ТАРКОВСКИЕ: ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ (часть 35)
Оригинал взят у sergey_v_fomin в ТАРКОВСКИЕ: ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ (часть 35)
Люди и звери (начало)
«Корона-венец, корона-венец,
Ещё не конец, ещё не конец.
Летит ворона, кричит “кар-кар”.
За ней летит корова “мууу” и та нездорова.
За ней летит кобыла “иии” и та Бога забыла…»
Валерий ГАВРИЛИН. «Перезвоны».
Примечательно, что в заметке в «Вечерке» от 24 декабря 1966 г., о которой мы писали в прошлом посте, не были указаны ни имя режиссера, ни название фильма. Однако то был, разумеется, «секрет Полишинеля».
Андрей Тарковский написал главному редактору «Вечерней Москвы» письмо, в котором полностью опроверг слова журналиста. Он заявил, что корова горела не по-настоящему, а в специальной асбестовой попоне, надежно защищающей ее от ожогов.
Те, кому следовало, прекрасно знали, что в то время на студиях страны действовала служба, отвечавшая за охрану труда и безопасность на съемочной площадке.
Но требовался совершенно другой эффект. Потому опровержение и не опубликовали, ожидая, когда содержание статьи о «необычайной жестокости» режиссера укоренится в умах читателей…
Отталкиваясь он нее (каждый по своим, разумеется, причинам), некоторые делали свои громкие заявления, широко распространявшиеся затем людской молвой.
«Я больше не желаю слышать имени этого человека. Я его ненавижу», - заявил, как говорили, пианист Святослав Рихтер (1915-1997), страстно любивший природу и обожавший животных.
А вот заявление одного из превозносимых ныне творцов арт-хаусного кино режиссера Киры Муратовой, сделанное ею уже в наши дни, в 2005 году.
«Раньше мне нравились фильмы Андрея Тарковского, - заявила Кира Георгиевна. - …А потом я узнала, что однажды во время съемок он сжег живую корову, и подумала: “Ну разговоры, сплетни”. Да я бы за такое в ад послала! Но когда показали по телевидению фильм о Тарковском и я увидела кадр, не вошедший в “Рублева”, - эту бегущую и горящую корову - Тарковский для меня перестал существовать. Всё!»
Дело было, конечно, не только в этом кадре. То был всего лишь благовидный предлог для того, чтобы открыто высказать свою неприязнь к режиссеру и его творчеству, вызванные совершенно иными (невозможными для открытой артикуляции) причинами.
Вот свидетельствующий об этом отрывок из интервью Киры Муратовой:
«Мне нравились огромные части его фильмов, некоторые фильмы - целиком. Мне всегда не нравилось в Тарковском то, что я должна была посмотреть его фильм дважды - для того чтобы отсечь те вещи, которые мне претят.
Я не люблю, всегда не любила в нем его любование своим страданием. Он всегда страдалец номер один во Вселенной, и это главное его свойство. “Ах, никто из вас не умеет страдать так, как умею я!”
Это мне всегда казалось немного смешным, именно смешным. [...]
Я считаю, что каждый ищет свои страдания и находит в них наслаждение. Просто это наслаждение очень специфическое, свойственное данному существу, данному типу существ.
Если доводить до предела, до крайности, до абсурда, я вам скажу, что Жанна д’Арк получила удовольствие от того, что ее сожгли на костре.
Конечно, уже когда она горела, она не получала удовольствия. Но она же к этому шла, она знала, что этим кончится, она этого хотела, понимаете?
Ее суть, ее организация - сумасшедшая, маниакальная - была такова.
И у каждого есть нечто, свойственное ему, а другой говорит: “Ну как же вы это выносите? Я бы на вашем месте...” А ты не можешь на его месте! У него свое место, и он к нему прилип, привязан, и это он и есть!»
Кира Муратова.
