ЦАРСТВО СОЛОМОНА. ПОРТУГАЛЬЦЫ ИДУТ НА ПОМОЩЬ
Оригинал взят у roman_rostovcev в ЦАРСТВО СОЛОМОНА. ПОРТУГАЛЬЦЫ ИДУТ НА ПОМОЩЬ
Матфей отправился в Европу по поручению королевы Елены (Ылени), вдовы, или, скорее, одной из вдов императора Байеда-Мариама (1468-1478). Эта женщина была дочерью Мухаммеда, мусульманского губернатора провинции Доваро (Доаро), и хотя ее брак остался бездетным, все же она, отчасти благодаря своему личному богатству, отчасти благодаря врожденным способностям, стала регентшей королевства, когда на трон в 1508 г. был возведен малолетний Лебна Денгель.
Практика, когда императоры брали в качестве одной из своих жен (т.к. они были многоженцами, несмотря на то, что исповедовали христианство) дочь одного из мусульманских вождей приграничных государств, была очень распространена в Абиссинии в то время; действительно, Алвариш утверждает, что войны с мусульманами в правление Лебна Денгеля начались из-за того, что он отказался вступить в брак с дочерью вождя Адеа (Хадья), поскольку у нее были слишком большие передние зубы.
Отвергнутая невеста уже не могла вернуться к родичам, т.к. она стала христианкой, и была выдана замуж за одного из представителей знати; ее семейство так и не простило этого оскорбления. Однако за то время, пока Матфей отсутствовал в Абиссинии, положение дел коренным образом изменилось. Лебна Денгель, достигнув совершеннолетия, взял управление делами в собственные руки, после чего имя Елены исчезает из местной политики; молодой император лично добился крупных успехов в своей кампании против мусульман на юге, опустошил их земли и разгромил Махфуза, могущественного правителя Харара, которого убил в единоборстве в 1517 г. абиссинский монах Гэбриел Андреас.
Однако изменение политической ситуации на севере вызвало беспокойство у эфиопов. Последний из сравнительно веротерпимых султанов Египта был свергнут в 1517 г. фанатичными турками-османами. Присоединение Египта к Османской империи оказало двойное воздействие на судьбы Абиссинии. Во-первых, глава абиссинской церкви, абуна, в соответствии с установлениями религиозного реформатора Текле-Хайманота, никогда не избирался из числа местных уроженцев, но всегда назначался патриархом Александрии, поэтому теперь господство турок могло создать помехи для посольств, которые периодически отправлялись в Египет с огромными дарами, чтобы привезти оттуда нового абуну. Во-вторых, победы турок-османов могли вдохновить мусульманское население побережья Красного моря на активизацию своей деятельности против Абиссинии.
Однако, хотя абиссинцы должны были учитывать эти обстоятельства, в первое время новая угроза их не слишком беспокоила; поэтому, с их точки зрения, было естественно создавать массу проволочек для миссии да Лимы и уклоняться от прямого ответа на настойчивые предложения португальцев о заключении союза, вместо того, чтобы придти к определенному соглашению; для них более удобным казалось заявить, как они и сделали, что Матфей был посланником одной только королевы Елены и действовал лишь по ее инициативе. Родриго да Лима, со своей стороны, тоже не подходил для роли посла, и входившие в его окружение португальцы сильно подмочили свою репутацию, ссорясь и бранясь между собой; поэтому не удивительно, что миссия закончилась безрезультатно. В то же самое время отец Алвариш оставил ценный отчет о миссии, в котором дал описание государства, управляемого Лебна Денгелем, накануне разорения страны и разграбления накопленных сокровищ в результате вторжений мусульманской армии имама Ахмада Граня.
