Время цыган / Time of the Gypsies / Dom za vesanje, 1988
Оригинал взят у richteur в Время цыган / Time of the Gypsies / Dom za vesanje, 1988
Перхан - цыганский допризывник, живущий с родственниками на помойке под Сараево. Но он честный, оседлый цыган (наполовину) чуждый и конокрадству, и гаданью и прочим этнографическим ремеслам. Поэтому у него возникают проблемы с женитьбой - ведь по цыганской народной традиции за невесту надлежит уплатить калым, и чем девушка краше, тем сумма больше. А Перхан положил глаз на Азру, такую красивую, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Так что у нашего героя развивается депрессивный эпизод (F32.0 по МКБ-10), плавно перетекающий в рекуррентную депрессию (F33.3 по МКБ-10).
И тут его бабка, потомственная колдунья und ведунья оказывает местному барону услугу личного характера, тот по доброте душевной приближает к себе Перхана и увозит его на заработки в Италию. А зарабатывают цыгане известно как: скупают детей оптом и в розницу и отдают их в Международный Ромальский Университет на разные престижные специальности - попрошайка, вор, проститутка. Так можно заработать тысячи... нет, десятки тысяч лир! Герой ассоциирует свою нецыганскую честную половину с социальной неуспешностью и ударяется в мир разгула и криминала с удвоенной силой. Красивая жизнь застит Перхану глаза, он сам пытается стать бароном, но чем выше поднимаешься - тем выше падать, а последствия дурных поступков с тупой неумолимостью возвращаются к тебе бумерангом.
С просмотром «Цыган» получается, что я знаком теперь со всеми заслуживающими внимания фильмами Кустурицы. И могу высказаться в том ключе, что это последняя его удачная работа. Даже можно четко сказать, что стало водоразделом его творчества: пересменок 1988-93, то бишь активная фаза распада Югославии и дезинтеграции Боснии.
Ранний Кустурица - культурный революционер, но при этом - с позитивной установкой, он жаждет не столько ниспровергать старое, сколько открывать своё. Из-за слабой образованности молодой режиссер то и дело кого-либо неосознанно цитирует, «изобретает велосипед», но вообще-то Кустурица сам фонтанирует идеями, и несомненно наделен даром рассказывать очень личные и фантасмагорические истории так, что они дарят зрителю целый спектр человеческих эмоций и долго потом не выветриваются из памяти. Причем, босниец не является «рабом темы», он берет ничем не примечательную фабулу и делает из нее нечто невообразимое, оставляющее впечатление гениальной сложности и простоты одновременно. Вот здесь - про цыган. Можно показать цыган грязными, отвратительными подонками, которых Гитлер напрасно не извел под корень. Можно показать их веселым и симпатичным народом «благородных дикарей», которых подвергают неслыханным унижениям и гонениям унылые завистливые соседи. А соединить обе формы репрезентации в одну, да так что не будет видно ни малейшего логического противоречия, ни единого «шва от сварки», да сделав из этого красивый и интересный фильм - это европейский высший пилотаж. Конкретно этим фильмом Кустурица доказал, что перерос Югославию - неслучайно, даже американцы, увидев его - обомлели: «Ух ты! Этника! Гонимые народы самовыражаются - это мы любим! Хотим Кустурицу в Голливуд!»
Но Голливуд испортил Кустурицу, а точнее, убил его. Художника такого уровня нельзя загонять в строгие рамки, нельзя ему диктовать условия, ныть под руку: «давай попроще, бюджет не отобъем, ипотека накроется!» Параллельно шло уничтожение второй составляющей таланта Кустурицы - многонациональной Боснии и Герцеговины, где, казалось, и вправду удалось создать сверхновую человеческую общность, в которой религия, национальность и социальный статус были не очень важны по сравнению с родственными, соседскими и просто личными отношениями. Бесконечно любимая Родина погибла, и Кустурице стало наплевать на Божью искру. Если в убогом фильме 1993 года «Аризонская мечта» кроме нескрываемой злобы еще что-то живое трепыхается, то уже в «Подполье» - сплошной зубовный скрежет, разнузданный даже по балканским меркам цинизм и ламентации по «СФРЮ, которую мы потеряли». Дальше - только автоплагиат, доходящий до гротеска.
А этот фильм - хороший, я отметил в нем для себя несколько по-настоящему пронзительных моментов. Когда герои в снах попадают на сладостную прародину всех цыган; когда Перхан навсегда прощается со своим сыном - и, конечно же, последняя минута перед титрами. Можно критиковать позднего Кустурицу, можно в него плевать, можно его игнорировать - но он снял бессмертные кадры, а 99% режиссеров нет. Поэтому, Кустурица войдет в мировые учебники истории кинематографии (уже вошел), а всякие михалковы - будут прокляты и забыты.
