Ясная Поляна в марте
Некоторые удивлялись, зачем мы в марте месяце собрались в усадьбу: делать, мол, там в межсесозье нечего, слякоть, природа неказиста, самое неудачное время выбрали. Понимая все это, я знала, что мы не можем не ехать именно сейчас, и поездка стала для нас очень особенным, ни на что не похожим опытом.
То ли дело зима или лето, когда природа во всей красе и великолепии, а сейчас что? Тем не менее, есть что-то тонкое, невыразимо-волнительное в этом талом, лежащем пятнами снеге, в обнажившейся мокрой земле, в голых ветвях, в косых лучах закатного ранневесеннего солнца.
Самое старое каменное здание усадьбы - дом Волконского. Здесь жил дед писателя князь Н. С. Волконский, пока шло строительство большого дома с флигелями.
Яблоневый сад рядом с домом Волконского, старый.
И новый. Вдали справа виден, собственно, дома Льва Николаевича Толстого. На самом деле это не главный дом усадьбы, а бывший флигель. Сюда переселился Толстой в 1856 г. после окончания военной службы, а большой яснополянский дом (где родился писатель) он во время службы продал на своз.
Дом Толстого оставляет после посещения очень волнительное чувство. В нем хочется находиться часами, все рассматривать. Он сохранил обстановку 1910 года, последнего года жизни писателя. Все предметы, книги, картины, расположение мебели - точь в точь как при его жизни. Здесь он прожил больше 50 лет, написал большинство своих произведений (в том числе Анну Каренину и Войну и мир), здесь на черном кожаном диване родились почти все его дети, и отсюда он ушел черной ноябрьской ночью.
Больше всего меня поражает степень его человеческой самоорганизации, как он ни минутки свободного времени не терял даром, все время работал над собой, стремился к развитию, к самосовершенствованию. Живя в Ясной Поляне, он ежедневно делал зарядку (в спальне можно увидеть его тяжелые гантели), ездил верхом, много и усердно работал (с утра и до двух часов дня - самое его продуктивное время), читал, изучал иностранные языки, занимался устройством школ для крестьянских детей, принимал гостей и страждущих и вел обширную переписку со всем белым светом. Под конец жизни, чуть ли не в 80 лет, он начал изучать японский язык (он знал больше десятка языков, кстати) и освоил невиданную техническую новинку того времени - велосипед. Это был невероятно могучий и телом и духом человек.
Еще я думаю о невероятной притягательности Льва Николавича. Ведь он был центром мира, признанным великим писателем, у него в усадьбе бывали Крамской, Репин, Ге, Танеев, Фет, Тургенев, Чехов, Лесков, да кто только ни бывал! А сам он жил, пардон, в ж*пе мира, в отдаленном имении и особо не стремился ни в Москву, ни в Петербург, ни в светское общество. За границей был всего два раза, и то до женитьбы. Толстые и дом-то в Москве купили только тогда, когда старшие дети выросли, сыновьям нужно было продолжать обучение, дочерям выезжать, и семья стала на зиму перебираться в Москву. Но город тяготил писателя, и чуть только наступала весна, он стремился поскорее вернуться в Ясную Поляну, где ему так хорошо дышалось и работалось. В последние годы Толстой даже на зиму не уезжал в Москву, предпочитая покой и уединение Ясной.
При этом он был в курсе всех новостей, событий, книжных новинок (в его огромной яснополянской библиотеке были книги на 35 языках), технических достижений и открытий (на велике рассекал по усадьбе), пропагандировал передовые либеральные идеи, открывал школы для крестьянских детей - в общем, он был как самый осведомленный и просвещенный столичный житель, оставаясь Львом Толстым в рубахе и с длинной белой бородой. Как будто мир крутился вокруг него, а не от вокруг мира. Прям даос!
Лев Николаевич завещал похоронить себя в Ясной Поляне, в своем родовом имении, чтоб никаких обрядов не производили при закопании в землю моего тела; деревянный гроб, и кто захочет, свезет или снесет в лес Старый Заказ, напротив оврага, на место зеленой палочки. По детской легенде, придуманной братом Толстого Николаем, в этом месте зарыта зеленая палочка, на которой написан секрет всеобщего счастья. Стоит найти ее, и никто больше не умрет, не станет войн и болезней, и люди будут муравейными братьями.
