От старшего к младшему
На прошлой неделе начался осенний сезон в школе писательского мастерства Creative Writing School, где я училась этим летом. Осенняя школа имеет новый формат и новые мастерские, прежней осталась только мастерская по прозе, которую ведет Майя Кучерская. Появилась мастерская по поэзии с ведущим Дмитрием Быковым (на открытии его не было, и Майя говорила от его лица), мастерские по автобиографии, критике и фантастике.
Главным событием вечера стала лекция Людмилы Улицкой о соотнесении документа и вымысла в художественном тексте. Людмила Евгеньевна рассказала нам об этом и не только об этом на примере своего нового романа, который выйдет в конце месяца, - "Лестница Якова".
История возникновения романа удивительна. После "Зеленого шатра" Улицкая решила никакой крупной прозы больше не писать и выпускала только сборники рассказов. Как-то она затеяла дома генеральную уборку и обнаружила папку, где хранилась переписка ее деда с бабушкой. Талантливый и образованный, дед потерял десять лет жизни в лагерях, но всегда - из любой точки - писал жене подробные письма. Прочитав их, она поняла, "какой фантастической связью связаны люди внутри семьи", и так родился замысел романа. В книге описаны судьбы шести поколений семьи Осецких с конца XIX века по 2011 год.
Роман, с одной стороны, опирается на документ, а, с другой, в нем присутствуют элементы вымысла. Как же эти части соотносятся между собой? Где кончается документ и начинается художественная проза? А нигде. Людмила Евгеньевна говорит, что любой текст - это документ. Проза и документ очень переплетены. То, что вы пишете, - это уже документ, и использовать в своем документе-тексте еще какой-нибудь документ - ваше право.
После выхода "Войны и мира" историки предъявили Льву Николаевичу список ошибок, которые он допустил в описании военных событий, около семидесяти пунктов. Но это сейчас никого не волнует. Все люди представляют себе войну 1812 года по книге Толстого.
После написания романа, когда Людмила Евгеньевна уже просто перечитывала и редактировала его, она полезла проверять какой-то факт и долго не могла вспомнить, был ли он на самом деле или она его придумала. Тогда она поняла, что, значит, сработало - значит, роман вышел достоверный, значит, читаешь и погружаешься в него, и уже не важно, правда или вымысел лежат в основе того или иного события.
Людмила Евгеньевна рассказывала нам про "молчащее поколение", которое сформировалось в советскую эпоху, про то, что в письмах, которые ее дед писал бабушке с 1911 по 1936 год уже очень много умолчания. Потом молчал ее отец, который почти ничего не рассказывал дочке о ее дедушке, - нельзя, не принято было о таких вещах говорить. Потом дочка выросла, стала взрослой тетей-писательницей, пошла на Лубянку и забрала личное дело своего деда (а в нашей стране личные дела пока еще выдают на руки). Там она, среди прочего, нашла заявление ее отца, написанное спустя пару дней после ареста деда: прошу, мол, считать меня коммунистом, и если мой отец и напортачил чего, то я не такой и партию весьма люблю и уважаю.
Так и сформировалось "молчащее поколение": из страха люди не рассказывали близким историю своей семьи, молчали, молчали и - забывали. Не знать - это хорошо, это безопасно. Ты новый человек, чистый лист и живешь счастливо и беззаботно, не отягощенный грузом предков.
Людмила Евгеньевна рассказывала, что у нее есть подруга, которая работает в обществе Мемориал. Этот правозащитный центр постоянно трясут всякими проверками, в том числе ФСБшными. И вот во время одной из таких проверок (а проверки длительные, могут затянуться на неделю или на две, документов в центре много) ФСБшнкии вместе с сотрудниками общества уже сидят чай вместе пьют (все же люди), и один ФСБшник говорит подруге Улицкой: "Ну что вы в самом деле? Зачем вы так драматизируете все время: все, мол, сидели, всех расстреляли. Вот я, например, - абсолютно чистый человек. Никто у меня в семье не сидел и не был расстрелян, зачем вы так уж нагнетаете?"
На следующий день, когда пришла проверка, подруга достала личное дело деда того мужчины и передала ему. Дед был расстрелян. Просто отец ему об этом никогда не рассказывал.
Людмила Евгеньевна говорит, что эта история закончилась хорошо. Через несколько месяцев тот мужчина пришел к ее подруге и сказал: "Ты знаешь, я работу сменил".
Еще Людмила Евгеньевна охотно отвечала на наши вопросы, рассказывала о писательской кухне, о том, как она работает с историческим материалом, о том, насколько этично описывать в произведении ныне живущего человека, своего знакомого или родственника, и что она делает, когда сталкивается с подобными случаями. И даже поведала нам о своих фактических ошибках в уже изданных текстах.
