Туттэй прово - 7. От 1786/1787 до начала 1791. Война.
Оригинал взят у wyradhe в Туттэй прово - 7. От 1786/1787 до начала 1791. Война.
Туттэй прово - 7. От 1786/1787 до начала 1791. Война.
Весной 1787 Екатерина совершила знаменитую поездку на юг, в Крым, в которой к ней присоединился Йозеф II (пребывание свое в Бахчисарае она отметила, сочинив известное стихотворение Потемкину [французское стихосложение ей совершенно не давалось, а вот по-русски так ли этак, а выходило]: Лежала я вечор в беседке ханской / В средине басурман и веры мусульманской. / Против беседки той построена мечеть, / Куда всяк день иман народ влечет. / Я думала заснуть, и лишь закрылись очи, / Как, уши он заткнув, взревел изо всей мочи. / В тот миг мой сон исчез! Иман иль бык мычит? / Спросила я вскоча. Нет, с башни там мулла кричит, / Татарин отвечал, изо рта вынув трубку; / Дым лезет с низу вверх, как будто грецку губку / Наполнила вода, равно табашна вонь; / И из беседки той поспешно гонит вон, / Вельми досадно мне, что дым был чрезвычайный. / Ищу причины я, случай необычайный! / Татарин не один, лежит их много тут, / Они вокруг меня как пчелы к меду льнут. / Вокруг беседки той орда их кочевала / И из любви ко мне тут близко ночевала. / О Божьи чудеса! из предков кто моих / Спокойно почивал от орд и ханов их? / А мне мешает спать среди Бахчисарая / Табашный дым и крик; но, впрочем, место рая; / Иль не помнит кто нашествий их на Русь, / Как разоряли все, как наводили трус? / Хвалю тебя, мой друг; занявши здешний край, / Ты бдением своим все вяще укрепляй. - Собственно говоря, из предков Екатерины в точном смысле слова никто никаких татар вообще не видел: ее пращур XIII века, Генрих, граф Ангальтский, - вот, кстати, его изображение: https://en.wikipedia.org/wiki/Henry_I,_Count_of_Anhalt#/media/File:Codex_Manesse_(Herzog)_von_Anhalt.jpg ,- славившийся своими любовными песнями и их исполнением, с татарами не воевал в 1241, да и стар уже очень был. Но европейские монархи пользовались правом называть своими предками всех своих предшественников на престоле).
Во время поездки Екатерина устроила смотр войск в Кременчуге (30 апреля); в смотре участвовал и Кутузов со своим Бугским корпусом, и недавно им сданный Мариупольский конный полк, - все показали себя отлично. Екатерина демонстративно выказала Кутузову, что он оправдал ее надежды
и теперь она (читай: она и Потемкин) считают его среди лучших русских генералов - и разом среди самых лучших (честных, достойных и внушающих доверие) людей: "Благодарю вас [за то, как вы подготовили свои войска], господин генерал. Отселе вы у меня считаетесь между лучшими людьми и в числе отличнейших генералов". Это было венцом успехов Кутузова с 1782 г., и венцом заслуженным, проверенным за 10 лет и под рукой у Суворова и под началом де Бальмена в Крыму в делах бурных, и под началом Потемкина в Новороссии в мирной обстановке. Между тем в 1787 родилась у него дочь Екатерина, а в 1788 - Дарья. К рождению последней он уже был на Буге, на войне.
Екатерина стремилась своей южной поездкой навести страх на Турцию и отбить у нее охоту начинать превентивную войну. Вышло, однако, иное.
Две страны с 1783 не ждали ничего хорошего от вдруг возникшего австро-русского блока: Турция и Пруссия. Екатерина и Йозеф, конечно, не делились с Европой своим замыслом вместе разгромить обе державы, но сами державы и так все отлично понимали. Фридрих II в 1778-1779 уже вел против Йозефа войну из-за желания того захватить Баварию, вел один на один - и война кончилась ничьей, Фридрих так и не решился атаковать Йозефа в генеральном сражении, и даже пришлось ради заключения мира отдать Йозефу небольшой клочок Баварии. И то Йозеф пошел на мир не без давления Франции и Екатерины (тогда она еще была связана союзом с Фридрихом), ибо те могли вступить в войну на стороне Пруссии при дальнейшем затягивании ее. Если за 15 лет, прошедших с окончания Семилетней войны Йозеф даже как младший соправитель Марии-Терезии довел вкупе с лучшими австрийскими начальниками войска Австрии до уровня, при котором война один на один имела такой исход, - то чего оставалось ждать Пруссии, когда против нее воевал бы Йозеф как единоличный правитель и в союзе с Россией?
