ТАРКОВСКИЕ: ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ (часть 79)
Оригинал взят у sergey_v_fomin в ТАРКОВСКИЕ: ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ (часть 79)
«Угодника святые мощи» (продолжение)
Вскоре, однако, дом в Звенигороде на Таракановской улице отобрали под общежитие. (Хозяйкой его была мать Софьи Дмитриевны Успенской - Мария Федоровна Лепахина - дочь звенигородского купца Федора Сказочкина, построившего дом, в котором они жили.)
Однако в 1924 г. М.М. Успенскому удалось получить земельный участок на Городке под застройку.
Построившись, Михаил Михайлович со своей семьей жил на даче с апреля до глубокой осени.
Место это было особое.
Дорога на Городок. Дореволюционная открытка.
Городок - так издревле называют его звенигородцы - расположен справа по дороге из самого города в монастырь.
Само это место теснейшим образом связано с князем Юрием Звенигородским (1374†1434), скончавшим свои дни Великим Князем Московским.
Юрий Дмитриевич был сыном Великого Князя Димитрия Донского, крестника Преподобного Сергия, духовно окормляясь у его ученика - Преподобного Саввы.
Вид на Городок со стороны Верхнего Посада. Фото 1899 г. и середины 1950-х гг.
По просьбе Юрия Дмитриевича, в 1398 г. игумен Савва переехал в основанный этим князем Сторожевский монастырь.
В 1395-1396 гг., по приглашению Преподобного и его духовного сына, в Звенигород прибыл со своей иконописной дружиной Андрей Рублев. Мастера расписали построенный усердием князя монастырский собор Рождества Пресвятой Богородицы и другой храм: Ея же честнаго Успения - на Городке, рядом с резиденцией Юрия Дмитриевича.
Успенский собор и деревянный храм Богоявления Господня. Фото 1899 г.
Церкви, посвященные праздникам - подобно альфе и омеге - открывающему и завершающему год по принятому тогда календарю, несут еще и память о конкретных исторических событиях, связанных с отцом заказчика (Великим Князем Димитрием Донским) и всей Русской историей.
В 1378 г. в день Успения Пресвятой Богородицы войска под его водительством одержали победу на реке Воже. А в 1380 г., на Рождество Божией Матери состоялась кровопролитная Куликовская битва.
Сохранившиеся на Городке валы свидетельствуют о находившейся здесь когда-то крепости. Где-то тут стоял и княжеский дворец, следы которого до сих пор не найдены.
Городок. Место, где был княжеский дворец Юрия Дмитриевича. Дореволюционная открытка.
Городок - одно из красивейших и, вместе с тем, легко узнаваемых мест Звенигородья.
Поэтический пейзаж вкупе с архитектурной жемчужиной - Успенским собором - привлекал внимание многих живописцев.
М.В. Якунчикова. Пейзаж. 1893-1895 гг.
Б.В. Щербаков. Звенигородский мотив. 1971 г.
Е.П. Биткин. Подледный лов (Звенигород). 1990 г.
С.В. Пятницкая. На Городке (в Звенигороде). 2010 г.
В картинах некоторых художников храм приобретает обобщенне черты, становясь своего рода символом Звенигорода и - даже еще шире - Древней Руси.
Н.К. Рерих. «И мы открываем врата». 1922 г.
Т.А. Маврина. Звенигород. Гора. 1968 г.
Т.А. Маврина. Звенигород. 1969 г.
Две картины Софьи Пятницкой.
Случайная находка в 1918 г. экспедицией Центральных реставрационных мастерских в сарае близ Успенского храма трех икон т.н. «Звенигородского чина» на протяжении почти что восьмидесяти лет была общим местом в исследованиях, посвященных этим знаменитым иконам Рублевских писем.
Впервые о том, как в действительности обстояло дело, на посвященной Тысячелетию Крещения Руси конференции, проводившейся в Институте искусствознания, рассказала одна из старейших и заслуженных ученых, искусствовед О.И. Подобедова (1912†1999).
