О войне и мире
«…Внезапно по воздуху пролетел скорый гонец, который опустился перед Люцифером и возвестил: «О великий князь! Заключение немецкого мира принесло покой почти всей Европе. Повсеместно возносится к небу «Gloria in excelsis» и «Te Deum laudamus», и всяк, благоденствуя среди виноградных лоз и смоковниц, тщится служить Богу».
Когда Люцифер услышал сию ведомость, то сперва повергся в столь жестокий страх, кой можно было поравнять только с его злобою к благополучию рода человеческого, когда же он малость опамятовался и рассудил про себя, какие протори и убытки понесет по всем статьям его адское царство, то пришел в ужасающее неистовство; он скрежетал зубами с такою свирепостью, что все вокруг сотрясалось от страха, а глаза его от ярости и гнева сверкали так люто, что из них, подобно молнии, вырывалось серное пламя и наполняло все адское его обиталище; что поверглись в трепет не токмо бедные осужденные человеческие души и ничтожные адские чины, но и самые знатные князья ада и тайные его советники. Наконец, выставив рога, стал он бросаться на адские скалы, так что содрогалась вся преисподняя, и так бушевал и ярился, что приближенные не могли вообразить ничего иного, как то, что он совсем обеспамятствовал и вздурился, ибо долгое время никто из них не отваживался к нему подступиться и еще того менее прекословить ему хотя бы единым словом.
Наконец Белиал так осмелел, что изрек: «Могущественный князь! Что означают сии мины вашего бесподобного величества? Что такое? Или великий государь запамятовал самого себя? Что означают сии необычные ухватки, кои не доставят вашему адскому величеству ни пользы, ни славы?» - «Ахти мне! - воскликнул Люцифер. - Ахти мне, мы тут все проспали и по собственной нашей лености допустили, что lerna malorum - любезный наш злак, кой мы, заполнив им Европу, взрастили со столь великими трудами и усердием, всякий раз пожиная сторицею обильную жатву, отныне исторгнут из немецких пределов, и коли мы ничего не предпримем, то надобно опасаться, что будет извержен также изо всей Европы! И среди вас всех не нашлось ни одного, кто бы доподлинно о том сокрушался! Не позор ли вам всем, что те немногие дни, что еще остались до конца света, мы расточаем с таким беспутством? Эх! Вы сонные обезьяны, разве вам неведомо, что в сии последние времена надлежит нам собрать богатейшую жатву? Какая мне будет честь перед самым концом света, ежели мы, как загнанные псы, устанем от охоты и станем ни к чему не годны! Начало и течение войны, правда, были нам желанным лакомым куском; но на что нам теперь возложить надежды, когда Марс, за коим следует по пятам lerna malorum, отступил в Европе до польской границы?»
Конец цитаты.
Князь мира сего рано расстраивался. Марс и в самом деле только отступил - до границы Речи Посполитой, не дальше. Ровно на следующий день после заключения Оснабрюкского договора между императором, князьями и Швецией восставшие казаки разбили коронную армию под Корсунью; французам и имперцам предстояло ещё долгие пять месяцев обсуждать условия мира в Мюнстере, а на огромных восточноевропейских пространствах уже начались малый холокост и средний полоноцид. А в перспективе - нашествия великороссов, шведов, трансильванцев, татар с турками, войны разных казачьих гетманов и, как водится, голод и чума, и всё это тоже на 30 лет. Если в одной нынешней Белоруссии умерло полтора миллиона, то сколько всего погибших? Видимо, потери опять сопоставимы с Первой мировой, как у немцев и чехов к началу вестфальских переговоров.
А вот в мае 1618-го, когда чехи выбрасывали из окон в своё удовольствие габсбургских наместников, в России всё ещё было два царя - один в Москве, другой где-то на подходах. Там вообще никто мёртвых не считал, хотя продолжалось "веселье" добрых пятнадцать лет. Вот так и коротала Европа 17-й век, пока не начались вполне благопристойные на этом диком фоне коалиционные войны - за Испанское наследство и прочее.