После ряда досадных задержек посол и его спутники покинули страну, забрав с собой нового посланника в Португалию, некоего Цага Зааба. Он был урожденный абиссинец, и Алвариш утверждает, что он был священником. Благодаря превосходному знанию итальянского языка, которому он, вероятно, обучился у итальянского художника, Цага Зааб присоединился к миссии и сопровождал ее на обратном пути; его энергия значительно облегчила им путешествие, хотя португальцев немало потрясла его свирепость. Цага Зааб пробыл несколько лет в Португалии, как можно было ожидать, совершенно ничего не добившись, и умер в Кочине по пути домой в 1540 г.
Только два человека из состава первого португальского посольства снова появились в связи с Абиссинией, оба - люди достаточно скромного общественного положения; один - Айриш Диас, или Диз, мулат, слуга Жоана Эсколара, чьим наиболее примечательным подвигом была победа в рукопашной борьбе над обращенным мавром; о нем неоднократно упоминается в повествовании Бермудиша; он известен также под абиссинским именем Маркос. Другим был сам Бермудиш, которого Алвариш называет "местре Жоан".
По утверждению одних, местре Жоан был галисийцем, других - португальцем; последнее - более вероятно. По его собственным словам, он впервые прибыл в Индию с флотом Лопе Суариша, который отплыл из Лиссабона в апреле 1515 г., и в составе посольства исполнял обязанности цирюльника. Его имя не часто упоминается у Алвариша: он был ранен в голову во время нападения группы абиссинцев, и был одним из шести человек, выбранных для того, чтобы помочь Алваришу отслужить мессу в день Рождества перед Лебна Денгелем; этих шестерых человек выбрали потому, что они знали толк в церковной службе и умели хорошо петь.
Два более поздних притязания Бермудиша можно упомянуть здесь, т.к. они относились именно ко времени его пребывания в Абиссинии в составе португальского посольства, и никогда не были подтверждены свидетельством какого-либо постороннего лица. Он сообщает, что остался в Абиссинии в качестве заложника вместо Цага Зааба, и что он был крестным отцом старшего сына Лебна Денгеля, Гэлаудеоса, который родился в 1523 г., вскоре после прибытия в страну португальского посольства. Поскольку младенцев мужского пола было принято крестить на 40-й день после рождения, церемония действительно должна была состояться во время пребывания миссии в Абиссинии; но очень странно, если высокой чести стать восприемником принца удостоился слуга, такой как Бермудиш, и еще более удивительно, что, если упомянутое событие произошло на самом деле, Алвариш ни единым словом не упоминает о столь интересном эпизоде. Бермудиш сыграл значительную роль в истории событий последующих нескольких лет.
Португальская миссия оставила Абиссинию в 1526 г., и в 1527 г. имам Ахмад, прозванный "Грань", или "Левша", начал свои вторжения в страну. Заигрывания португальцев с абиссинцами не уклонились от бдительного взора мусульман, чье внимание раньше было приковано к первым попыткам европейцев утвердиться в Индии. После разгрома египетского флота в битве при Диу Алмейдой в 1509 г. уцелевшие корабли ушли в Джидду, чтобы сформировать ядро новой армады. Завоевание Египта турками-османами в 1516 г. привело к временному затишью в военных действиях мусульман против португальцев, но не к их прекращению. Своими вылазками в Красное море португальцы только вызвали сильное раздражение у своих врагов, но не смогли существенно ослабить их боевую мощь.
Как Албукерки в 1513 г., так и Лопе Суариш в 1517 г. не только не добились никакого успеха, но и потеряли большое количество солдат и моряков из-за жаркого климата и неподходящей пищи. Они ретировались из Красного моря полностью дезорганизованными, и обе эти кампании нанесли португальцам такой урон, что больше до времен Эстебана да Гама ни одно флотилия даже не пыталась пройти в летние месяцы через Баб-эль-Мандебский пролив.
Албукерки потерпел поражение в своей попытке захватить Аден; Лопе Суариша при помощи льстивых уговоров убедили отказаться от возможности завладеть этим городом, когда он был готов сдаться на его милость; другой возможности взять Аден португальцам уже не представилось. Таким образом, они были вынуждены ограничиться лишь серией полупиратских рейдов, сжигая прибрежные города и отмечая свой путь оставленными за собой руинами; действия, которые были не в состоянии серьезно подорвать могущество мусульман, но лишь "опаляли их бороду".