В своем выступлении (сохранилась его фонограмма) Ольга Ильинична поведала о том, что, действительно, эти три иконы деисусного чина (Спас Вседержитель, Архангел Михаил и Апостол Павел), наряду со всеми другими образами из иконостаса, находились в кладовой.
Однако лишь по той причине, что в соборе шли ремонтные работы. Внимание на них московских реставраторов обратил молодой весьма образованный священник Димитрий Крылов. Действовал же он на свой страх и риск, без благословения благочинного и архиерея.
Не желая ему неприятностей, а также учитывая общий богоборческий тон того времени, по взаимному согласию, и была придумана, а затем и запущена в оборот легенда об обнаружении учеными в сарае «удаленных за ненадобностью» представителями «необразованного духовенства» шедевров древнерусского искусства.
За прошедшее с той памятной конференции время были найдены дополнительные любопытные данные об этом священнике.
Отец Димитрий Крылов (1889†1966) был коренным москвичом. И по отцу и по матери происходил он из поповичей. Он был четвертым ребенком в многодетной семье протоиерея Александра - настоятеля одного из замоскворецких храмов.
Димитрий Крылов - студент Заиконоспасского духовного училища.
Жизненный путь его складывался так же, как и у других представителей его сословия: церковноприходская школа, Заиконоспасское духовное училище (1905), Московская духовная семинария (1912), после чего в течение двух лет он был учителем Якиманской церковноприходской школы.
Димитрий Крылов - выпускник Московской духовной семинарии.
21 апреля 1914 г. Дмитрий Александрович обвенчался с Верой Константиновной Пономаревой, дочерью недавно скончавшегося благочинного 1-го округа Звенигородского уезда, настоятеля Успенского собора на Городке.
В том же месяце Д.А. Крылова рукоположили в священники, определив на место покойного тестя (практика, обычная для того времени).
Священник Димитрий Крылов со своей матушкой Верой Константиновной.
Поселившись с матушкой в небольшом домике, унаследованном от ее родителя, молодой священник озаботился, прежде всего, состоянием древнего собора, к тому времени основательно запущенного. Уже в следующем 1915 г. о. Димитрий пригласил на Городок реставрационную комиссию из Кремлевских мастерских, руководил которой доцент кафедры Церковной археологии Московской Духовной Академии магистр богословия Н.Д. Протасов.
В отделе рукописей Третьяковской галереи исследователи обнаружили датированное 25 сентября 1918 г. заявление Николая Дмитриевича, удостоверяющее необходимость реставрации, вкупе с отчетами об уже проведенных работах.
Безпокойство священника о состоянии собора было весьма своевременным: комиссия нашла состояние обследованных фресок угрожающим. Чтобы открыть к ним доступ, по указанию специалистов, был разобран иконостас.
Именно так в поле зрения о. Димитрия Крылова и попали те иконы мз «Звенигородского чина», на которые он тут же обратил внимание реставраторов.
Рука Андрея Рублева - по силе несомненного таланта - была опознана сразу.
«Сейчас, - описывал И.Э. Грабарь свои первые впечатления от встречи с этими Рублевскими образами, - когда они висят на стене большого иконного зала Исторического музея, рядом с ними всё тускнеет и мельчает, даже наиболее сильные из известнейших памятников древней живописи».
«Звенигородский чин».
Такое развитие событий - еще раз подчеркнем это - стало возможным благодаря высокой культуре и образованности священника, привитыми ему еще в семье.
О царивших там взглядах на образование и культуру, можно судить по дневнику протоиерея Александра Крылова, обнаруженному исследователями:
«Образование человека состоит в вождении воли его к добру. А что есть добро? Следствие господства разумной способности по порядку над чувственностью. Пребывание в сем порядке составляет нравственность» (Святитель Дмитрий Ростовский).
«Традиции, науки и искусства должны быть уважаемы, только они противодействуют глупости» (немецкий философ Карл фон Эккартсгаузен).
Помимо обычных школьных предметов, дети в семье Крыловых занимались музыкой с учительницей, выпускницей Московской консерватории. Отец Димитрий, например, научившись играть на скрипке, не расставался с ней уже до конца своих дней.
