Теснота, 2017
Оригинал взят у richteur в Теснота, 2017
Кабардино-Балкария, 1998 год, еврейская семья, живущая в благородной бедности - у них чечены крадут сына, требуют денег, но денег нет. Однако это, в общем, только фон на котором разворачивается мучительно-тягучее, по-южному страстное повествование о распаде родственных уз и ничтожестве национальной солидарности; обреченности любви и торжестве ненависти, презрения и безразличия.
Вроде как типовая российская киночернуха - ан нет, молодой режиссер (обрусевший кабардинец) пользуется совершенно непривычным и сбивающим с толку инструментарием. В этом плане принадлежность Кантемира Балагова к нужному этносу и соответствующий жизненный опыт - в сочетании с современным и качественным образованием вошли в приятный резонанс. Начнем с того, что вообще откровенно показать на экране кризисную республику Северного Кавказа (абсолютно нищую, неуправляемую «территорию команчей», в которой навсегда утвердился самый разнузданный апартеид), где, согласно официальной пропаганде, царит экономическое процветание, дружба народов и полное благорастворение воздухов - это весьма смелый шаг, даже несмотря на национальность режиссера. Русскому бы за такое моментально отрезали голову, но и кабардинец не застрахован от возмездия местных «единороссов» а-ля «ти, дарагой, наша рэспублика позоришь зачэм?». Так что Балагов от греха подальше перенес действие в ельцинское время, вполне вписываясь в рамки современной тенденции тотальной дискредитации девяностых годов (чтобы явственно приближающиеся «новые девяностые» показались бы менее страшными).
Но этот ход позволил довольно органично включить в фильм эксплицитное высказывание о Чеченской войне - а это ведь еще одна тотально табуированная в массовой культуре тема: в нулевых годах еще не разобравшиеся в ситуации киношники по-разному пытались сформировать репрезентацию этого события. Но кто-то очень влиятельный с такой озлобленностью реагировал не только на нигилистические разоблачения («Война» Балабанова) и претендующую на реализм военную пропаганду («Грозовые ворота»), но даже на совсем уж бездумные экшены и слезоточивую мистику, хоть мимолетно затрагивающие конфликт в Грозненской области, что ближе к концу «второго срока» идеологический вентиль затянули наглухо. Остались только бравурные сериалы, в которых действие разворачивается «где-то в Южном Федеральном округе» и наши доблестные военные плечом к плечу с еще более доблестными кавказскими союзниками ставят шах и мат арабско-афганским ваххабитам и их подстрекателям из Пентагона... А Балагов эту лживую идилию... ну, не поломал - но надломил, напомнив, что у русских с чеченцами была кровавая и подлая война, на которой чеченцы убивали русских пленных и хвастались этим, распространяя видеокассеты с казнями по всему Кавказу, добившись, впрочем, скорее противоположного эффекта: даже крайне русофобски настроенные «сознательные» аборигены в итоге пришли к выводу, что с вайнахами нельзя иметь никаких дел.
На этом фоне сравнительно невинно выглядит мимолетное упоминание о внутренней, кабардино-балкарской розни. Республика-то синтетическая и нежизнеспособная, создана была в контексте «гениальной» национальной политики большевиков, сливших в одну административную единицу два чуждых друг другу народа - пришлых тюрок и автохтонных горцев, и управляющих путем стравливания их друг с другом, а также с русской, еврейской и прочими общинами, но в последнее время принцип «divide et impera» все ощутимее пробуксовывает в связи с натиском «ваххабитского интернационализма». Так что «дом разделенный не выстоит», а Кабардино-Балкария - хрестоматийный «разделенный дом», впрочем, как и вся РФ.