Матфей отправился в Европу по поручению королевы Елены (Ылени), вдовы, или, скорее, одной из вдов императора Байеда-Мариама (1468-1478). Эта женщина была дочерью Мухаммеда, мусульманского губернатора провинции Доваро (Доаро), и хотя ее брак остался бездетным, все же она, отчасти благодаря своему личному богатству, отчасти благодаря врожденным способностям, стала регентшей королевства, когда на трон в 1508 г. был возведен малолетний Лебна Денгель.
Практика, когда императоры брали в качестве одной из своих жен (т.к. они были многоженцами, несмотря на то, что исповедовали христианство) дочь одного из мусульманских вождей приграничных государств, была очень распространена в Абиссинии в то время; действительно, Алвариш утверждает, что войны с мусульманами в правление Лебна Денгеля начались из-за того, что он отказался вступить в брак с дочерью вождя Адеа (Хадья), поскольку у нее были слишком большие передние зубы.
Отвергнутая невеста уже не могла вернуться к родичам, т.к. она стала христианкой, и была выдана замуж за одного из представителей знати; ее семейство так и не простило этого оскорбления. Однако за то время, пока Матфей отсутствовал в Абиссинии, положение дел коренным образом изменилось. Лебна Денгель, достигнув совершеннолетия, взял управление делами в собственные руки, после чего имя Елены исчезает из местной политики; молодой император лично добился крупных успехов в своей кампании против мусульман на юге, опустошил их земли и разгромил Махфуза, могущественного правителя Харара, которого убил в единоборстве в 1517 г. абиссинский монах Гэбриел Андреас.
Однако изменение политической ситуации на севере вызвало беспокойство у эфиопов. Последний из сравнительно веротерпимых султанов Египта был свергнут в 1517 г. фанатичными турками-османами. Присоединение Египта к Османской империи оказало двойное воздействие на судьбы Абиссинии. Во-первых, глава абиссинской церкви, абуна, в соответствии с установлениями религиозного реформатора Текле-Хайманота, никогда не избирался из числа местных уроженцев, но всегда назначался патриархом Александрии, поэтому теперь господство турок могло создать помехи для посольств, которые периодически отправлялись в Египет с огромными дарами, чтобы привезти оттуда нового абуну. Во-вторых, победы турок-османов могли вдохновить мусульманское население побережья Красного моря на активизацию своей деятельности против Абиссинии.
Однако, хотя абиссинцы должны были учитывать эти обстоятельства, в первое время новая угроза их не слишком беспокоила; поэтому, с их точки зрения, было естественно создавать массу проволочек для миссии да Лимы и уклоняться от прямого ответа на настойчивые предложения португальцев о заключении союза, вместо того, чтобы придти к определенному соглашению; для них более удобным казалось заявить, как они и сделали, что Матфей был посланником одной только королевы Елены и действовал лишь по ее инициативе. Родриго да Лима, со своей стороны, тоже не подходил для роли посла, и входившие в его окружение португальцы сильно подмочили свою репутацию, ссорясь и бранясь между собой; поэтому не удивительно, что миссия закончилась безрезультатно. В то же самое время отец Алвариш оставил ценный отчет о миссии, в котором дал описание государства, управляемого Лебна Денгелем, накануне разорения страны и разграбления накопленных сокровищ в результате вторжений мусульманской армии имама Ахмада Граня.
После ряда досадных задержек посол и его спутники покинули страну, забрав с собой нового посланника в Португалию, некоего Цага Зааба. Он был урожденный абиссинец, и Алвариш утверждает, что он был священником. Благодаря превосходному знанию итальянского языка, которому он, вероятно, обучился у итальянского художника, Цага Зааб присоединился к миссии и сопровождал ее на обратном пути; его энергия значительно облегчила им путешествие, хотя португальцев немало потрясла его свирепость. Цага Зааб пробыл несколько лет в Португалии, как можно было ожидать, совершенно ничего не добившись, и умер в Кочине по пути домой в 1540 г.