Всё это было одним из заметных веяний того времени: вспомним здесь хотя бы отца Павла Флоренского и встречное движение, олицетворением которого был Алексей Федорович Лосев.
Эта наметившая, было, тенденция - в силу известных внешних причин - не получила развития, однако, конечно же, и не прошла безследно…
Опасения молодого настоятеля Успенского собора, просившего реставраторов не упоминать его имени в связи находкой древних икон, были вполне обоснованы.
И дело было не в одном лишь церковном начальстве…
Произошедшая с целью проведения реставрационных работ разборка иконостаса вызвала, согласно дошедшим до нас документам, «сильное волнение среди местного населения; священнику за допущение этих работ угрожал арест».
В результате о. Димитрий вместе с матушкой и малыми детьми (Серафимом и Татьяной) вынуждены были даже спешно выехать на время в Серпухов. Реставрационные работы также прервались.
Тенденции диалога «светского» и «церковного», которые мы наблюдаем ныне, крайне далеки не только от идеала, но и от того, что было, казалось, уже достигнуто в начале XX века.
Причина - известный «агрессивный» дух той и другой стороны. Речь не о «культуре», «науке» или «искусстве», ибо и то, и другое, и третье может (и должно - в идеале) быть духовным (церковным).
Речь о корпоративизме, о нежелании слышать и понимать друг друга.
Проблема эта, еще раз подчеркнем, обоюдная.
Даже Фридрих Горенштейн и тот сетовал: «Уж и искусство, святой Подарок Господа, научился человек обращать против Того, Кто Подарил».
Но есть и другая сторона проблемы.
Все мы помним, как в самом начале перестройки среди активно воцерковлявшейся интеллигенции ходили коллективные письма с требованием передачи некоторых святынь и ценностей Церкви. (Подписывал их и я.)
К сожалению, реальность вскоре продемонстрировала нам (тем, кто хотел задумываться, разумеется) действительное положение вещей. Во-первых, то, что мы - лишь потомки тех подлинных вкладчиков/жертвователей/создателей, а не сами они. Во-вторых, возникли некоторые сомнения в том, что церковная иерархия (не Церковь как Тело Христово, а именно земная организация) - подлинно является преемницей той прежней.
Не изгнанные когда-то обитатели, а уж тем более не Святая Русь вернулась в возвращенные обители и храмы.
Прошло совсем немного времени и мы увидели стыдливо замалчиваемое или нарочито раздуваемое (что по сути одно и то же!) вышибание / выживание (где как получается) музеев из переданных Церкви монастырей.
Или вот другая совершенно случайно знаемая мною историю. Русская эмигрантка, потомок одного из Членов Русской Императорской Фамилии, передала в некую «возрожденную обитель» реликвии: молитвослов, подписанный ее предку Царем-Мучеником, и другие подобные реликвии…
Духовное руководство сменилось, а вместе с ним исчезли и всякие следы этих - и кто его знает еще каких иных - подношений…
Конечно, и в музеях бывают пропажи. Но там известным ограничителем выступает Уголовный кодекс.
В церковной обители есть страж, конечно, понадежнее: страх Божий. При условии, разумеется, что есть сама эта вера в Бога…
Успенский собор. Фото 1972 г.
Ну, а мы снова вернемся к отцу Димитрию Крылову.
Лишь в 1921 г. он смог возвратиться в приход, чтобы продолжить прерванное не по его воле служение.
Дальнейшие события вполне подтвердили правоту священника. Родные его вспоминали о его рассказах, как в 1920-е годы в Звенигороде древние иконы вывозили вместе с утильсырьем за город на телегах, там кололи как дрова и жгли на кострах.
Священник Димитрий Крылов с домочадцами во дворе Успенского собора на Городке.
Начали с икон и храмов - закончили людьми. 16 ноября 1932 г., по доносу участкового инспектора, о. Димитрия Крылова арестовали.