О Турции и говорить не приходится. Война 1768-1774 показала, что главное препятствие для России в войне с Турцией один на один теперь логистическое - у турок сплошь базы по северному берегу Черного моря, русские силы базируются фактически на линии Днепр - Донец... Но с 1783 большая часть северного берега Черного моря - русская, базы там теперь русские, стремительно строится Черноморский флот. А воевать теперь против Турции станут Россия и Австрия вместе, а старый союзник Турции - Франция - мало чем ей мог помочь и в войну 1768-1774, а сейчас вообще полубанкрот. И соотношение сил будет меняться только против турок - так не есть ли единственный шанс на спасение самим объявить войну России, пока та еще не завершила военное строительство на юге?
Ко всему этому добавилась смена короля в Пруссии. Фридрих умер в 1786, успев привести свое государство к фактической изоляции перед лицом австро-русского блока; правда, из страха перед этим блоком и перед делами Йозефа в 1784-1785 с Баварией и Голлаедией много германских князей прибилось в 1785 к Фридриху в Фюрстенбунд ("Союз князей") против Австрии, да только много ли все они вместе взятые весили в военном отношении?
Фридриха сменил Фридрих-Вильгельм II (1786-1797). В России он побывал с визитом еще кронпринцем, и Екатерина уверилась, что он унылый и неуклюжий дурак. Ей суждено было постепенно прозревать на этот счет - оказалось, что Фридрих-Вильгельм II, может, и уныл и косноязычен, но нимало не дурак - его политические комбинации оказались такими, что ни его великому предшественнику с ним было не сравниться, ни тем более преемникам. С 1786/1787 по 1792 основным конфликтом европейской политики была борьба между ним и Екатериной - и фактически победителем вышел он. Он принял Пруссию в состоянии, повторю, фактической изоляции, почти приговоренной к смерти перед лицом австро-русского блока, и приговор этот был лишь отсрочен на время после неминуемой победы союзников над Турцией через несколько лет. А оставил он Пруссию в момент своей смерти в 1797 в прочном мире с Австрией и Россией, в мире с Францией, на сторону которой всегда мог встать и которую всегда мог привлечь на свою сторону в случае войны, с огромными территориальными приращениями за счет Польши, с гарантиями того, что Австрия не будет больше пытаться расшириться в Германии (в частности и потому, что он - впрочем, вместе с Екатериной - искусно втянул ее в войны с Францией, сам же очень быстро из войны с Францией вышел, для виду направив поход на Париж в 1792 и лично отправившись вместе с армией, но дав тайные указания командующему под первым попавшимся предлогом завершить кампанию полной неудачей. Так оно и вышло: после потешного "сражения при Вальми", - реально слабой артиллерийской перестрелки, в которой пруссаки потеряли человек 200, а французы человек 300, - прусская армия без боя отступила за границы Франции, к полному изумлению французской стороны, которая, впрочем, быстро нашлась и с тех числит эту битву великой победой новой революционной армии из революционного народа над супостатами), в полной неуязвимости и с перспективой в любой подходящий момент принять сторону Франции и получить Ганновер.