Только два человека из состава первого португальского посольства снова появились в связи с Абиссинией, оба - люди достаточно скромного общественного положения; один - Айриш Диас, или Диз, мулат, слуга Жоана Эсколара, чьим наиболее примечательным подвигом была победа в рукопашной борьбе над обращенным мавром; о нем неоднократно упоминается в повествовании Бермудиша; он известен также под абиссинским именем Маркос. Другим был сам Бермудиш, которого Алвариш называет "местре Жоан".
По утверждению одних, местре Жоан был галисийцем, других - португальцем; последнее - более вероятно. По его собственным словам, он впервые прибыл в Индию с флотом Лопе Суариша, который отплыл из Лиссабона в апреле 1515 г., и в составе посольства исполнял обязанности цирюльника. Его имя не часто упоминается у Алвариша: он был ранен в голову во время нападения группы абиссинцев, и был одним из шести человек, выбранных для того, чтобы помочь Алваришу отслужить мессу в день Рождества перед Лебна Денгелем; этих шестерых человек выбрали потому, что они знали толк в церковной службе и умели хорошо петь.
Два более поздних притязания Бермудиша можно упомянуть здесь, т.к. они относились именно ко времени его пребывания в Абиссинии в составе португальского посольства, и никогда не были подтверждены свидетельством какого-либо постороннего лица. Он сообщает, что остался в Абиссинии в качестве заложника вместо Цага Зааба, и что он был крестным отцом старшего сына Лебна Денгеля, Гэлаудеоса, который родился в 1523 г., вскоре после прибытия в страну португальского посольства. Поскольку младенцев мужского пола было принято крестить на 40-й день после рождения, церемония действительно должна была состояться во время пребывания миссии в Абиссинии; но очень странно, если высокой чести стать восприемником принца удостоился слуга, такой как Бермудиш, и еще более удивительно, что, если упомянутое событие произошло на самом деле, Алвариш ни единым словом не упоминает о столь интересном эпизоде. Бермудиш сыграл значительную роль в истории событий последующих нескольких лет.
Португальская миссия оставила Абиссинию в 1526 г., и в 1527 г. имам Ахмад, прозванный "Грань", или "Левша", начал свои вторжения в страну. Заигрывания португальцев с абиссинцами не уклонились от бдительного взора мусульман, чье внимание раньше было приковано к первым попыткам европейцев утвердиться в Индии. После разгрома египетского флота в битве при Диу Алмейдой в 1509 г. уцелевшие корабли ушли в Джидду, чтобы сформировать ядро новой армады. Завоевание Египта турками-османами в 1516 г. привело к временному затишью в военных действиях мусульман против португальцев, но не к их прекращению. Своими вылазками в Красное море португальцы только вызвали сильное раздражение у своих врагов, но не смогли существенно ослабить их боевую мощь.
Как Албукерки в 1513 г., так и Лопе Суариш в 1517 г. не только не добились никакого успеха, но и потеряли большое количество солдат и моряков из-за жаркого климата и неподходящей пищи. Они ретировались из Красного моря полностью дезорганизованными, и обе эти кампании нанесли португальцам такой урон, что больше до времен Эстебана да Гама ни одно флотилия даже не пыталась пройти в летние месяцы через Баб-эль-Мандебский пролив.
Албукерки потерпел поражение в своей попытке захватить Аден; Лопе Суариша при помощи льстивых уговоров убедили отказаться от возможности завладеть этим городом, когда он был готов сдаться на его милость; другой возможности взять Аден португальцам уже не представилось. Таким образом, они были вынуждены ограничиться лишь серией полупиратских рейдов, сжигая прибрежные города и отмечая свой путь оставленными за собой руинами; действия, которые были не в состоянии серьезно подорвать могущество мусульман, но лишь "опаляли их бороду".