Эта патологическая (не разумом, а на каком-то прямо-таки утробном уровне) нелюбовь Муратовой к Тарковскому - представляется - отнюдь не случайной.
Причины ее лежат в некоторых особенностях ее биографии.
Кира Георгиевна родилась в 1934 г. в Бессарабии (входившей в то время в состав королевской Румынии) в семье секретаря подпольного уездного комитета румынской компартии Юрия Александровича Короткова (1907-1941) и Натальи Исааковны (1906-1981), старой коммунистки и еврейки.
В годы войны последняя была секретарем директора располагавшегося в Уфе радио «Свободная Румыния» Анны Паукер. После войны, пользуясь старыми связями, занимала ряд высоких должностей в «народной Румынии», работая в министерстве культуры, а затем даже заместителем министра здравоохранения.
Подруга Натальи Исааковны, Анна Паукер/Ханна Рабинсон (1893-1960), вместе с мужем Марчелом Паукером (1896-1938), также румынским евреем, начиная с 1920-х годов, были лидерами компартии Румынии, тесно сотрудничавшими с Коминтерном. В 1945-1952 гг. Анна Паукер была членом Политбюро и секретарем ЦК. Одновременно в 1947-1952 гг. занимала пост министра иностранных дел Румынии.
Анна Паукер под собственным портретом.
В 1952-1953 гг. Паукер находилась под арестом по обвинению в сионизме и космополитизме. Спасло ее заступничество В.М. Молотова, действовавшего по просьбе своей жены Перл Семеновны Жемчужиной/Карповской, подруги Голды Меир.
В.М. Молотов со своей драгоценной «Жемчужиной» и дочерью Светланой.
Среди близких родственников Анны Паукер были: начальник охраны Сталина, комиссар госбезопасности 2-го ранга Карл Викторович Паукер (1893-1937) и резидентка ИНО ОГПУ Елизавета Юльевна Розенцвейг (1900-1987), в замужестве Зарубина.
Карл Викторович Паукер.
К нелегальной работе последнюю привлекла в 1923 г. именно ее родственница -Анна Паукер. Профессиональным же премудростям обучал ее уже любовник - небезызвестный чекист Яков Блюмкин.
Елизавета Юльевна Розенцвейг/Зарубина.
Из приведенного краткого биографического обзора ясно: взгляд Киры Муратовой на Андрея Тарковского основывается не столько на его отношении к животным, сколько на любви автора «Андрея Рублева» к России (даже в самых неприглядных ее чертах - она ему мать!) и при этом на совершенно противоположных чувствах к ней Киры Муратовой.
Так что не в корове дело, а в России!
Наиболее рельефно это выявилось в связи с событиями на Украине.
Кира Георгиевна не раз высказывалась в пользу Евромайдана. В интервью «Новой газете» в июле 2015 г. она прямо заявила: «Я принимаю сторону Украины».
А интересно все-таки получается: и мать и ее подружка Анна Паукер, вместе с их мужьями и прочими родственниками, все они работали в пользу социализма в СССР, Румынии и вообще во всем мiре.
Но вот Кира Муратова… Она всем своим творчеством - причем, вполне осознанно и довольно давно - стала в оппозицию тому, во имя чего боролись ее родители и их друзья, а в постсоветскую эпоху выбрала и вовсе сторону, враждебную России…
Странные метаморфозы, на первый взгляд.
Но на всё можно посмотреть и по-иному.
Вспомним, кстати, ту же Анну Паукер, во время правления которой была развязана травля старых румынских интеллектуалов.
Не щадила она и русскую культуру, приказав все книги по русской истории из румынских библиотек выбросить, а заодно уж и русских классиков…
Особо ненавидела она Достоевского - черта маркирующая их всех: от Ленина-Бланка до «рыжего Толика» (Чубайса).
Что до действий Анны Паукер, то речь тут вовсе не шла о подавлении национализма во имя пресловутого интернационализма.