Несмотря на демонстративную бесхитростность подачи (скажем, наивно выглядящие титры в начале фильма «Привет, я кабардинец Кантемир, расскажу вам сейчас одну историю про Нальчик»), очевидно, что режиссер - зрелый, храбрый и интеллектуально изощренный человек. Балагов понимает, что нельзя с наскоку повалить империю лжи и ее вассальную республику вранья, поэтому, где нужно, идет в обход. Экзотическая национальность героев - евреи - тому порукой. Сколько там этих евреев в КБР проживает - полтысячи, тысяча? Но это странное, на первый взгляд, решение автоматически обеспечило картине мощное паблисити. «Евреи, евреи, про страдания евреев снимают, про новый холокост!» - зашепталась прогрессивная общественность и мгновенно объявила «Тесноту» главным российским кинособытием августа - а то и всего года. Чего, конечно, не было бы, если б в фильме описывались рядовые злоключения представителей русского меньшинства, в сравнении с которыми бедствия кавказских евреев выглядят невинной детской игрой в крысу. Русский, кстати, в фильме только один - третьестепенный персонаж с остекленевшим от ханки взглядом и чуть ли не слюной, свисающей изо рта. Тоже грамотный ход: уже не объявят пособником «великодержавных держиморд», клевещущим по заказу русских фашистов на маленький гордый народ и их скромную государственность...
В общем, ясно, что за таким плотным содержанием форма как бы и не особо важна, но в «Тесноте» и форма очаровывает. Стиль съемок вызывает стойкие ассоциации с манерой Гай Германики (если что: это хорошо), актеры играют убедительно и интересно, а дотошнейшая реконструкция 1998 года - не только внешнего убранства, дресс-кода и неявных, но важных мелочей, но и целой «сигнальной системы», сложного сочетания жестов, слэнга и культурных ассоциаций - просто выступает в качестве машины времени, без спросу засасывая зрителя в эту нальчикскую темь и грязь и лишь по прошествии двух часов с неохотой освобождая. Пожалуй, можно придраться лишь к некоторым техническим факапам: звук записан паршиво, голоса очень тихие и неразборчивые, что усугубляется корявым акцентом половины персонажей. Ну и некоторая затянутость имеет место: в последние полчаса ощущаешь своеобразную избыточность нарратива, который режиссер вроде и хочет закруглить, да все никак не решается, и в итоге просто обрывает повествование. Но это можно воспринимать и как художественный прием.
Так что я доволен. И темами доволен, непривычными для нашего кино; и тем, что молодые и талантливые творцы все же заявляют о себе; и что какие-то ростки независимой региональной кинематографии пробиваются сквозь асфальт, старательно укладываемый Минкультом (одной Якутией сыт не будешь). Одним словом, «Теснота» - это ДЕЛО.
Кабардино-Балкария, 1998 год, еврейская семья, живущая в благородной бедности - у них чечены крадут сына, требуют денег, но денег нет. Однако это, в общем, только фон на котором разворачивается мучительно-тягучее, по-южному страстное повествование о распаде родственных уз и ничтожестве национальной солидарности; обреченности любви и торжестве ненависти, презрения и безразличия.
Вроде как типовая российская киночернуха - ан нет, молодой режиссер (обрусевший кабардинец) пользуется совершенно непривычным и сбивающим с толку инструментарием. В этом плане принадлежность Кантемира Балагова к нужному этносу и соответствующий жизненный опыт - в сочетании с современным и качественным образованием вошли в приятный резонанс. Начнем с того, что вообще откровенно показать на экране кризисную республику Северного Кавказа (абсолютно нищую, неуправляемую «территорию команчей», в которой навсегда утвердился самый разнузданный апартеид), где, согласно официальной пропаганде, царит экономическое процветание, дружба народов и полное благорастворение воздухов - это весьма смелый шаг, даже несмотря на национальность режиссера. Русскому бы за такое моментально отрезали голову, но и кабардинец не застрахован от возмездия местных «единороссов» а-ля «ти, дарагой, наша рэспублика позоришь зачэм?». Так что Балагов от греха подальше перенес действие в ельцинское время, вполне вписываясь в рамки современной тенденции тотальной дискредитации девяностых годов (чтобы явственно приближающиеся «новые девяностые» показались бы менее страшными).