Допрашиваемые показывали: «К Крылову много приходят на дом людей из крестьян-колхозников, которые жаловались ему о том, что жить тяжело и работать в колхозе, что нам делать. Крылов отвечал: “Сами пошли в колхоз, будет хуже, но молитесь Богу, и Он вам поможет терпеть, всякая власть от Бога”».
Решением «тройки» по обвинению в «антисоветской агитации» священник был приговорен к трем годам лагерей. Наказание отбывал в Белбалтлаге и на Колыме.
По освобождении служил в сельских храмах Владимiрской области, пока, в декабре 1956 г. его не уволили за штат.
Протоиерей Димитрий Крылов.
Скончался он 12 января 1966 г. в поселке Лежнево Ивановской области. Похоронили о. Димитрия Крылова, согласно его последней воле, на городском кладбище Владимiра рядом с матушкой Верой Константиновной.
Протоиерей Димитрий Крылов с матушкой Верой Константиновной (за неделю до ее кончины) в кругу семьи. 1961 г.
Рядом с отцом Дмитрием Крыловым, на том же Городке, совершал свое несение Креста и М.М. Успенский.
К 1925 г. Михаил Михайлович занимал должность главного художника Государственного исторического музея в Москве. В 1928 г. он перешел на такую же должность в Музей Революции. По тем временам это означало явный карьерный рост. Ему было присвоено звание Заслуженного художника РСФСР.
Хорошо знавшая семью Успенских местная жительница Евгения Васильевна Тихонова вспоминала: «У них дом стоял рядом с храмом, на Городке. Они были очень религиозными. Летом всегда венки делали на иконы в храм, у них цветов всегда много было».
Вначале М.М. Успенский хранил мощи Преподобного Саввы на своей даче.
О дальнейшем перемещении мощей существуют противоречивые сведения. Объясняется это тем, что М.М. Успенский хранил всё в секрете даже от своих ближайших родных. Вот почему сообщаемые ими ныне сведения содержат крайне противоречивые данные.
Несомненно, одно: осенью 1941 г., когда была реальна угроза захвата Звенигорода немцами, Михаил Михайлович перевез мощи на свою московскую квартиру на улице Усиевича.
Продолжение следует.
«Угодника святые мощи» (продолжение)
Вскоре, однако, дом в Звенигороде на Таракановской улице отобрали под общежитие. (Хозяйкой его была мать Софьи Дмитриевны Успенской - Мария Федоровна Лепахина - дочь звенигородского купца Федора Сказочкина, построившего дом, в котором они жили.)
Однако в 1924 г. М.М. Успенскому удалось получить земельный участок на Городке под застройку.
Построившись, Михаил Михайлович со своей семьей жил на даче с апреля до глубокой осени.
Место это было особое.
Дорога на Городок. Дореволюционная открытка.
Городок - так издревле называют его звенигородцы - расположен справа по дороге из самого города в монастырь.
Само это место теснейшим образом связано с князем Юрием Звенигородским (1374†1434), скончавшим свои дни Великим Князем Московским.
Юрий Дмитриевич был сыном Великого Князя Димитрия Донского, крестника Преподобного Сергия, духовно окормляясь у его ученика - Преподобного Саввы.
Вид на Городок со стороны Верхнего Посада. Фото 1899 г. и середины 1950-х гг.
По просьбе Юрия Дмитриевича, в 1398 г. игумен Савва переехал в основанный этим князем Сторожевский монастырь.
В 1395-1396 гг., по приглашению Преподобного и его духовного сына, в Звенигород прибыл со своей иконописной дружиной Андрей Рублев. Мастера расписали построенный усердием князя монастырский собор Рождества Пресвятой Богородицы и другой храм: Ея же честнаго Успения - на Городке, рядом с резиденцией Юрия Дмитриевича.
Успенский собор и деревянный храм Богоявления Господня. Фото 1899 г.
Церкви, посвященные праздникам - подобно альфе и омеге - открывающему и завершающему год по принятому тогда календарю, несут еще и память о конкретных исторических событиях, связанных с отцом заказчика (Великим Князем Димитрием Донским) и всей Русской историей.