Борьба с румынским и русским началом соседствовала с режимом особого благоприятствования евреям.
Именно Анна Паукер способствовала выезду в 1950-1952 гг. из Румынии в Израиль ста тысяч евреев. За это она, собственно, и была отстранена от власти.
Всё ее коминтерновское прошлое, как видно, перевесил факт рождения в весьма религиозной еврейской семье, принадлежность ее младшего брата к сионистскому движению.
Ситуацию объясняют слова французского философа румынского происхождения Эмиля Чорана: «Каждый раз, когда у народа пробуждается самосознание, он неизбежно вступает в конфликт с евреями. Этот конфликт, всегда существовавший между евреями и соответствующим народом в скрытой форме, становится явным в решающий исторический момент, на скрещении путей, выводящих евреев за сферу жизни нации. Более того, существуют исторические моменты, когда евреи неизбежно становятся предателями... Причина их непременного сопротивления пробуждению национального самосознания кроется в специфической структуре их духа и в естественных политических ориентациях».
Кишиневские евреи приветствуют солдат Красной Армии, вступивших в город после возвращения Бессарабии. Лето. 1940 г.
Возвращаясь к прерванному необходимым отступлением основному разговору, позволим себе заметить, что, на наш взгляд, совершенно излишен вопрос об отношении всех этих представителей «высокой» и «нонконформистской» культуры (того же Рихтера или Муратовой) не к единичному случаю «коровы Тарковского», а к сотням буренок ежегодно замучиваемых до смерти для получения кошерного мяса.
Ритуальный забой давно описан в десятках книг и даже запечатлен на кинопленке.
Пожалуй, одна из самых известных - знаменитая книга русского религиозного философа Василия Васильевича Розанова (1856†1919) «Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови».
Титульный лист первого издания книги В.В. Розанова «Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови» (Петроград. 1914), написанной при участии о. Павла Флоренского. В 1998 г. книга была переиздана в составе многотомного собрания сочинений В.В. Розанова.
В ней описан «ужасный способ обезrровления заживо животного», практикующийся у талмудистов.
«Наш убой скота, - отмечал В.В. Розанов, - моментален и не сопровождается мучением: животное оглушается обухом и через отверстие в затылке отделяется спинной мозг от головного. Это одна секунда, причем само умерщвление производится уже над животным в безпамятстве. Сострадание к человеку начинается с сострадания к животным».
Иное происходит при ритуальном убое.
Вот приведенное в той же книге В.В. Розанова описание ритуального забоя на одной из еврейских боен Юго-Западного края Российской Империи, сделанное очевидцем - русским ветеринарным врачом:
«Убой скота поражал чрезвычайной жестокостью и изуверством. Жертвенному животному слегка ослабляли путы, давая возможность стоять на ногах; в этом положении его все время поддерживали трое прислужников, не давая упасть, когда оно ослабевало от потери крови. При этом резник, вооруженный в одной руке длинным - в пол-аршина ножом с узким лезвием, заостренным на конце, и в другой руке длинным, вершков шести, шилом спокойно, медленно, рассчитано наносил животному глубокие колющие раны, действуя попеременно названными орудиями. […]
…Одни раны наносились ножом, другие же - шилом; причем все раны были колотые, так как резник, что называется, “шпынял” животное, которое вздрагивало, пробовало вырваться, пыталось мычать, но оно было бессильно: ноги были связаны, кроме того, его плотно держали трое дюжих прислужников, четвертый же зажимал рот, благодаря чему получались лишь глухие, задушенные хрипящие звуки.
Каждый удар резника сопровождался струйкой крови, причем из одних ран она слегка сочилась, тогда как из других она давала целый фонтан алой крови, брызгавшей в лицо, на руки и платье резника и прислужников. Одновременно с ударами ножа один из прислужников подставлял к ранам священный сосуд, куда стекала кровь животного.