В 1786 г. план его был таков: воспользоваться Турцией как брандером, убеждая ее как можно скорее объявить войну России - все равно терять нечего, - и суля ей, что ежели она такую войну начнет, то он, Фридрих-Вильгельм, в нужный момент, когда Австрия и Россия истощат свои силы, вступит в войну на стороне Турции и увенчает ее полной победой, так что Турция получит и Крым, и много еще чего; а пока поможет ей деньгами (в основном английскими, ибо одновременно он уговорил англичан вступить в его комбинацию, ставя им на вид, что иначе австрийцы и русские выгонят турок с Балкан и станут главной силой во всей восточной части Средиземного моря). Фридрих-Вильгельм прекрасно понимал, что война затянется надолго, скует огромную часть австро-русских сил, и что уж по крайней мере земли севернее Дуная австрийцы и русские займут на первом ее этапе, тоже достаточно долгом. На этом будущем этапе он собирался вдобавок перетянуть на свою сторону и Польшу, суля ей приращения за счет Австрии или тех земель, которые Россия и Австрия все равно оккупируют к тому времени у Турции. А уж тогда, заручившись денежной помощью Англии и созданием пропрусской партии в Польше (если не поставив под свой "союзный" контроль всю Польшу) - пугать Австрию и Россию тем, что он вступит в войну на стороне Турции. Тогда Австрия и Россия испугаются и оставят Турцию в покое, удовлетворившись лишь ничтожными приращениями; прочие занятые ими турецкие земли частью вернутся к Турции, частью отойдут к Польше (или к Австрии, которая взамен вернет Галицию Польше), а взамен Польша отдаст ему, Фридриху-Вильгельму, свои куски, его особо интересующие. Пруссия гарантирует турецкие границы. А можно и не так сложно: пусть Польша ничего не получит, а Австрия и Россия откупятся от него, Фридриха-Вильгельма, за то, что он не вступит в войну, кусками все той же Польши; если хотят, и сами могут от Польши взять, чтоб не так обидно было почти ничего не получить от турок. Воевать Пруссии так и не придется; Австрия и Россия после всего этого не осмелятся на нее нападать, ибо в этом случае Турция со всей своей несломленной силой нападет на них с тыла, чтобы одержать реванш и за неуспехи в только что окончившейся войне, и за поражения в войне 1768-1774 и потерю Крыма. Конечно, Турция, а тем более Польша, осознАют в итоге, что Пруссия попросту их использовала как расходный материал; но кого может волновать мнение Польши? А Турции все равно будет некуда деваться от союза с Пруссией, ибо кто, кроме Пруссии, вообще сможет ей помогать против Австрии и России?
Примерно в духе этой комбинации все в итоге и вышло. Турция по наущению пруссаков и англичан в августе 1787 объявила России войну. Прусский король первое время сидел тихо, делая вид, что хочет только скорейшего мира, а потом перетянул на свою сторону (в 1789 - 1790) Польшу и далее уже прозрачно грозил России войной и на 1790, и на 1791 год (в том числе в союзе с Англией) - но до войны так и не дошло, ибо Леопольд Австрийский (Йозеф умер в начале 1790), только сев на престол, испугался и уступил (заключил с Пруссией летом 1791 Рейхенбахскую конвенцию, отказавшись от всяких претензий в Германии и фактически обязавшись не брать ничего у Турции и вернуть ей все или почти все занятое. В сент. 1790 Австрия фактически вышла из войны с турками, заключив перемирие, - для приличия все-таки не мир, ведь союзный договор с Россией формально не расторгался); позднее поневоле должна была уступить и Россия. Результат: по итогам тяжелейшей победоносной войны Австрия (по Систовскому, все же сепаратному миру лета 1791 г.) получила от Турции приращения, вообще практически незаметные на карте, Россия (по Ясскому миру (исход дек. 1791) - несколько клочков земли, зато в итоге Пруссия и Россия взяли пребольшие куски Польши (1793), а Австрию из этого раздела исключили, благо она активно воевала с Францией (*), а пруссаки от этой войны отдалились (пока в 1795 и вовсе не заключили с Францией формальный мир).
(* - http://wyradhe.livejournal.com/478435.html?thread=16831459#t16831459 ).
У комбинации Фридриха-Вильгельма II был, правда, риск. А что если Йозеф и Екатерина не испугаются и не уступят, а будут готовы воевать на два фронта (кстати, к концу 1789 они оба и вправду на это решились, но тут Йозеф умер)? Ведь тогда придется либо поджать хвост и отступиться (после чего союзники дожмут Турцию на юге, а потом бодро примутся за Пруссию, вдобавок вымещая на ней еще и все напряжение, испытанное ими, когда им Пруссия грозила войной), либо действительно поднять оружие против австро-русского блока. Но такая война, если будет проиграна (а шансы ее проиграть и выиграть были сопоставимы, даже несмотря на то, что большие австро-русские силы будут скованы турками), покончит с Пруссией вообще. От нее либо оставят огрызок в виде Бранденбурга, либо вовсе разделят ее между собой и другими династами Германии.
Но, здраво рассудил Фридрих-Вильгельм, ежели не идти на такие комбинации, а просто сидеть тихо, то вот на это самое - австро-русские клещи лет через 10 - и нарвешься, только тут уже с гарантированным исходом. К 1790, самое позднее в начале 1790-х Россия завершит военное строительство на юге, после чего начнет в союзе с Австрией войну с Турцией, самое большее года за четыре союзники, если им не мешать, прогонят турок из Европы, тогда обратятся против Пруссии - и тут уже не на кого будет надеяться. Франция если и придет на помощь, как в ранних войнах Фридриха было, то спасти Пруссию уже не успеет и не сможет. Так что надо рискнуть.
