Для Макаровой
nemarat, Конотоп
Фрррр… Жалюзи автоматически приоткрылись и солнечный свет просочился в комнату. Несколько капель его упали на лицо. Те, что были на губах, носу или подбородке неприятностей не доставляли, лишь щекотно грели кожу. Но длинная узкая полоса на глазах вклинилась в сон. Мучительный утренний кошмар, который повторялся снова и снова уже несколько недель. Ливень, оглушающий, промозглый британский ливень, который не позволяет дышать сменяется заснеженной равниной. Кто-то, человек, чьего лица он не мог разглядеть, показывает ему на доску. Там, будто ожившие шахматные фигуры бегают люди в желтых манишках. Человек указывает пальцем и кричит: «Сегодня ты…». В это время солнечные брызги пробиваются сквозь хмурое, опадающее снегом, небо.
Джин затряс головой и приподнялся с кровати. Рядом тихонько похрапывал Хоя. «Не буди ЛиХо, пока оно…» Эта мысль словно электрический разряд заставила Джина вскочить на ноги. Он стоял на холодном полу и мелко дрожал. Откуда в его голове звучат незнакомые слова ужасно сложного языка? Уже не в первый раз. В прошлый раз это произошло прямо во время «задания». Выстрел, сумасшедшая траектория пули, прямое попадание, сине-белый шторм вокруг, товарищи пo отряду несутся к нему, а ему хочется крикнуть… И он крикнул тогда. Хорошо ещё, что Ли Хо тоже участвовал в этой спецоперации и все решили, будто он крикнул: «Хоя Вам!»
Джин зашел в ванную. Долго всматривался в свое отражение в зеркале. Дежа вю, необычное и загадочное. Он уже видел похожее лицо, но не как зазеркальное Альтер эго. Как будто оно принадлежало не ему. Ким Донг Джин умылся, быстро, не глядя на всё ещё спящего Ли Хо, оделся и вышел из дома.
Стальная собака с тремястами лошадьми внутри выскочила с Каменноостровского проспекта на Троицкий мост. Джин сильнее надавил на педаль газа и дернул руль налево, обогнав, ползущий на ста километрах в час Хаммер, вновь вернулся в свой ряд и вдруг обомлел. Вдалеке играл цветами радуги фонтан над Невой. А за ним… Цвета красного кирпича, строгие и какие-то необычайно родные колонны с рострами шведских кораблей. Ким, сам того не понимая, «ударил» по тормозам. Сзади завизжал и ругнулся корабельной сиреной Хаммер. Но кореец не обращал уже на это внимания. Он стоял на мосту и завороженный смотрел на солнце, расплавившееся в водяных струях и покрывшее их разноцветной, бензиновой пленкой. Его сердце стучало всё сильнее. Джин вспомнил утренний сон. Солнце, дождь, снег, солнце, дождь, снег, солнце… Шею внезапно обожгло. Киму показалось, что в его кожу врезалась тонкая сосулька, как вдруг ноги подогнулись в коленях, и перед его глазами замерцала, заплясала сине-бело-голубая радуга.
Водители, проезжавшие по Троицкому, видели, как два человекогардероба затаскивают в Хаммер потерявшего сознание корейца. Но сверкающая автомобильная река ни на секунду не замедлила движения. Плавно обтекая образовавшийся зазор, волны её перехлёстывали через Неву и растекались по Дворцовой набережной.
***
Очнулся он, как всегда уже на задании. Слева и справа его поддерживали партнёры, потом по-дружески подтолкнули в спину, и он побежал на еще плохо слушавшихся ногах на левый фланг обороны.
Бой складывался нелегко. Противник оборонялся больше числом, чем умением, но прорваться сквозь линию укрепления было не легко. Генерал опять решил по-полной задействовать фланг Джина. Раз за разом приходилось вылазки, и успеть возвращаться назад, прикрывая тылы. Но, к его собственному удивлению, атаковать было не сложнее, чем прежде, а легче. Он не понимал ни слова, из того, что кричали ему партнеры. Но тело словно само принимало решения. Увидев перед собой врага, Джин неожиданно для себя, сфинтил и обошёл его. Затем нога ударила по мячу ВНЕШНЕЙ СТОРОНОЙ СТОПЫ. Мяч пролетел в считанных сантиметрах от каски таранного форварда, но тот почему-то пригнулся. Однако Ким не думал об этом. Он рассматривал свою ногу. КАК ЭТО ПОЛУЧИЛОСЬ?
Спустя несколько минут его размышления прервал двойной зеленый свисток вверх.
В раздевалке было душно. Техперсонал на ходе ремонтировал изрядно пострадавшие в первом тайме экзоскелеты. Генерал лазерной указкой пил по пальцам форварда в каске. Мимо прошел укутанный в шотландский килт Фатих. Проходя мимо Джина, Текке выронил из рук четки и наклонился. Когда его лицо было вровень с лицом Кима, Фатих подмигнул и скосил взгляд. Ким, насколько ему позволял разрез глаз, попытался посмотреть, куда направлен взгляд Текке.