При этом прислужники, державшие животное, мяли и растирали бока, по-видимому, с целью усилить потоки крови. […]
…Затем, когда животное с трудом удерживалось на ногах и оказывалось в достаточной мере обескровленным, его быстро приподнимали, клали на спину, вытягивали голову, причем резник наносил последний, заключительный удар, перерезая животному горло.
Вот этот последний и был единственным режущим ударом, нанесенным резником жертвенному животному».
Обложка брошюрки, изданной русскими эмигрантами в Париже в 1929 г., включающей процитированную нами главу из книги В.В. Розанова.
Движение в защиту животных, участники которого требовали от властей запрета на ритуальный забой, сопровождаемый неоправданными страданиями животных, широко заявило о себе еще в XIX веке в Европе, и прежде всего в Германии.
В результате протестов ритуальный убой был еще в 1893 г. объявлен там вне закона.
Запрет на него был наложен и в Российской Империи.
Вот тут-то «обонятели крови» и подняли настоящий «гевалт».
Кампанию возглавил врач и еврейский общественный деятель И.А. Дембо (1848-1906). При помощи представителей известной своим филосиметизмом русской интеллигенции ему, вопреки элементарному здравому смыслу (перечитайте еще раз приведенное нами описание), удалось «доказать», что «другие способы убоя доставляют животным не меньше мучений».
Черные времена для забойщиков настали позднее. В 1930 г. запрет наложили Бавария и Норвегия, в 1933 г. - Германия в целом; в 1936 г. Польша, в 1937 г. Швеция, в 1938 г. Италия.(Как видите, страны с совершенно разным политическим строем.)
Шанхайское издание предыдущей книги. 1933 г.
Новая волна протестов против массового мучения животных началась в конце 1980-х. В антиритуальном клубе ныне объединись Швейцария, Швеция, Финляндия, Норвегия, Дания, Голландия, Новая Зеландия, Литва.
В ноябре 2012 г. Конституционный суд Польши вынес вердикт о незаконности подобного рода забоя, противоречащего польским законам о защите животных.
Этот способ, говорится в документе, «предполагает, что в момент забоя животное находится в полном сознании». (Привет, как говорится, продажным русским ученым, пошедшим в начале XX века на подлог по просьбе Дембо!)
В частном определении в адрес министерства сельского хозяйства Конституционный суд Польши заявил, что ведомство, разрешившее 17 бойням забивать скот по иудейскому обычаю, превысило свои полномочия.
Неважно, чем закончится эта история. Гораздо большее значение имеет то обстоятельство, что проблема открыто обсуждается.
Лишь в России всё это замалчивается, а заинтересованные круги любые разговоры на эту тему сразу же канализирует в русло «антисемитизма», «черносотенства», «фашизма» или ловко переадресуют упреки в адрес мусульман.
В 2010 г., когда, как мы помним, по причинам перенаселения столицы гастарбайтерами из Средней Азии и неадекватного поведения севрокавказцев, в обществе возникла известная напряженность, ряд деятелей современной культуры, имя которых на слуху, обратились к мэру Москвы С.С. Собянину с письмом:
«Мы крайне удручены ситуацией, которая сложилась в последние годы в Москве. В дни празднования религиозного мусульманского праздника Курбан-Байрам в различных местах Москвы устраивается прилюдный забой жертвенных животных, который вынуждены наблюдать многие москвичи, в том числе и дети».
Примечательны имена подписантов: Андрей Макаревич, Леонид Ярмольник, Лайма Вайкуле, Ольга Шелест, Виктор Гусев, Михаил Ширвиндт, Александр Скляр, Ксения Рапопорт, Артемий Троицкий…
Что же касается вопроса о ритуальном мучительстве скота «для удовлетворения религиозных потребностей» талмудистов, то со стороны нашей интеллигенции, как западников, так и либералов, ответ один: полное непроницаемое молчание.