И вот в августе 1787 Турция, как сказано, по прусским и английским обещаниям дипломатической и денежной, а в будущем, возможно, и военной поддержки объявила России войну.
Кутузов с самого начала этой войны получал задачи крупного и особо доверенного командующего. Ему то и дело подчиняли, помимо его Бугского корпуса, целый ряд других формирований, и поручали с такими соединениями держать непосредственно один из важнейших участков рубежа с турками, иногда - важнейший такой участок (с лета 1787 по лето 1788 он закрывал границу на Буге, в 1790 - рубеж в районе Килии, зимой 1790/1791 и в начале 1791 - участок Нижнего Дуная с Измаилом), а также привлекали к самым ответственным штурмам войны (Очакова в конце 1788, Измаила в конце 1790). 18 августа 1788 он опять был ранен навылет пулей в голову - по невероятной удаче пуля попала в то же место и прошла так же, как в 1774. Забегая вперед, скажем, что пол Аустерлицем ему попали в голову в третий раз - на этот раз он возглавил контратаку, пуля рассекла ему правую щеку (после чего изображали его только в профиль или в три четверти левой стороной лица к зрителю, - на щеке остался заметный и безобразящий лицо след. Ланжерон о нем пишет применительно к 1811-1812 г.: "Когда 64-летний старик, одноглазый, толстый, уродливый, как Кутузов, не может существовать без того, чтобы иметь около себя трех, четырех женщин, хвастаясь этим богатством - это достойно или отвращения или сожаления..." - под уродливостью он мог иметь в виду только изуродованную щеку, ни один автор, сколь угодно враждебный к Кутузову, не приписывал ему уродливые черты лица, несмотря даже на несколько искошенный после ранения 1788 г. глаз. Но когда к глазу добавилась еще и щека...).
К исходу 1790 он был всячески отличаем и Потемкиным, и Суворовым. Суворов сделал его своей "правой рукой", по собственному выражению, при штурме Измаила. 12 янв. Потемкин отослан представления о производствах, Кутузова он представлял в следующий чин, в генерал-поручики, и просил также наградить его Георгием III степени. 25 марта 1791 императрица и издала акты, в которых награждала Кутузова (прежде всего за роль, сыгранную им во взятии Измаила), орденом Георгия III степени (именным рескриптом!), и немедленно же чином генерал-поручика. В 1790 родился у него между тем шестой ребенок, сын Николай - не то жена к нему наезжала в войну, не то во время зимних передышек он к жене, - но умер от оспы в том же году. В начале 1791 г. жена, сидевшая с семьей в близком тылу, в Елисаветграде, досадовала (в письме от 6.01.1791 к своему конфиденту А.М. Кутузову в Берлин), что вот уже несколько недель прошло после взятия Измаила, а Кутузов, "по обыкновению своему, еще не едет": "..."Награждена за все Божию милостию, что спас Михайла Ил. После такого жестокого огня, каков сей штурм был, не только оставил его живого, но и здорового. Услыша сие, была порадована несказанно; думала, что за сим последует и свидание с ним скорое; но он, по обыкновению своему, еще не едет, хотя все проезжавшие генералы мне сказывали, что он уже отпущен, а на его месте командует в Измаиле Ласси, а сначала командовал он, ибо вошел в город первый. Три недели скоро, как и известия от него не имею; можете судить о моем положении". На деле Кутузов так и остался начальником Измаила и всей линии нижнего Дуная; если правду говорили генералы, что он получил отпуск, - то он его в итоге так и не взял.
На начале 1791 следует остановиться, ибо тут посреди войны завязывается новый этап внутриполитических перетягиваний каната, в том числе между высшими военными и сановниками России. Детонатором послужила сильная ссора Суворова и Потемкина зимой 1790/91, после Измаила. О самой ссоре дошли лишь устные и очень фольклоризованные рассказы, но в ней самой, вопреки В.С. Лопатину, сомневаться не приходится. Последствия же ее были велики и грозили также и Кутузову, ибо два отличавших его военных руководителя оказались в конфликте, да еще в связи с куда более широкими трениями вокруг престола, и круги от этого конфликта могли бы задеть и его, Кутузова.