«Турок» прошёл дальше. Его спина с накинутым килтом выделялась в гуще оранжевых манишек техперсонала. У Джина засосало под ложечкой. Огляделся по сторонам, затем снял бутсы и медленно двинулся вслед за Фатихом.
Его окликнули: «Hey, boy? Hmmm?»
Он обернулся: «Toilet.»
Увидев вопросительный взгляд в ответ, добавил (почти без акцента): «Solyanka so smetanoy. Revolution!»
Ему утвердительно кивнули.
Ким посчитал до трёх и вошел в дверь, за которой тремя секундами ранее скрылся Фатих.
Фатих сидел в соседней кабинке и имитировал естественные для этого местонахождения звуки. Ким пытался повторить их, но выходило лишь слабое «Фрррр», будто открывающиеся жалюзи.
Наконец Текке заговорил. По-русски. Вначале Ким не мог разобрать ни слова. Он вслушивался в звуки, но смысл терялся. И лишь спустя минуту-другую, он неожиданно осознал, что значение разговора он понимает и как будто помнит. Тогда Джин рискнул и позволил своим губам, языку, зубам делать всё, что им заблагорассудится. Вначале это звучало так:
«Дьевушька, разрьешите с Вами… Мильяя мойа, я би хотель…Дьевушка, ви знайетье»…Но постепенно ему удалось говорить то, что он думает, а не то, чего он хочет.
И тогда речь Фатиха тоже прояснилась:
- Ну, что? Ты понимаешь меня?
- Да, Фатих, я понимаю тебя. Говори дальше.
- Мне кажется… Джин, мне кажется, что ты чувствуешь то же, что и я.
- А что ты чувствуешь?
- Не знаю точно. Но мне снятся странные сны, Ким.
Джин сглотнул слюну и вкрадчиво спросил:
- Дождь и снег?
- Нет, нет. Наоборот. Мне снится солнце… Коррида. Апельсины. Мне снится Испания.
Голос Фатиха стал каким-то грустным. Он продолжил.
- И еще мне иногда снится мое собственное лицо. То, которое я каждый день вижу в зеркале и мне …мне иногда кажется, что оно не мое…не мое настоящее лицо.
Джин обмер. Его опять охватило ощущение дежа вю. Он уже точно также разговаривал с этим человекмо через стенку кабинки. Но ведь этого не могло быть раньше… Он впервые с Фатихом одновременно на горшке, но…
- И еще Джин. Я видел сегодня, как ты обрабатываешь мяч. И эти голы в последних матчах. Мне кажется, ты вспоминаешь, кто ты есть на самом деле.
- Вспоминаю, кто я есть?
- Да, Андрей. Ты вспоминаешь себя, настоящего.
В коридоре послышались шаги. Фатих замолчал. Скрипнула дверь.
- Hey. Kim? Second half begins.
- Just a moment, mister Pot.
- OK.
Дверь закрылась, а Фатих сбивчиво зашептал.
- Ты был первым Андрей. Когда они поняли, что нас узнают в Европе, и мы скоро покинем клуб, то пытались нас удержать. Но тебя…это письмо из Барселоны… И тогда они купили Хёна. Прежде чем ты получил его тело, вначале тебя опробовали на позиции левого защитника. Затем Хен исчез и появился Ким Дон Джин. Ты помнишь?
У Джина заболела голова. Он обхватил её руками, но голос Текке проникал сквозь все препятствия.
- Этот странный трансфер Панова. Все удивились. А он теперь и не вспоминает, кем был. Играет в твоем обличье, и кажется уже потихоньку осваивается. Настоящий Текке в Севилье. А я… Меня даже в Турцию не отпустили… Дали тело этого турка и грею банку… Тссс…они идут за тобой. Выходи на поле и сражайся…
***
Дождь усилился. Вираж, словно вулкан, поглощал небесную воду и возвращал её обратно уже в виде белого пара - рокотал и сотрясал вселенную. Джин обвел двоих противников, но третий выбил мяч на угловой. Времени всё меньше. Сил всё меньше. Мыслей всё меньше. Осталась одна: забить любой ценой. Джин махнул Ширлу - «прикрой меня», а сам покинул свой левый фланг и сместился к центру. Мимо пронесся, скрипящий сжатыми зубами, АА22. Он выкатил мяч в штрафную. Джин успел посмотреть на ворота, замахнулся ударить, но увидел Зырянова… И в эту единственную секунду ему вдруг показалось, что глаза Кости…что на него смотрит Влад. Андрей ухмыльнулся и выложил пас под удар Владу…
Moby. Extreme ways.
Ждите в кинотеатрах. «Превосходство Джина» и «Ультиматум Джина»