Помалкивают, по большей части, и наши патриоты, а также радетели природы и животного мiра.
Продолжение следует.
Люди и звери (начало)
«Корона-венец, корона-венец,
Ещё не конец, ещё не конец.
Летит ворона, кричит “кар-кар”.
За ней летит корова “мууу” и та нездорова.
За ней летит кобыла “иии” и та Бога забыла…»
Валерий ГАВРИЛИН. «Перезвоны».
Примечательно, что в заметке в «Вечерке» от 24 декабря 1966 г., о которой мы писали в прошлом посте, не были указаны ни имя режиссера, ни название фильма. Однако то был, разумеется, «секрет Полишинеля».
Андрей Тарковский написал главному редактору «Вечерней Москвы» письмо, в котором полностью опроверг слова журналиста. Он заявил, что корова горела не по-настоящему, а в специальной асбестовой попоне, надежно защищающей ее от ожогов.
Те, кому следовало, прекрасно знали, что в то время на студиях страны действовала служба, отвечавшая за охрану труда и безопасность на съемочной площадке.
Но требовался совершенно другой эффект. Потому опровержение и не опубликовали, ожидая, когда содержание статьи о «необычайной жестокости» режиссера укоренится в умах читателей…
Отталкиваясь он нее (каждый по своим, разумеется, причинам), некоторые делали свои громкие заявления, широко распространявшиеся затем людской молвой.
«Я больше не желаю слышать имени этого человека. Я его ненавижу», - заявил, как говорили, пианист Святослав Рихтер (1915-1997), страстно любивший природу и обожавший животных.
А вот заявление одного из превозносимых ныне творцов арт-хаусного кино режиссера Киры Муратовой, сделанное ею уже в наши дни, в 2005 году.
«Раньше мне нравились фильмы Андрея Тарковского, - заявила Кира Георгиевна. - …А потом я узнала, что однажды во время съемок он сжег живую корову, и подумала: “Ну разговоры, сплетни”. Да я бы за такое в ад послала! Но когда показали по телевидению фильм о Тарковском и я увидела кадр, не вошедший в “Рублева”, - эту бегущую и горящую корову - Тарковский для меня перестал существовать. Всё!»
Дело было, конечно, не только в этом кадре. То был всего лишь благовидный предлог для того, чтобы открыто высказать свою неприязнь к режиссеру и его творчеству, вызванные совершенно иными (невозможными для открытой артикуляции) причинами.
Вот свидетельствующий об этом отрывок из интервью Киры Муратовой:
«Мне нравились огромные части его фильмов, некоторые фильмы - целиком. Мне всегда не нравилось в Тарковском то, что я должна была посмотреть его фильм дважды - для того чтобы отсечь те вещи, которые мне претят.
Я не люблю, всегда не любила в нем его любование своим страданием. Он всегда страдалец номер один во Вселенной, и это главное его свойство. “Ах, никто из вас не умеет страдать так, как умею я!”
Это мне всегда казалось немного смешным, именно смешным. [...]
Я считаю, что каждый ищет свои страдания и находит в них наслаждение. Просто это наслаждение очень специфическое, свойственное данному существу, данному типу существ.
Если доводить до предела, до крайности, до абсурда, я вам скажу, что Жанна д’Арк получила удовольствие от того, что ее сожгли на костре.
Конечно, уже когда она горела, она не получала удовольствия. Но она же к этому шла, она знала, что этим кончится, она этого хотела, понимаете?
Ее суть, ее организация - сумасшедшая, маниакальная - была такова.
И у каждого есть нечто, свойственное ему, а другой говорит: “Ну как же вы это выносите? Я бы на вашем месте...” А ты не можешь на его месте! У него свое место, и он к нему прилип, привязан, и это он и есть!»
Кира Муратова.
Эта патологическая (не разумом, а на каком-то прямо-таки утробном уровне) нелюбовь Муратовой к Тарковскому - представляется - отнюдь не случайной.