Но этот ход позволил довольно органично включить в фильм эксплицитное высказывание о Чеченской войне - а это ведь еще одна тотально табуированная в массовой культуре тема: в нулевых годах еще не разобравшиеся в ситуации киношники по-разному пытались сформировать репрезентацию этого события. Но кто-то очень влиятельный с такой озлобленностью реагировал не только на нигилистические разоблачения («Война» Балабанова) и претендующую на реализм военную пропаганду («Грозовые ворота»), но даже на совсем уж бездумные экшены и слезоточивую мистику, хоть мимолетно затрагивающие конфликт в Грозненской области, что ближе к концу «второго срока» идеологический вентиль затянули наглухо. Остались только бравурные сериалы, в которых действие разворачивается «где-то в Южном Федеральном округе» и наши доблестные военные плечом к плечу с еще более доблестными кавказскими союзниками ставят шах и мат арабско-афганским ваххабитам и их подстрекателям из Пентагона... А Балагов эту лживую идилию... ну, не поломал - но надломил, напомнив, что у русских с чеченцами была кровавая и подлая война, на которой чеченцы убивали русских пленных и хвастались этим, распространяя видеокассеты с казнями по всему Кавказу, добившись, впрочем, скорее противоположного эффекта: даже крайне русофобски настроенные «сознательные» аборигены в итоге пришли к выводу, что с вайнахами нельзя иметь никаких дел.
На этом фоне сравнительно невинно выглядит мимолетное упоминание о внутренней, кабардино-балкарской розни. Республика-то синтетическая и нежизнеспособная, создана была в контексте «гениальной» национальной политики большевиков, сливших в одну административную единицу два чуждых друг другу народа - пришлых тюрок и автохтонных горцев, и управляющих путем стравливания их друг с другом, а также с русской, еврейской и прочими общинами, но в последнее время принцип «divide et impera» все ощутимее пробуксовывает в связи с натиском «ваххабитского интернационализма». Так что «дом разделенный не выстоит», а Кабардино-Балкария - хрестоматийный «разделенный дом», впрочем, как и вся РФ.
Несмотря на демонстративную бесхитростность подачи (скажем, наивно выглядящие титры в начале фильма «Привет, я кабардинец Кантемир, расскажу вам сейчас одну историю про Нальчик»), очевидно, что режиссер - зрелый, храбрый и интеллектуально изощренный человек. Балагов понимает, что нельзя с наскоку повалить империю лжи и ее вассальную республику вранья, поэтому, где нужно, идет в обход. Экзотическая национальность героев - евреи - тому порукой. Сколько там этих евреев в КБР проживает - полтысячи, тысяча? Но это странное, на первый взгляд, решение автоматически обеспечило картине мощное паблисити. «Евреи, евреи, про страдания евреев снимают, про новый холокост!» - зашепталась прогрессивная общественность и мгновенно объявила «Тесноту» главным российским кинособытием августа - а то и всего года. Чего, конечно, не было бы, если б в фильме описывались рядовые злоключения представителей русского меньшинства, в сравнении с которыми бедствия кавказских евреев выглядят невинной детской игрой в крысу. Русский, кстати, в фильме только один - третьестепенный персонаж с остекленевшим от ханки взглядом и чуть ли не слюной, свисающей изо рта. Тоже грамотный ход: уже не объявят пособником «великодержавных держиморд», клевещущим по заказу русских фашистов на маленький гордый народ и их скромную государственность...
В общем, ясно, что за таким плотным содержанием форма как бы и не особо важна, но в «Тесноте» и форма очаровывает. Стиль съемок вызывает стойкие ассоциации с манерой Гай Германики (если что: это хорошо), актеры играют убедительно и интересно, а дотошнейшая реконструкция 1998 года - не только внешнего убранства, дресс-кода и неявных, но важных мелочей, но и целой «сигнальной системы», сложного сочетания жестов, слэнга и культурных ассоциаций - просто выступает в качестве машины времени, без спросу засасывая зрителя в эту нальчикскую темь и грязь и лишь по прошествии двух часов с неохотой освобождая. Пожалуй, можно придраться лишь к некоторым техническим факапам: звук записан паршиво, голоса очень тихие и неразборчивые, что усугубляется корявым акцентом половины персонажей. Ну и некоторая затянутость имеет место: в последние полчаса ощущаешь своеобразную избыточность нарратива, который режиссер вроде и хочет закруглить, да все никак не решается, и в итоге просто обрывает повествование. Но это можно воспринимать и как художественный прием.
Так что я доволен. И темами доволен, непривычными для нашего кино; и тем, что молодые и талантливые творцы все же заявляют о себе; и что какие-то ростки независимой региональной кинематографии пробиваются сквозь асфальт, старательно укладываемый Минкультом (одной Якутией сыт не будешь). Одним словом, «Теснота» - это ДЕЛО.