В 1378 г. в день Успения Пресвятой Богородицы войска под его водительством одержали победу на реке Воже. А в 1380 г., на Рождество Божией Матери состоялась кровопролитная Куликовская битва.
Сохранившиеся на Городке валы свидетельствуют о находившейся здесь когда-то крепости. Где-то тут стоял и княжеский дворец, следы которого до сих пор не найдены.
Городок. Место, где был княжеский дворец Юрия Дмитриевича. Дореволюционная открытка.
Городок - одно из красивейших и, вместе с тем, легко узнаваемых мест Звенигородья.
Поэтический пейзаж вкупе с архитектурной жемчужиной - Успенским собором - привлекал внимание многих живописцев.
М.В. Якунчикова. Пейзаж. 1893-1895 гг.
Б.В. Щербаков. Звенигородский мотив. 1971 г.
Е.П. Биткин. Подледный лов (Звенигород). 1990 г.
С.В. Пятницкая. На Городке (в Звенигороде). 2010 г.
В картинах некоторых художников храм приобретает обобщенне черты, становясь своего рода символом Звенигорода и - даже еще шире - Древней Руси.
Н.К. Рерих. «И мы открываем врата». 1922 г.
Т.А. Маврина. Звенигород. Гора. 1968 г.
Т.А. Маврина. Звенигород. 1969 г.
Две картины Софьи Пятницкой.
Случайная находка в 1918 г. экспедицией Центральных реставрационных мастерских в сарае близ Успенского храма трех икон т.н. «Звенигородского чина» на протяжении почти что восьмидесяти лет была общим местом в исследованиях, посвященных этим знаменитым иконам Рублевских писем.
Впервые о том, как в действительности обстояло дело, на посвященной Тысячелетию Крещения Руси конференции, проводившейся в Институте искусствознания, рассказала одна из старейших и заслуженных ученых, искусствовед О.И. Подобедова (1912†1999).
В своем выступлении (сохранилась его фонограмма) Ольга Ильинична поведала о том, что, действительно, эти три иконы деисусного чина (Спас Вседержитель, Архангел Михаил и Апостол Павел), наряду со всеми другими образами из иконостаса, находились в кладовой.
Однако лишь по той причине, что в соборе шли ремонтные работы. Внимание на них московских реставраторов обратил молодой весьма образованный священник Димитрий Крылов. Действовал же он на свой страх и риск, без благословения благочинного и архиерея.
Не желая ему неприятностей, а также учитывая общий богоборческий тон того времени, по взаимному согласию, и была придумана, а затем и запущена в оборот легенда об обнаружении учеными в сарае «удаленных за ненадобностью» представителями «необразованного духовенства» шедевров древнерусского искусства.
За прошедшее с той памятной конференции время были найдены дополнительные любопытные данные об этом священнике.
Отец Димитрий Крылов (1889†1966) был коренным москвичом. И по отцу и по матери происходил он из поповичей. Он был четвертым ребенком в многодетной семье протоиерея Александра - настоятеля одного из замоскворецких храмов.
Димитрий Крылов - студент Заиконоспасского духовного училища.
Жизненный путь его складывался так же, как и у других представителей его сословия: церковноприходская школа, Заиконоспасское духовное училище (1905), Московская духовная семинария (1912), после чего в течение двух лет он был учителем Якиманской церковноприходской школы.
Димитрий Крылов - выпускник Московской духовной семинарии.
21 апреля 1914 г. Дмитрий Александрович обвенчался с Верой Константиновной Пономаревой, дочерью недавно скончавшегося благочинного 1-го округа Звенигородского уезда, настоятеля Успенского собора на Городке.
В том же месяце Д.А. Крылова рукоположили в священники, определив на место покойного тестя (практика, обычная для того времени).
Священник Димитрий Крылов со своей матушкой Верой Константиновной.
Поселившись с матушкой в небольшом домике, унаследованном от ее родителя, молодой священник озаботился, прежде всего, состоянием древнего собора, к тому времени основательно запущенного. Уже в следующем 1915 г. о. Димитрий пригласил на Городок реставрационную комиссию из Кремлевских мастерских, руководил которой доцент кафедры Церковной археологии Московской Духовной Академии магистр богословия Н.Д. Протасов.