Перхан - цыганский допризывник, живущий с родственниками на помойке под Сараево. Но он честный, оседлый цыган (наполовину) чуждый и конокрадству, и гаданью и прочим этнографическим ремеслам. Поэтому у него возникают проблемы с женитьбой - ведь по цыганской народной традиции за невесту надлежит уплатить калым, и чем девушка краше, тем сумма больше. А Перхан положил глаз на Азру, такую красивую, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Так что у нашего героя развивается депрессивный эпизод (F32.0 по МКБ-10), плавно перетекающий в рекуррентную депрессию (F33.3 по МКБ-10).
И тут его бабка, потомственная колдунья und ведунья оказывает местному барону услугу личного характера, тот по доброте душевной приближает к себе Перхана и увозит его на заработки в Италию. А зарабатывают цыгане известно как: скупают детей оптом и в розницу и отдают их в Международный Ромальский Университет на разные престижные специальности - попрошайка, вор, проститутка. Так можно заработать тысячи... нет, десятки тысяч лир! Герой ассоциирует свою нецыганскую честную половину с социальной неуспешностью и ударяется в мир разгула и криминала с удвоенной силой. Красивая жизнь застит Перхану глаза, он сам пытается стать бароном, но чем выше поднимаешься - тем выше падать, а последствия дурных поступков с тупой неумолимостью возвращаются к тебе бумерангом.
С просмотром «Цыган» получается, что я знаком теперь со всеми заслуживающими внимания фильмами Кустурицы. И могу высказаться в том ключе, что это последняя его удачная работа. Даже можно четко сказать, что стало водоразделом его творчества: пересменок 1988-93, то бишь активная фаза распада Югославии и дезинтеграции Боснии.
Ранний Кустурица - культурный революционер, но при этом - с позитивной установкой, он жаждет не столько ниспровергать старое, сколько открывать своё. Из-за слабой образованности молодой режиссер то и дело кого-либо неосознанно цитирует, «изобретает велосипед», но вообще-то Кустурица сам фонтанирует идеями, и несомненно наделен даром рассказывать очень личные и фантасмагорические истории так, что они дарят зрителю целый спектр человеческих эмоций и долго потом не выветриваются из памяти. Причем, босниец не является «рабом темы», он берет ничем не примечательную фабулу и делает из нее нечто невообразимое, оставляющее впечатление гениальной сложности и простоты одновременно. Вот здесь - про цыган. Можно показать цыган грязными, отвратительными подонками, которых Гитлер напрасно не извел под корень. Можно показать их веселым и симпатичным народом «благородных дикарей», которых подвергают неслыханным унижениям и гонениям унылые завистливые соседи. А соединить обе формы репрезентации в одну, да так что не будет видно ни малейшего логического противоречия, ни единого «шва от сварки», да сделав из этого красивый и интересный фильм - это европейский высший пилотаж. Конкретно этим фильмом Кустурица доказал, что перерос Югославию - неслучайно, даже американцы, увидев его - обомлели: «Ух ты! Этника! Гонимые народы самовыражаются - это мы любим! Хотим Кустурицу в Голливуд!»
Но Голливуд испортил Кустурицу, а точнее, убил его. Художника такого уровня нельзя загонять в строгие рамки, нельзя ему диктовать условия, ныть под руку: «давай попроще, бюджет не отобъем, ипотека накроется!» Параллельно шло уничтожение второй составляющей таланта Кустурицы - многонациональной Боснии и Герцеговины, где, казалось, и вправду удалось создать сверхновую человеческую общность, в которой религия, национальность и социальный статус были не очень важны по сравнению с родственными, соседскими и просто личными отношениями. Бесконечно любимая Родина погибла, и Кустурице стало наплевать на Божью искру. Если в убогом фильме 1993 года «Аризонская мечта» кроме нескрываемой злобы еще что-то живое трепыхается, то уже в «Подполье» - сплошной зубовный скрежет, разнузданный даже по балканским меркам цинизм и ламентации по «СФРЮ, которую мы потеряли». Дальше - только автоплагиат, доходящий до гротеска.
А этот фильм - хороший, я отметил в нем для себя несколько по-настоящему пронзительных моментов. Когда герои в снах попадают на сладостную прародину всех цыган; когда Перхан навсегда прощается со своим сыном - и, конечно же, последняя минута перед титрами. Можно критиковать позднего Кустурицу, можно в него плевать, можно его игнорировать - но он снял бессмертные кадры, а 99% режиссеров нет. Поэтому, Кустурица войдет в мировые учебники истории кинематографии (уже вошел), а всякие михалковы - будут прокляты и забыты.