Причины ее лежат в некоторых особенностях ее биографии.
Кира Георгиевна родилась в 1934 г. в Бессарабии (входившей в то время в состав королевской Румынии) в семье секретаря подпольного уездного комитета румынской компартии Юрия Александровича Короткова (1907-1941) и Натальи Исааковны (1906-1981), старой коммунистки и еврейки.
В годы войны последняя была секретарем директора располагавшегося в Уфе радио «Свободная Румыния» Анны Паукер. После войны, пользуясь старыми связями, занимала ряд высоких должностей в «народной Румынии», работая в министерстве культуры, а затем даже заместителем министра здравоохранения.
Подруга Натальи Исааковны, Анна Паукер/Ханна Рабинсон (1893-1960), вместе с мужем Марчелом Паукером (1896-1938), также румынским евреем, начиная с 1920-х годов, были лидерами компартии Румынии, тесно сотрудничавшими с Коминтерном. В 1945-1952 гг. Анна Паукер была членом Политбюро и секретарем ЦК. Одновременно в 1947-1952 гг. занимала пост министра иностранных дел Румынии.
Анна Паукер под собственным портретом.
В 1952-1953 гг. Паукер находилась под арестом по обвинению в сионизме и космополитизме. Спасло ее заступничество В.М. Молотова, действовавшего по просьбе своей жены Перл Семеновны Жемчужиной/Карповской, подруги Голды Меир.
В.М. Молотов со своей драгоценной «Жемчужиной» и дочерью Светланой.
Среди близких родственников Анны Паукер были: начальник охраны Сталина, комиссар госбезопасности 2-го ранга Карл Викторович Паукер (1893-1937) и резидентка ИНО ОГПУ Елизавета Юльевна Розенцвейг (1900-1987), в замужестве Зарубина.
Карл Викторович Паукер.
К нелегальной работе последнюю привлекла в 1923 г. именно ее родственница -Анна Паукер. Профессиональным же премудростям обучал ее уже любовник - небезызвестный чекист Яков Блюмкин.
Елизавета Юльевна Розенцвейг/Зарубина.
Из приведенного краткого биографического обзора ясно: взгляд Киры Муратовой на Андрея Тарковского основывается не столько на его отношении к животным, сколько на любви автора «Андрея Рублева» к России (даже в самых неприглядных ее чертах - она ему мать!) и при этом на совершенно противоположных чувствах к ней Киры Муратовой.
Так что не в корове дело, а в России!
Наиболее рельефно это выявилось в связи с событиями на Украине.
Кира Георгиевна не раз высказывалась в пользу Евромайдана. В интервью «Новой газете» в июле 2015 г. она прямо заявила: «Я принимаю сторону Украины».
А интересно все-таки получается: и мать и ее подружка Анна Паукер, вместе с их мужьями и прочими родственниками, все они работали в пользу социализма в СССР, Румынии и вообще во всем мiре.
Но вот Кира Муратова… Она всем своим творчеством - причем, вполне осознанно и довольно давно - стала в оппозицию тому, во имя чего боролись ее родители и их друзья, а в постсоветскую эпоху выбрала и вовсе сторону, враждебную России…
Странные метаморфозы, на первый взгляд.
Но на всё можно посмотреть и по-иному.
Вспомним, кстати, ту же Анну Паукер, во время правления которой была развязана травля старых румынских интеллектуалов.
Не щадила она и русскую культуру, приказав все книги по русской истории из румынских библиотек выбросить, а заодно уж и русских классиков…
Особо ненавидела она Достоевского - черта маркирующая их всех: от Ленина-Бланка до «рыжего Толика» (Чубайса).
Что до действий Анны Паукер, то речь тут вовсе не шла о подавлении национализма во имя пресловутого интернационализма.
Борьба с румынским и русским началом соседствовала с режимом особого благоприятствования евреям.