В отделе рукописей Третьяковской галереи исследователи обнаружили датированное 25 сентября 1918 г. заявление Николая Дмитриевича, удостоверяющее необходимость реставрации, вкупе с отчетами об уже проведенных работах.
Безпокойство священника о состоянии собора было весьма своевременным: комиссия нашла состояние обследованных фресок угрожающим. Чтобы открыть к ним доступ, по указанию специалистов, был разобран иконостас.
Именно так в поле зрения о. Димитрия Крылова и попали те иконы мз «Звенигородского чина», на которые он тут же обратил внимание реставраторов.
Рука Андрея Рублева - по силе несомненного таланта - была опознана сразу.
«Сейчас, - описывал И.Э. Грабарь свои первые впечатления от встречи с этими Рублевскими образами, - когда они висят на стене большого иконного зала Исторического музея, рядом с ними всё тускнеет и мельчает, даже наиболее сильные из известнейших памятников древней живописи».
«Звенигородский чин».
Такое развитие событий - еще раз подчеркнем это - стало возможным благодаря высокой культуре и образованности священника, привитыми ему еще в семье.
О царивших там взглядах на образование и культуру, можно судить по дневнику протоиерея Александра Крылова, обнаруженному исследователями:
«Образование человека состоит в вождении воли его к добру. А что есть добро? Следствие господства разумной способности по порядку над чувственностью. Пребывание в сем порядке составляет нравственность» (Святитель Дмитрий Ростовский).
«Традиции, науки и искусства должны быть уважаемы, только они противодействуют глупости» (немецкий философ Карл фон Эккартсгаузен).
Помимо обычных школьных предметов, дети в семье Крыловых занимались музыкой с учительницей, выпускницей Московской консерватории. Отец Димитрий, например, научившись играть на скрипке, не расставался с ней уже до конца своих дней.
Всё это было одним из заметных веяний того времени: вспомним здесь хотя бы отца Павла Флоренского и встречное движение, олицетворением которого был Алексей Федорович Лосев.
Эта наметившая, было, тенденция - в силу известных внешних причин - не получила развития, однако, конечно же, и не прошла безследно…
Опасения молодого настоятеля Успенского собора, просившего реставраторов не упоминать его имени в связи находкой древних икон, были вполне обоснованы.
И дело было не в одном лишь церковном начальстве…
Произошедшая с целью проведения реставрационных работ разборка иконостаса вызвала, согласно дошедшим до нас документам, «сильное волнение среди местного населения; священнику за допущение этих работ угрожал арест».
В результате о. Димитрий вместе с матушкой и малыми детьми (Серафимом и Татьяной) вынуждены были даже спешно выехать на время в Серпухов. Реставрационные работы также прервались.
Тенденции диалога «светского» и «церковного», которые мы наблюдаем ныне, крайне далеки не только от идеала, но и от того, что было, казалось, уже достигнуто в начале XX века.
Причина - известный «агрессивный» дух той и другой стороны. Речь не о «культуре», «науке» или «искусстве», ибо и то, и другое, и третье может (и должно - в идеале) быть духовным (церковным).
Речь о корпоративизме, о нежелании слышать и понимать друг друга.
Проблема эта, еще раз подчеркнем, обоюдная.
Даже Фридрих Горенштейн и тот сетовал: «Уж и искусство, святой Подарок Господа, научился человек обращать против Того, Кто Подарил».
Но есть и другая сторона проблемы.
Все мы помним, как в самом начале перестройки среди активно воцерковлявшейся интеллигенции ходили коллективные письма с требованием передачи некоторых святынь и ценностей Церкви. (Подписывал их и я.)
К сожалению, реальность вскоре продемонстрировала нам (тем, кто хотел задумываться, разумеется) действительное положение вещей. Во-первых, то, что мы - лишь потомки тех подлинных вкладчиков/жертвователей/создателей, а не сами они. Во-вторых, возникли некоторые сомнения в том, что церковная иерархия (не Церковь как Тело Христово, а именно земная организация) - подлинно является преемницей той прежней.