Дети Толстые любили играть в муравейных братьев: усаживались под кресла, завешенные платками, сидели вместе в темноте и чувствовали, что им хорошо вместе под одной крышей, потому что они любят друг друга. Уже старым человеком Толстой напишет: Очень, очень хорошо это было, и я благодарю бога, что мог играть в это. Мы называли это игрой, а между тем все на свете игра, кроме этого.
Могила Толстого и правда очень необычна и как будто слишком проста: зеленый холмик в тихом лесу на краю оврага, ни надгробного камня, ни даже креста. Странное чувство испытываешь, подойдя к ней: как будто могила не рукотворный элемент, а органичная часть пейзажа, как будто не человек здесь покоится, в этом месте, а дерево растет. Дуб, например.
Усадебные деревья на закате.
Изба кучера. Лошади, кстати, и сейчас живут в усадебной конюшне, только вот вряд ли и у кучера прежнее место жительства.
Осмотрев усадьбу и поужинав, можно и отдохнуть. Нумера у нас были очень приятные!
Вроде бы, ничто не предвещало биде...
Но ванная сразу стала любимой детской игровой комнатой.
Вдоволь наигравшись и накупавшись...
...дети кладутся на подзарядку.
Ну а у взрослых продолжение банкета. Обожаю времяпрепровождение в нумерах! :)
Что еще есть замечательного в Ясной Поляне? Дом культуры! Я уже рассказывала про просвещенья дух, который там царит. Побывала на лекции из цикла про культуру повседневности (я, как известно, обожаю повседневность!), послушала про феномен денди, про искусство заметной незаметности.
На выходных в усадьбе полным-полно народа, экскурсионные группы в дом Толстого стартуют одна за другой. Вместе с экскурсией не успеваешь все подробно рассмотреть, походить в свое удовольствие, поэтому было очень кстати, что мы отдыхали там четыре дня и смогли прийти еще раз в будни и все спокойно посмотреть. Думаю, это место еще долго меня не отпустит. Лев Толстой он такой.
То ли дело зима или лето, когда природа во всей красе и великолепии, а сейчас что? Тем не менее, есть что-то тонкое, невыразимо-волнительное в этом талом, лежащем пятнами снеге, в обнажившейся мокрой земле, в голых ветвях, в косых лучах закатного ранневесеннего солнца.
Самое старое каменное здание усадьбы - дом Волконского. Здесь жил дед писателя князь Н. С. Волконский, пока шло строительство большого дома с флигелями.
Яблоневый сад рядом с домом Волконского, старый.
И новый. Вдали справа виден, собственно, дома Льва Николаевича Толстого. На самом деле это не главный дом усадьбы, а бывший флигель. Сюда переселился Толстой в 1856 г. после окончания военной службы, а большой яснополянский дом (где родился писатель) он во время службы продал на своз.
Дом Толстого оставляет после посещения очень волнительное чувство. В нем хочется находиться часами, все рассматривать. Он сохранил обстановку 1910 года, последнего года жизни писателя. Все предметы, книги, картины, расположение мебели - точь в точь как при его жизни. Здесь он прожил больше 50 лет, написал большинство своих произведений (в том числе Анну Каренину и Войну и мир), здесь на черном кожаном диване родились почти все его дети, и отсюда он ушел черной ноябрьской ночью.
Больше всего меня поражает степень его человеческой самоорганизации, как он ни минутки свободного времени не терял даром, все время работал над собой, стремился к развитию, к самосовершенствованию. Живя в Ясной Поляне, он ежедневно делал зарядку (в спальне можно увидеть его тяжелые гантели), ездил верхом, много и усердно работал (с утра и до двух часов дня - самое его продуктивное время), читал, изучал иностранные языки, занимался устройством школ для крестьянских детей, принимал гостей и страждущих и вел обширную переписку со всем белым светом. Под конец жизни, чуть ли не в 80 лет, он начал изучать японский язык (он знал больше десятка языков, кстати) и освоил невиданную техническую новинку того времени - велосипед. Это был невероятно могучий и телом и духом человек.