Прод. след.
Туттэй прово - 7. От 1786/1787 до начала 1791. Война.
Весной 1787 Екатерина совершила знаменитую поездку на юг, в Крым, в которой к ней присоединился Йозеф II (пребывание свое в Бахчисарае она отметила, сочинив известное стихотворение Потемкину [французское стихосложение ей совершенно не давалось, а вот по-русски так ли этак, а выходило]: Лежала я вечор в беседке ханской / В средине басурман и веры мусульманской. / Против беседки той построена мечеть, / Куда всяк день иман народ влечет. / Я думала заснуть, и лишь закрылись очи, / Как, уши он заткнув, взревел изо всей мочи. / В тот миг мой сон исчез! Иман иль бык мычит? / Спросила я вскоча. Нет, с башни там мулла кричит, / Татарин отвечал, изо рта вынув трубку; / Дым лезет с низу вверх, как будто грецку губку / Наполнила вода, равно табашна вонь; / И из беседки той поспешно гонит вон, / Вельми досадно мне, что дым был чрезвычайный. / Ищу причины я, случай необычайный! / Татарин не один, лежит их много тут, / Они вокруг меня как пчелы к меду льнут. / Вокруг беседки той орда их кочевала / И из любви ко мне тут близко ночевала. / О Божьи чудеса! из предков кто моих / Спокойно почивал от орд и ханов их? / А мне мешает спать среди Бахчисарая / Табашный дым и крик; но, впрочем, место рая; / Иль не помнит кто нашествий их на Русь, / Как разоряли все, как наводили трус? / Хвалю тебя, мой друг; занявши здешний край, / Ты бдением своим все вяще укрепляй. - Собственно говоря, из предков Екатерины в точном смысле слова никто никаких татар вообще не видел: ее пращур XIII века, Генрих, граф Ангальтский, - вот, кстати, его изображение: https://en.wikipedia.org/wiki/Henry_I,_Count_of_Anhalt#/media/File:Codex_Manesse_(Herzog)_von_Anhalt.jpg ,- славившийся своими любовными песнями и их исполнением, с татарами не воевал в 1241, да и стар уже очень был. Но европейские монархи пользовались правом называть своими предками всех своих предшественников на престоле).
_von_Anhalt.jpg){kind=link}
Во время поездки Екатерина устроила смотр войск в Кременчуге (30 апреля); в смотре участвовал и Кутузов со своим Бугским корпусом, и недавно им сданный Мариупольский конный полк, - все показали себя отлично. Екатерина демонстративно выказала Кутузову, что он оправдал ее надежды
и теперь она (читай: она и Потемкин) считают его среди лучших русских генералов - и разом среди самых лучших (честных, достойных и внушающих доверие) людей: "Благодарю вас [за то, как вы подготовили свои войска], господин генерал. Отселе вы у меня считаетесь между лучшими людьми и в числе отличнейших генералов". Это было венцом успехов Кутузова с 1782 г., и венцом заслуженным, проверенным за 10 лет и под рукой у Суворова и под началом де Бальмена в Крыму в делах бурных, и под началом Потемкина в Новороссии в мирной обстановке. Между тем в 1787 родилась у него дочь Екатерина, а в 1788 - Дарья. К рождению последней он уже был на Буге, на войне.
Екатерина стремилась своей южной поездкой навести страх на Турцию и отбить у нее охоту начинать превентивную войну. Вышло, однако, иное.
Две страны с 1783 не ждали ничего хорошего от вдруг возникшего австро-русского блока: Турция и Пруссия. Екатерина и Йозеф, конечно, не делились с Европой своим замыслом вместе разгромить обе державы, но сами державы и так все отлично понимали. Фридрих II в 1778-1779 уже вел против Йозефа войну из-за желания того захватить Баварию, вел один на один - и война кончилась ничьей, Фридрих так и не решился атаковать Йозефа в генеральном сражении, и даже пришлось ради заключения мира отдать Йозефу небольшой клочок Баварии. И то Йозеф пошел на мир не без давления Франции и Екатерины (тогда она еще была связана союзом с Фридрихом), ибо те могли вступить в войну на стороне Пруссии при дальнейшем затягивании ее. Если за 15 лет, прошедших с окончания Семилетней войны Йозеф даже как младший соправитель Марии-Терезии довел вкупе с лучшими австрийскими начальниками войска Австрии до уровня, при котором война один на один имела такой исход, - то чего оставалось ждать Пруссии, когда против нее воевал бы Йозеф как единоличный правитель и в союзе с Россией?