Не изгнанные когда-то обитатели, а уж тем более не Святая Русь вернулась в возвращенные обители и храмы.
Прошло совсем немного времени и мы увидели стыдливо замалчиваемое или нарочито раздуваемое (что по сути одно и то же!) вышибание / выживание (где как получается) музеев из переданных Церкви монастырей.
Или вот другая совершенно случайно знаемая мною историю. Русская эмигрантка, потомок одного из Членов Русской Императорской Фамилии, передала в некую «возрожденную обитель» реликвии: молитвослов, подписанный ее предку Царем-Мучеником, и другие подобные реликвии…
Духовное руководство сменилось, а вместе с ним исчезли и всякие следы этих - и кто его знает еще каких иных - подношений…
Конечно, и в музеях бывают пропажи. Но там известным ограничителем выступает Уголовный кодекс.
В церковной обители есть страж, конечно, понадежнее: страх Божий. При условии, разумеется, что есть сама эта вера в Бога…
Успенский собор. Фото 1972 г.
Ну, а мы снова вернемся к отцу Димитрию Крылову.
Лишь в 1921 г. он смог возвратиться в приход, чтобы продолжить прерванное не по его воле служение.
Дальнейшие события вполне подтвердили правоту священника. Родные его вспоминали о его рассказах, как в 1920-е годы в Звенигороде древние иконы вывозили вместе с утильсырьем за город на телегах, там кололи как дрова и жгли на кострах.
Священник Димитрий Крылов с домочадцами во дворе Успенского собора на Городке.
Начали с икон и храмов - закончили людьми. 16 ноября 1932 г., по доносу участкового инспектора, о. Димитрия Крылова арестовали.
Допрашиваемые показывали: «К Крылову много приходят на дом людей из крестьян-колхозников, которые жаловались ему о том, что жить тяжело и работать в колхозе, что нам делать. Крылов отвечал: “Сами пошли в колхоз, будет хуже, но молитесь Богу, и Он вам поможет терпеть, всякая власть от Бога”».
Решением «тройки» по обвинению в «антисоветской агитации» священник был приговорен к трем годам лагерей. Наказание отбывал в Белбалтлаге и на Колыме.
По освобождении служил в сельских храмах Владимiрской области, пока, в декабре 1956 г. его не уволили за штат.
Протоиерей Димитрий Крылов.
Скончался он 12 января 1966 г. в поселке Лежнево Ивановской области. Похоронили о. Димитрия Крылова, согласно его последней воле, на городском кладбище Владимiра рядом с матушкой Верой Константиновной.
Протоиерей Димитрий Крылов с матушкой Верой Константиновной (за неделю до ее кончины) в кругу семьи. 1961 г.
Рядом с отцом Дмитрием Крыловым, на том же Городке, совершал свое несение Креста и М.М. Успенский.
К 1925 г. Михаил Михайлович занимал должность главного художника Государственного исторического музея в Москве. В 1928 г. он перешел на такую же должность в Музей Революции. По тем временам это означало явный карьерный рост. Ему было присвоено звание Заслуженного художника РСФСР.
Хорошо знавшая семью Успенских местная жительница Евгения Васильевна Тихонова вспоминала: «У них дом стоял рядом с храмом, на Городке. Они были очень религиозными. Летом всегда венки делали на иконы в храм, у них цветов всегда много было».
Вначале М.М. Успенский хранил мощи Преподобного Саввы на своей даче.
О дальнейшем перемещении мощей существуют противоречивые сведения. Объясняется это тем, что М.М. Успенский хранил всё в секрете даже от своих ближайших родных. Вот почему сообщаемые ими ныне сведения содержат крайне противоречивые данные.
Несомненно, одно: осенью 1941 г., когда была реальна угроза захвата Звенигорода немцами, Михаил Михайлович перевез мощи на свою московскую квартиру на улице Усиевича.
Продолжение следует.