Еще я думаю о невероятной притягательности Льва Николавича. Ведь он был центром мира, признанным великим писателем, у него в усадьбе бывали Крамской, Репин, Ге, Танеев, Фет, Тургенев, Чехов, Лесков, да кто только ни бывал! А сам он жил, пардон, в ж*пе мира, в отдаленном имении и особо не стремился ни в Москву, ни в Петербург, ни в светское общество. За границей был всего два раза, и то до женитьбы. Толстые и дом-то в Москве купили только тогда, когда старшие дети выросли, сыновьям нужно было продолжать обучение, дочерям выезжать, и семья стала на зиму перебираться в Москву. Но город тяготил писателя, и чуть только наступала весна, он стремился поскорее вернуться в Ясную Поляну, где ему так хорошо дышалось и работалось. В последние годы Толстой даже на зиму не уезжал в Москву, предпочитая покой и уединение Ясной.
При этом он был в курсе всех новостей, событий, книжных новинок (в его огромной яснополянской библиотеке были книги на 35 языках), технических достижений и открытий (на велике рассекал по усадьбе), пропагандировал передовые либеральные идеи, открывал школы для крестьянских детей - в общем, он был как самый осведомленный и просвещенный столичный житель, оставаясь Львом Толстым в рубахе и с длинной белой бородой. Как будто мир крутился вокруг него, а не от вокруг мира. Прям даос!
Лев Николаевич завещал похоронить себя в Ясной Поляне, в своем родовом имении, чтоб никаких обрядов не производили при закопании в землю моего тела; деревянный гроб, и кто захочет, свезет или снесет в лес Старый Заказ, напротив оврага, на место зеленой палочки. По детской легенде, придуманной братом Толстого Николаем, в этом месте зарыта зеленая палочка, на которой написан секрет всеобщего счастья. Стоит найти ее, и никто больше не умрет, не станет войн и болезней, и люди будут муравейными братьями.
Дети Толстые любили играть в муравейных братьев: усаживались под кресла, завешенные платками, сидели вместе в темноте и чувствовали, что им хорошо вместе под одной крышей, потому что они любят друг друга. Уже старым человеком Толстой напишет: Очень, очень хорошо это было, и я благодарю бога, что мог играть в это. Мы называли это игрой, а между тем все на свете игра, кроме этого.
Могила Толстого и правда очень необычна и как будто слишком проста: зеленый холмик в тихом лесу на краю оврага, ни надгробного камня, ни даже креста. Странное чувство испытываешь, подойдя к ней: как будто могила не рукотворный элемент, а органичная часть пейзажа, как будто не человек здесь покоится, в этом месте, а дерево растет. Дуб, например.
Усадебные деревья на закате.
Изба кучера. Лошади, кстати, и сейчас живут в усадебной конюшне, только вот вряд ли и у кучера прежнее место жительства.
Осмотрев усадьбу и поужинав, можно и отдохнуть. Нумера у нас были очень приятные!
Вроде бы, ничто не предвещало биде...
Но ванная сразу стала любимой детской игровой комнатой.
Вдоволь наигравшись и накупавшись...
...дети кладутся на подзарядку.
Ну а у взрослых продолжение банкета. Обожаю времяпрепровождение в нумерах! :)
Что еще есть замечательного в Ясной Поляне? Дом культуры! Я уже рассказывала про просвещенья дух, который там царит. Побывала на лекции из цикла про культуру повседневности (я, как известно, обожаю повседневность!), послушала про феномен денди, про искусство заметной незаметности.
На выходных в усадьбе полным-полно народа, экскурсионные группы в дом Толстого стартуют одна за другой. Вместе с экскурсией не успеваешь все подробно рассмотреть, походить в свое удовольствие, поэтому было очень кстати, что мы отдыхали там четыре дня и смогли прийти еще раз в будни и все спокойно посмотреть. Думаю, это место еще долго меня не отпустит. Лев Толстой он такой.