(no subject)
И ещё немного про кинематограф. Роль камеры в нём.
"Современное кино можно снимать и без камеры", -- сказало мне сегодня "Общежитие". Не совсем согласен: бескамерная съёмка получалась лишь у Мана Рэя -- и то она была, скорее, безобъективной.
А вот роль камеры переоценить нельзя. Тем объясняется, в частности, появление аж двух фильмов Дзиги Вертова, спровоцировавших образование группы киноков. "Человек с киноаппаратом" и "Киноглаз", конечно, жест авангарда (снимаю шляпу перед Ю. Цивьяном; ждите рецензию летом); однако это и представление зрителю, жителю, человеку -- нового существа: камеры, живущей самостоятельно.
У Вертова были монтаж и обратная перемотка: технические достижения и средства, предвосхитившие прочие спецэффекты.
Конец двадцатого и начало двадцать первого ознаменовались стремлением к документалистике и псевдодокументалистике. Принцип, в общем, вертовский, но утрированно-предельный. Те же эксперименты "догматиков" во главе с Триером: "живая камера", трясущийся взгляд. Сейчас вот говорили о Гай Германике: мол, ракурсы странные и высосанные из пальца. Не в этом дело. Главная претензия от лагеря "реалистов-документофагов" заключается вот в чём: кто, кто находится при этом, кто -- с камерой? Говорите -- оператор? Так если такое происходит, то какой там оператор? Как он может стоять -- врос в стену, что ли? А камера сама летать не может (может -- вспомним "Человек, который молчал" Руминова).
На помощь пришли каталонцы Balaguerò и Plaza, снявшие REC. (Кстати говоря, вышел сиквел и ожидается третий -- всё от этих же режиссёров). В фильме есть и камера, и персонаж, который её держит -- это два разных персонажа, вместе с журналистской Анхелой формирующие отдельное сюжетно-персональное звено. Но об этом в следующих сериях. Камера новая, профессиональная, последнее слово техники.
Задача съёмочной группы, оторванной от руководства - снимать, снимать и ещё раз снимать. Замешкавшись в процессе прихорашивания перед камерой, Анхела чуть не попадает на зубок кусачей бабуле: тут, казалось бы, и сказочке конец мог быть, - но камера-то осталась… Зовут её, наверное, REC -или то её профессиональное прозвище. Её не покажут в кадре - потому что показывает она. Камера не может снять саму себя целиком. И потому её беспристрастные, дотошные до боли воспоминания делают её главным участником событий. Она не выключается в конце фильма, как фары «Бумера» в одноимённом российском фильме - просто время фильма заканчивается, и из её свидетельств был взят именно этот фрагмент. Но от начала и без перерывов.
Ещё один фильм -- "Pаranormal Activity", где камера часто ведёт себя более автономно. Кроме того, непрофессионалы, персонажи не знают, что именно снимать. Возможно, оттого и происходит то, что происходит: камера как нечто отпугивающее для теллурических (ой ли?) сил, могла бы спровоцировать выпад, припадок, но не уничтожение и dementia total.
"Современное кино можно снимать и без камеры", -- сказало мне сегодня "Общежитие". Не совсем согласен: бескамерная съёмка получалась лишь у Мана Рэя -- и то она была, скорее, безобъективной.
А вот роль камеры переоценить нельзя. Тем объясняется, в частности, появление аж двух фильмов Дзиги Вертова, спровоцировавших образование группы киноков. "Человек с киноаппаратом" и "Киноглаз", конечно, жест авангарда (снимаю шляпу перед Ю. Цивьяном; ждите рецензию летом); однако это и представление зрителю, жителю, человеку -- нового существа: камеры, живущей самостоятельно.
У Вертова были монтаж и обратная перемотка: технические достижения и средства, предвосхитившие прочие спецэффекты.
Конец двадцатого и начало двадцать первого ознаменовались стремлением к документалистике и псевдодокументалистике. Принцип, в общем, вертовский, но утрированно-предельный. Те же эксперименты "догматиков" во главе с Триером: "живая камера", трясущийся взгляд. Сейчас вот говорили о Гай Германике: мол, ракурсы странные и высосанные из пальца. Не в этом дело. Главная претензия от лагеря "реалистов-документофагов" заключается вот в чём: кто, кто находится при этом, кто -- с камерой? Говорите -- оператор? Так если такое происходит, то какой там оператор? Как он может стоять -- врос в стену, что ли? А камера сама летать не может (может -- вспомним "Человек, который молчал" Руминова).
На помощь пришли каталонцы Balaguerò и Plaza, снявшие REC. (Кстати говоря, вышел сиквел и ожидается третий -- всё от этих же режиссёров). В фильме есть и камера, и персонаж, который её держит -- это два разных персонажа, вместе с журналистской Анхелой формирующие отдельное сюжетно-персональное звено. Но об этом в следующих сериях. Камера новая, профессиональная, последнее слово техники.
Задача съёмочной группы, оторванной от руководства - снимать, снимать и ещё раз снимать. Замешкавшись в процессе прихорашивания перед камерой, Анхела чуть не попадает на зубок кусачей бабуле: тут, казалось бы, и сказочке конец мог быть, - но камера-то осталась… Зовут её, наверное, REC -или то её профессиональное прозвище. Её не покажут в кадре - потому что показывает она. Камера не может снять саму себя целиком. И потому её беспристрастные, дотошные до боли воспоминания делают её главным участником событий. Она не выключается в конце фильма, как фары «Бумера» в одноимённом российском фильме - просто время фильма заканчивается, и из её свидетельств был взят именно этот фрагмент. Но от начала и без перерывов.
Ещё один фильм -- "Pаranormal Activity", где камера часто ведёт себя более автономно. Кроме того, непрофессионалы, персонажи не знают, что именно снимать. Возможно, оттого и происходит то, что происходит: камера как нечто отпугивающее для теллурических (ой ли?) сил, могла бы спровоцировать выпад, припадок, но не уничтожение и dementia total.