Именно Анна Паукер способствовала выезду в 1950-1952 гг. из Румынии в Израиль ста тысяч евреев. За это она, собственно, и была отстранена от власти.
Всё ее коминтерновское прошлое, как видно, перевесил факт рождения в весьма религиозной еврейской семье, принадлежность ее младшего брата к сионистскому движению.
Ситуацию объясняют слова французского философа румынского происхождения Эмиля Чорана: «Каждый раз, когда у народа пробуждается самосознание, он неизбежно вступает в конфликт с евреями. Этот конфликт, всегда существовавший между евреями и соответствующим народом в скрытой форме, становится явным в решающий исторический момент, на скрещении путей, выводящих евреев за сферу жизни нации. Более того, существуют исторические моменты, когда евреи неизбежно становятся предателями... Причина их непременного сопротивления пробуждению национального самосознания кроется в специфической структуре их духа и в естественных политических ориентациях».
Кишиневские евреи приветствуют солдат Красной Армии, вступивших в город после возвращения Бессарабии. Лето. 1940 г.
Возвращаясь к прерванному необходимым отступлением основному разговору, позволим себе заметить, что, на наш взгляд, совершенно излишен вопрос об отношении всех этих представителей «высокой» и «нонконформистской» культуры (того же Рихтера или Муратовой) не к единичному случаю «коровы Тарковского», а к сотням буренок ежегодно замучиваемых до смерти для получения кошерного мяса.
Ритуальный забой давно описан в десятках книг и даже запечатлен на кинопленке.
Пожалуй, одна из самых известных - знаменитая книга русского религиозного философа Василия Васильевича Розанова (1856†1919) «Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови».
Титульный лист первого издания книги В.В. Розанова «Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови» (Петроград. 1914), написанной при участии о. Павла Флоренского. В 1998 г. книга была переиздана в составе многотомного собрания сочинений В.В. Розанова.
В ней описан «ужасный способ обезrровления заживо животного», практикующийся у талмудистов.
«Наш убой скота, - отмечал В.В. Розанов, - моментален и не сопровождается мучением: животное оглушается обухом и через отверстие в затылке отделяется спинной мозг от головного. Это одна секунда, причем само умерщвление производится уже над животным в безпамятстве. Сострадание к человеку начинается с сострадания к животным».
Иное происходит при ритуальном убое.
Вот приведенное в той же книге В.В. Розанова описание ритуального забоя на одной из еврейских боен Юго-Западного края Российской Империи, сделанное очевидцем - русским ветеринарным врачом:
«Убой скота поражал чрезвычайной жестокостью и изуверством. Жертвенному животному слегка ослабляли путы, давая возможность стоять на ногах; в этом положении его все время поддерживали трое прислужников, не давая упасть, когда оно ослабевало от потери крови. При этом резник, вооруженный в одной руке длинным - в пол-аршина ножом с узким лезвием, заостренным на конце, и в другой руке длинным, вершков шести, шилом спокойно, медленно, рассчитано наносил животному глубокие колющие раны, действуя попеременно названными орудиями. […]
…Одни раны наносились ножом, другие же - шилом; причем все раны были колотые, так как резник, что называется, “шпынял” животное, которое вздрагивало, пробовало вырваться, пыталось мычать, но оно было бессильно: ноги были связаны, кроме того, его плотно держали трое дюжих прислужников, четвертый же зажимал рот, благодаря чему получались лишь глухие, задушенные хрипящие звуки.
Каждый удар резника сопровождался струйкой крови, причем из одних ран она слегка сочилась, тогда как из других она давала целый фонтан алой крови, брызгавшей в лицо, на руки и платье резника и прислужников. Одновременно с ударами ножа один из прислужников подставлял к ранам священный сосуд, куда стекала кровь животного.