О Турции и говорить не приходится. Война 1768-1774 показала, что главное препятствие для России в войне с Турцией один на один теперь логистическое - у турок сплошь базы по северному берегу Черного моря, русские силы базируются фактически на линии Днепр - Донец... Но с 1783 большая часть северного берега Черного моря - русская, базы там теперь русские, стремительно строится Черноморский флот. А воевать теперь против Турции станут Россия и Австрия вместе, а старый союзник Турции - Франция - мало чем ей мог помочь и в войну 1768-1774, а сейчас вообще полубанкрот. И соотношение сил будет меняться только против турок - так не есть ли единственный шанс на спасение самим объявить войну России, пока та еще не завершила военное строительство на юге?
Ко всему этому добавилась смена короля в Пруссии. Фридрих умер в 1786, успев привести свое государство к фактической изоляции перед лицом австро-русского блока; правда, из страха перед этим блоком и перед делами Йозефа в 1784-1785 с Баварией и Голлаедией много германских князей прибилось в 1785 к Фридриху в Фюрстенбунд ("Союз князей") против Австрии, да только много ли все они вместе взятые весили в военном отношении?
Фридриха сменил Фридрих-Вильгельм II (1786-1797). В России он побывал с визитом еще кронпринцем, и Екатерина уверилась, что он унылый и неуклюжий дурак. Ей суждено было постепенно прозревать на этот счет - оказалось, что Фридрих-Вильгельм II, может, и уныл и косноязычен, но нимало не дурак - его политические комбинации оказались такими, что ни его великому предшественнику с ним было не сравниться, ни тем более преемникам. С 1786/1787 по 1792 основным конфликтом европейской политики была борьба между ним и Екатериной - и фактически победителем вышел он. Он принял Пруссию в состоянии, повторю, фактической изоляции, почти приговоренной к смерти перед лицом австро-русского блока, и приговор этот был лишь отсрочен на время после неминуемой победы союзников над Турцией через несколько лет. А оставил он Пруссию в момент своей смерти в 1797 в прочном мире с Австрией и Россией, в мире с Францией, на сторону которой всегда мог встать и которую всегда мог привлечь на свою сторону в случае войны, с огромными территориальными приращениями за счет Польши, с гарантиями того, что Австрия не будет больше пытаться расшириться в Германии (в частности и потому, что он - впрочем, вместе с Екатериной - искусно втянул ее в войны с Францией, сам же очень быстро из войны с Францией вышел, для виду направив поход на Париж в 1792 и лично отправившись вместе с армией, но дав тайные указания командующему под первым попавшимся предлогом завершить кампанию полной неудачей. Так оно и вышло: после потешного "сражения при Вальми", - реально слабой артиллерийской перестрелки, в которой пруссаки потеряли человек 200, а французы человек 300, - прусская армия без боя отступила за границы Франции, к полному изумлению французской стороны, которая, впрочем, быстро нашлась и с тех числит эту битву великой победой новой революционной армии из революционного народа над супостатами), в полной неуязвимости и с перспективой в любой подходящий момент принять сторону Франции и получить Ганновер.
