы Колумбус не открыл Америку?» А пессимист отвечает: «Другой открыл бы». Точно так же и здесь. Вряд ли произошло бы что-то фатальное.
Допустим, ты оказался бы на ВГТРК. Допустим, с тобой за компанию туда же перешел бы Юрий Розанов. Каналу под таких комментаторов пришлось бы покупать права на трансляции?
- К комментаторству это вообще не имеет никакого отношения. Сначала чемпионат - потом комментатор. Одно решение стоит несколько миллионов долларов - как правило, на три года. Другое стоит несколько меньше.
Последняя встреча с гением в твоей жизни?
- Я, честно говоря, в тупике. Ты меня сейчас расстроил - я, оказывается, никогда не встречался с гениями. Если говорить формально, то 19 декабря на премьере фильма «О чем еще говорят мужчины» я снова столкнулся с Михал Михалычем Жванецким. На данный момент это моя последняя встреча с гением.
Вы знакомы?
- Да. Не близко, но хорошо.
Его не хватало на митинге.
- Думаю, это не совсем его формат. Он пожилой человек, в этом году сильно болел. Будем считать, я таким образом желаю ему здоровья. Мы с ним родились в один день.
Кстати, вспомнил историю про нелепый вопрос. Однажды пришла девушка из какого-то журнала - видно было, что готовилась. Придумала фантастический вопрос: «Василий, а вы знаете, что Владимир Святославович Синявский, первый наш великий комментатор, умер в 72-м году?» Знаю, ответил я. «А вам не приходило в голову, что именно в вас вселилась его душа?» Ответил: насколько я помню, Владимир Святославович умер в конце августа или начале сентября. А я родился в марте. Значит, полгода был без души, что ли?
Сразу вспоминается история про то, что в Анну Дмитриеву вселилась душа Булгакова.
- Эта история вообще каноническая, она живет на основании реального факта. Булгаков дружил с ее мамой - и незадолго до кончины сказал: «Я скоро умру, а душа моя вселится в ребенка, которого ты ждешь». Все это рассказывается с юмором - но при этом ко мне два раза в год подходят люди из программы Андрея Малахова: «Вась, может, все-таки уговоришь Анну Владимировну прийти к нам на программу и поговорить про душу Булгакова?»
На тебя несколько лет назад покушались. Главный урок из той ситуации?
- Да не было урока. Я до сих пор не знаю, кто на меня покушался. Одно время ходил с охраной, довольно долго оборачивался на улице, пропускал вперед каких-то прохожих. Только недавно от этого избавился.
Нельзя недооценивать количество сумасшедших?
- Я не знаю, как оценить количество сумасшедших. Ни как оценить, ни как недооценить.
Помнишь момент, когда почувствовал - твое слово из телевизора что-то значит?
- Было время, когда журналистская работа подразумевала мнение всегда и во всем. Я два года отработал во «Взгляде», где все только этим и занимались. И я начал. Когда меня начали узнавать, я этим забавлялся, словно ребенок. Было время, когда я не мог ездить в метро. Прекрасно знал: если спускаюсь в метро, допустим, на «Варшавской», а в это время где-то в Свиблове начинает движение в сторону центра единственный в метрополитене пьяный человек, мы точно встретимся в центре на пересадке. И он заговорит со мной о футболе.
Разговоры с пьяными о футболе - это крест?
- Еще с таксистами. Когда у меня не было своей машины, каждый третий таксист начинал говорить о футболе. И обязательно просил кому-то передать, что он мудак.
Кому передавали особенно часто?
- Как правило, Романцеву. «Конечно-конечно», - отвечал я. Но не передал ни разу. Только представлял: вот появляюсь я в Тарасовке. Подхожу к Романцеву со словами: «Олег Иваныч, меня тут один человек на желтых «Жигулях», не знаю фамилию, просил передать, что вы мудак…» Этого я делать не собирался. Хотя сейчас получается, что все-таки передал…
«Взгляд» ты вовремя вспомнил. Дмитрий Захаров перешел туда с Иновещания и был поражен беззаботностью и нетребовательностью. Чем телевидение поразило поначалу тебя?
- Простотой и краткостью пути.
???
- Позавчера я сидел дома и смотрел программу «Взгляд». А сегодня меня взяли туда на работу. Уже сижу и собеседуюсь с Александром Любимовым. Вот так.
Когда это перестало казаться сказкой?
- До сих пор кажется.
Полное интервью настолько большое, что не поместилось на страницы этого ЖЖ.
Василий Уткин очень спорный человек в медийном мире. Многие считают его провокатором, многие - выскочкой, а для многих он пример для подражания. А как Вы к нему относитесь?
Football Magazine #11.
Скачать беслптано:
Windows
Mac
iPad