При этом прислужники, державшие животное, мяли и растирали бока, по-видимому, с целью усилить потоки крови. […]
…Затем, когда животное с трудом удерживалось на ногах и оказывалось в достаточной мере обескровленным, его быстро приподнимали, клали на спину, вытягивали голову, причем резник наносил последний, заключительный удар, перерезая животному горло.
Вот этот последний и был единственным режущим ударом, нанесенным резником жертвенному животному».
Обложка брошюрки, изданной русскими эмигрантами в Париже в 1929 г., включающей процитированную нами главу из книги В.В. Розанова.
Движение в защиту животных, участники которого требовали от властей запрета на ритуальный забой, сопровождаемый неоправданными страданиями животных, широко заявило о себе еще в XIX веке в Европе, и прежде всего в Германии.
В результате протестов ритуальный убой был еще в 1893 г. объявлен там вне закона.
Запрет на него был наложен и в Российской Империи.
Вот тут-то «обонятели крови» и подняли настоящий «гевалт».
Кампанию возглавил врач и еврейский общественный деятель И.А. Дембо (1848-1906). При помощи представителей известной своим филосиметизмом русской интеллигенции ему, вопреки элементарному здравому смыслу (перечитайте еще раз приведенное нами описание), удалось «доказать», что «другие способы убоя доставляют животным не меньше мучений».
Черные времена для забойщиков настали позднее. В 1930 г. запрет наложили Бавария и Норвегия, в 1933 г. - Германия в целом; в 1936 г. Польша, в 1937 г. Швеция, в 1938 г. Италия.(Как видите, страны с совершенно разным политическим строем.)
Шанхайское издание предыдущей книги. 1933 г.
Новая волна протестов против массового мучения животных началась в конце 1980-х. В антиритуальном клубе ныне объединись Швейцария, Швеция, Финляндия, Норвегия, Дания, Голландия, Новая Зеландия, Литва.
В ноябре 2012 г. Конституционный суд Польши вынес вердикт о незаконности подобного рода забоя, противоречащего польским законам о защите животных.
Этот способ, говорится в документе, «предполагает, что в момент забоя животное находится в полном сознании». (Привет, как говорится, продажным русским ученым, пошедшим в начале XX века на подлог по просьбе Дембо!)
В частном определении в адрес министерства сельского хозяйства Конституционный суд Польши заявил, что ведомство, разрешившее 17 бойням забивать скот по иудейскому обычаю, превысило свои полномочия.
Неважно, чем закончится эта история. Гораздо большее значение имеет то обстоятельство, что проблема открыто обсуждается.
Лишь в России всё это замалчивается, а заинтересованные круги любые разговоры на эту тему сразу же канализирует в русло «антисемитизма», «черносотенства», «фашизма» или ловко переадресуют упреки в адрес мусульман.
В 2010 г., когда, как мы помним, по причинам перенаселения столицы гастарбайтерами из Средней Азии и неадекватного поведения севрокавказцев, в обществе возникла известная напряженность, ряд деятелей современной культуры, имя которых на слуху, обратились к мэру Москвы С.С. Собянину с письмом:
«Мы крайне удручены ситуацией, которая сложилась в последние годы в Москве. В дни празднования религиозного мусульманского праздника Курбан-Байрам в различных местах Москвы устраивается прилюдный забой жертвенных животных, который вынуждены наблюдать многие москвичи, в том числе и дети».
Примечательны имена подписантов: Андрей Макаревич, Леонид Ярмольник, Лайма Вайкуле, Ольга Шелест, Виктор Гусев, Михаил Ширвиндт, Александр Скляр, Ксения Рапопорт, Артемий Троицкий…
Что же касается вопроса о ритуальном мучительстве скота «для удовлетворения религиозных потребностей» талмудистов, то со стороны нашей интеллигенции, как западников, так и либералов, ответ один: полное непроницаемое молчание.
Помалкивают, по большей части, и наши патриоты, а также радетели природы и животного мiра.
Продолжение следует.