В 1786 г. план его был таков: воспользоваться Турцией как брандером, убеждая ее как можно скорее объявить войну России - все равно терять нечего, - и суля ей, что ежели она такую войну начнет, то он, Фридрих-Вильгельм, в нужный момент, когда Австрия и Россия истощат свои силы, вступит в войну на стороне Турции и увенчает ее полной победой, так что Турция получит и Крым, и много еще чего; а пока поможет ей деньгами (в основном английскими, ибо одновременно он уговорил англичан вступить в его комбинацию, ставя им на вид, что иначе австрийцы и русские выгонят турок с Балкан и станут главной силой во всей восточной части Средиземного моря). Фридрих-Вильгельм прекрасно понимал, что война затянется надолго, скует огромную часть австро-русских сил, и что уж по крайней мере земли севернее Дуная австрийцы и русские займут на первом ее этапе, тоже достаточно долгом. На этом будущем этапе он собирался вдобавок перетянуть на свою сторону и Польшу, суля ей приращения за счет Австрии или тех земель, которые Россия и Австрия все равно оккупируют к тому времени у Турции. А уж тогда, заручившись денежной помощью Англии и созданием пропрусской партии в Польше (если не поставив под свой "союзный" контроль всю Польшу) - пугать Австрию и Россию тем, что он вступит в войну на стороне Турции. Тогда Австрия и Россия испугаются и оставят Турцию в покое, удовлетворившись лишь ничтожными приращениями; прочие занятые ими турецкие земли частью вернутся к Турции, частью отойдут к Польше (или к Австрии, которая взамен вернет Галицию Польше), а взамен Польша отдаст ему, Фридриху-Вильгельму, свои куски, его особо интересующие. Пруссия гарантирует турецкие границы. А можно и не так сложно: пусть Польша ничего не получит, а Австрия и Россия откупятся от него, Фридриха-Вильгельма, за то, что он не вступит в войну, кусками все той же Польши; если хотят, и сами могут от Польши взять, чтоб не так обидно было почти ничего не получить от турок. Воевать Пруссии так и не придется; Австрия и Россия после всего этого не осмелятся на нее нападать, ибо в этом случае Турция со всей своей несломленной силой нападет на них с тыла, чтобы одержать реванш и за неуспехи в только что окончившейся войне, и за поражения в войне 1768-1774 и потерю Крыма. Конечно, Турция, а тем более Польша, осознАют в итоге, что Пруссия попросту их использовала как расходный материал; но кого может волновать мнение Польши? А Турции все равно будет некуда деваться от союза с Пруссией, ибо кто, кроме Пруссии, вообще сможет ей помогать против Австрии и России?
Примерно в духе этой комбинации все в итоге и вышло. Турция по наущению пруссаков и англичан в августе 1787 объявила России войну. Прусский король первое время сидел тихо, делая вид, что хочет только скорейшего мира, а потом перетянул на свою сторону (в 1789 - 1790) Польшу и далее уже прозрачно грозил России войной и на 1790, и на 1791 год (в том числе в союзе с Англией) - но до войны так и не дошло, ибо Леопольд Австрийский (Йозеф умер в начале 1790), только сев на престол, испугался и уступил (заключил с Пруссией летом 1791 Рейхенбахскую конвенцию, отказавшись от всяких претензий в Германии и фактически обязавшись не брать ничего у Турции и вернуть ей все или почти все занятое. В сент. 1790 Австрия фактически вышла из войны с турками, заключив перемирие, - для приличия все-таки не мир, ведь союзный договор с Россией формально не расторгался); позднее поневоле должна была уступить и Россия. Результат: по итогам тяжелейшей победоносной войны Австрия (по Систовскому, все же сепаратному миру лета 1791 г.) получила от Турции приращения, вообще практически незаметные на карте, Россия (по Ясскому миру (исход дек. 1791) - несколько клочков земли, зато в итоге Пруссия и Россия взяли пребольшие куски Польши (1793), а Австрию из этого раздела исключили, благо она активно воевала с Францией (*), а пруссаки от этой войны отдалились (пока в 1795 и вовсе не заключили с Францией формальный мир).
(* - http://wyradhe.livejournal.com/478435.html?thread=16831459#t16831459 ).
У комбинации Фридриха-Вильгельма II был, правда, риск. А что если Йозеф и Екатерина не испугаются и не уступят, а будут готовы воевать на два фронта (кстати, к концу 1789 они оба и вправду на это решились, но тут Йозеф умер)? Ведь тогда придется либо поджать хвост и отступиться (после чего союзники дожмут Турцию на юге, а потом бодро примутся за Пруссию, вдобавок вымещая на ней еще и все напряжение, испытанное ими, когда им Пруссия грозила войной), либо действительно поднять оружие против австро-русского блока. Но такая война, если будет проиграна (а шансы ее проиграть и выиграть были сопоставимы, даже несмотря на то, что большие австро-русские силы будут скованы турками), покончит с Пруссией вообще. От нее либо оставят огрызок в виде Бранденбурга, либо вовсе разделят ее между собой и другими династами Германии.
Но, здраво рассудил Фридрих-Вильгельм, ежели не идти на такие комбинации, а просто сидеть тихо, то вот на это самое - австро-русские клещи лет через 10 - и нарвешься, только тут уже с гарантированным исходом. К 1790, самое позднее в начале 1790-х Россия завершит военное строительство на юге, после чего начнет в союзе с Австрией войну с Турцией, самое большее года за четыре союзники, если им не мешать, прогонят турок из Европы, тогда обратятся против Пруссии - и тут уже не на кого будет надеяться. Франция если и придет на помощь, как в ранних войнах Фридриха было, то спасти Пруссию уже не успеет и не сможет. Так что надо рискнуть.
