"Русский человек не чувствует того превосходства, которое нужно, чтобы господствовать над поляками"
Один немец пишет:
"Вспыхнувшее 1 января восстание затрагивало не только интересы наших восточных провинций, но и другой вопрос, более важный по своим последствиям, вопрос о том, какое направление преобладало в русском кабинете - дружественное к Польше или антипольское, стремление к панславистскому, антигерманскому братанию между русскими и поляками или идея взаимной поддержки русской и прусской политики. Среди тех, кто стремился к братанию, русские были честнее: польское дворянство и духовенство едва ли верили в успех этих стремлений или принимали его во внимание как определённую цель.
Вряд ли хоть один поляк видел в политике братания нечто большее, нежели тактический ход, имеющий целью обманывать легковерных русских до тех пор, пока это могло бы представиться нужным или полезным. Это братание польское дворянство и его духовенство отвергают если и не совсем с той же, то всё же почти с такой же неизменностью, как братание с немцами; последнее для них во всяком случае ещё неприемлемей не только из-за расовой антипатии, но и в силу того соображения, что при совместном государственном существовании русские оказались бы под руководством поляков, а немцы - нет".
Дальше Бисмарк рассказывает, что Александр Второй, понимая, что поляки - народ более культурный, чем русские, говорил о своей теоретической готовности передать Пруссии часть Царства Польского.
"Нам, немцам, удалось бы, по его мнению, германизировать польские области, у нас есть средства к тому, ибо немецкий народ культурнее польского. Русский же человек не чувствует того превосходства, которое нужно, чтобы господствовать над поляками".
Похоже, ситуация за последние полтора века изменилась: нынешний русский человек чувствует своё превосходство над поляками. Правда, остаётся вопрос, оправдано ли это чувство.
"Вспыхнувшее 1 января восстание затрагивало не только интересы наших восточных провинций, но и другой вопрос, более важный по своим последствиям, вопрос о том, какое направление преобладало в русском кабинете - дружественное к Польше или антипольское, стремление к панславистскому, антигерманскому братанию между русскими и поляками или идея взаимной поддержки русской и прусской политики. Среди тех, кто стремился к братанию, русские были честнее: польское дворянство и духовенство едва ли верили в успех этих стремлений или принимали его во внимание как определённую цель.
Вряд ли хоть один поляк видел в политике братания нечто большее, нежели тактический ход, имеющий целью обманывать легковерных русских до тех пор, пока это могло бы представиться нужным или полезным. Это братание польское дворянство и его духовенство отвергают если и не совсем с той же, то всё же почти с такой же неизменностью, как братание с немцами; последнее для них во всяком случае ещё неприемлемей не только из-за расовой антипатии, но и в силу того соображения, что при совместном государственном существовании русские оказались бы под руководством поляков, а немцы - нет".
Дальше Бисмарк рассказывает, что Александр Второй, понимая, что поляки - народ более культурный, чем русские, говорил о своей теоретической готовности передать Пруссии часть Царства Польского.
"Нам, немцам, удалось бы, по его мнению, германизировать польские области, у нас есть средства к тому, ибо немецкий народ культурнее польского. Русский же человек не чувствует того превосходства, которое нужно, чтобы господствовать над поляками".
Похоже, ситуация за последние полтора века изменилась: нынешний русский человек чувствует своё превосходство над поляками. Правда, остаётся вопрос, оправдано ли это чувство.