Когда такой маститый автор делится с тобой так сердечно и охотно своим опытом, сразу становится не так страшно. Кажется, что и ты обязательно напишешь свой первый роман - ведь тебя поддерживает, подбадривает и помогает сориентироваться такое количество прекрасных людей, профессионалов, а это уже отличное начало.
Главным событием вечера стала лекция Людмилы Улицкой о соотнесении документа и вымысла в художественном тексте. Людмила Евгеньевна рассказала нам об этом и не только об этом на примере своего нового романа, который выйдет в конце месяца, - "Лестница Якова".
История возникновения романа удивительна. После "Зеленого шатра" Улицкая решила никакой крупной прозы больше не писать и выпускала только сборники рассказов. Как-то она затеяла дома генеральную уборку и обнаружила папку, где хранилась переписка ее деда с бабушкой. Талантливый и образованный, дед потерял десять лет жизни в лагерях, но всегда - из любой точки - писал жене подробные письма. Прочитав их, она поняла, "какой фантастической связью связаны люди внутри семьи", и так родился замысел романа. В книге описаны судьбы шести поколений семьи Осецких с конца XIX века по 2011 год.
Роман, с одной стороны, опирается на документ, а, с другой, в нем присутствуют элементы вымысла. Как же эти части соотносятся между собой? Где кончается документ и начинается художественная проза? А нигде. Людмила Евгеньевна говорит, что любой текст - это документ. Проза и документ очень переплетены. То, что вы пишете, - это уже документ, и использовать в своем документе-тексте еще какой-нибудь документ - ваше право.
После выхода "Войны и мира" историки предъявили Льву Николаевичу список ошибок, которые он допустил в описании военных событий, около семидесяти пунктов. Но это сейчас никого не волнует. Все люди представляют себе войну 1812 года по книге Толстого.
После написания романа, когда Людмила Евгеньевна уже просто перечитывала и редактировала его, она полезла проверять какой-то факт и долго не могла вспомнить, был ли он на самом деле или она его придумала. Тогда она поняла, что, значит, сработало - значит, роман вышел достоверный, значит, читаешь и погружаешься в него, и уже не важно, правда или вымысел лежат в основе того или иного события.
Людмила Евгеньевна рассказывала нам про "молчащее поколение", которое сформировалось в советскую эпоху, про то, что в письмах, которые ее дед писал бабушке с 1911 по 1936 год уже очень много умолчания. Потом молчал ее отец, который почти ничего не рассказывал дочке о ее дедушке, - нельзя, не принято было о таких вещах говорить. Потом дочка выросла, стала взрослой тетей-писательницей, пошла на Лубянку и забрала личное дело своего деда (а в нашей стране личные дела пока еще выдают на руки). Там она, среди прочего, нашла заявление ее отца, написанное спустя пару дней после ареста деда: прошу, мол, считать меня коммунистом, и если мой отец и напортачил чего, то я не такой и партию весьма люблю и уважаю.
Так и сформировалось "молчащее поколение": из страха люди не рассказывали близким историю своей семьи, молчали, молчали и - забывали. Не знать - это хорошо, это безопасно. Ты новый человек, чистый лист и живешь счастливо и беззаботно, не отягощенный грузом предков.
Людмила Евгеньевна рассказывала, что у нее есть подруга, которая работает в обществе Мемориал. Этот правозащитный центр постоянно трясут всякими проверками, в том числе ФСБшными. И вот во время одной из таких проверок (а проверки длительные, могут затянуться на неделю или на две, документов в центре много) ФСБшнкии вместе с сотрудниками общества уже сидят чай вместе пьют (все же люди), и один ФСБшник говорит подруге Улицкой: "Ну что вы в самом деле? Зачем вы так драматизируете все время: все, мол, сидели, всех расстреляли. Вот я, например, - абсолютно чистый человек. Никто у меня в семье не сидел и не был расстрелян, зачем вы так уж нагнетаете?"
На следующий день, когда пришла проверка, подруга достала личное дело деда того мужчины и передала ему. Дед был расстрелян. Просто отец ему об этом никогда не рассказывал.
Людмила Евгеньевна говорит, что эта история закончилась хорошо. Через несколько месяцев тот мужчина пришел к ее подруге и сказал: "Ты знаешь, я работу сменил".
Еще Людмила Евгеньевна охотно отвечала на наши вопросы, рассказывала о писательской кухне, о том, как она работает с историческим материалом, о том, насколько этично описывать в произведении ныне живущего человека, своего знакомого или родственника, и что она делает, когда сталкивается с подобными случаями. И даже поведала нам о своих фактических ошибках в уже изданных текстах.
Когда такой маститый автор делится с тобой так сердечно и охотно своим опытом, сразу становится не так страшно. Кажется, что и ты обязательно напишешь свой первый роман - ведь тебя поддерживает, подбадривает и помогает сориентироваться такое количество прекрасных людей, профессионалов, а это уже отличное начало.