И вот в августе 1787 Турция, как сказано, по прусским и английским обещаниям дипломатической и денежной, а в будущем, возможно, и военной поддержки объявила России войну.
Кутузов с самого начала этой войны получал задачи крупного и особо доверенного командующего. Ему то и дело подчиняли, помимо его Бугского корпуса, целый ряд других формирований, и поручали с такими соединениями держать непосредственно один из важнейших участков рубежа с турками, иногда - важнейший такой участок (с лета 1787 по лето 1788 он закрывал границу на Буге, в 1790 - рубеж в районе Килии, зимой 1790/1791 и в начале 1791 - участок Нижнего Дуная с Измаилом), а также привлекали к самым ответственным штурмам войны (Очакова в конце 1788, Измаила в конце 1790). 18 августа 1788 он опять был ранен навылет пулей в голову - по невероятной удаче пуля попала в то же место и прошла так же, как в 1774. Забегая вперед, скажем, что пол Аустерлицем ему попали в голову в третий раз - на этот раз он возглавил контратаку, пуля рассекла ему правую щеку (после чего изображали его только в профиль или в три четверти левой стороной лица к зрителю, - на щеке остался заметный и безобразящий лицо след. Ланжерон о нем пишет применительно к 1811-1812 г.: "Когда 64-летний старик, одноглазый, толстый, уродливый, как Кутузов, не может существовать без того, чтобы иметь около себя трех, четырех женщин, хвастаясь этим богатством - это достойно или отвращения или сожаления..." - под уродливостью он мог иметь в виду только изуродованную щеку, ни один автор, сколь угодно враждебный к Кутузову, не приписывал ему уродливые черты лица, несмотря даже на несколько искошенный после ранения 1788 г. глаз. Но когда к глазу добавилась еще и щека...).
К исходу 1790 он был всячески отличаем и Потемкиным, и Суворовым. Суворов сделал его своей "правой рукой", по собственному выражению, при штурме Измаила. 12 янв. Потемкин отослан представления о производствах, Кутузова он представлял в следующий чин, в генерал-поручики, и просил также наградить его Георгием III степени. 25 марта 1791 императрица и издала акты, в которых награждала Кутузова (прежде всего за роль, сыгранную им во взятии Измаила), орденом Георгия III степени (именным рескриптом!), и немедленно же чином генерал-поручика. В 1790 родился у него между тем шестой ребенок, сын Николай - не то жена к нему наезжала в войну, не то во время зимних передышек он к жене, - но умер от оспы в том же году. В начале 1791 г. жена, сидевшая с семьей в близком тылу, в Елисаветграде, досадовала (в письме от 6.01.1791 к своему конфиденту А.М. Кутузову в Берлин), что вот уже несколько недель прошло после взятия Измаила, а Кутузов, "по обыкновению своему, еще не едет": "..."Награждена за все Божию милостию, что спас Михайла Ил. После такого жестокого огня, каков сей штурм был, не только оставил его живого, но и здорового. Услыша сие, была порадована несказанно; думала, что за сим последует и свидание с ним скорое; но он, по обыкновению своему, еще не едет, хотя все проезжавшие генералы мне сказывали, что он уже отпущен, а на его месте командует в Измаиле Ласси, а сначала командовал он, ибо вошел в город первый. Три недели скоро, как и известия от него не имею; можете судить о моем положении". На деле Кутузов так и остался начальником Измаила и всей линии нижнего Дуная; если правду говорили генералы, что он получил отпуск, - то он его в итоге так и не взял.
На начале 1791 следует остановиться, ибо тут посреди войны завязывается новый этап внутриполитических перетягиваний каната, в том числе между высшими военными и сановниками России. Детонатором послужила сильная ссора Суворова и Потемкина зимой 1790/91, после Измаила. О самой ссоре дошли лишь устные и очень фольклоризованные рассказы, но в ней самой, вопреки В.С. Лопатину, сомневаться не приходится. Последствия же ее были велики и грозили также и Кутузову, ибо два отличавших его военных руководителя оказались в конфликте, да еще в связи с куда более широкими трениями вокруг престола, и круги от этого конфликта могли бы задеть и его, Кутузова.
Прод. след.