Между атеизмом и христианством
anonymous
April 25 2010, 20:59:41 UTC
Если проблема советских людей (отцов) в атеизме, то следующее поколение (детей) "зависло" между атеизмом и христианством, и об этом состоянии также размышляет митр. Антоний. ИСТОЧНИК: Митр АНТОНИЙ Сурожский. Труды, кн 2 // М., Практика. - 2007. - с.744-746 (...) Если подумать о первохристианах: они вошли в мир, который для них был такой же сложный, такой же трудный, как наш мир - для нас. В любую эпоху современность трудна, непредсказуема, небывала, лишь потом, когда все проблемы разрешены, она кажется простой. Но те христиане вышли в мир с проповедью, в первую очередь - с радостью и с полнотой жизни, каких не было ни у кого другого. Тот мир был в упадке. Тот мир не верил больше в жизнь, в человека, в историю, в ее возможности. И христиане вошли в него с преизливающейся верой, с сияющей надеждой и с любовью, способностью любить, которая вдохновляла их отдавать свою жизнь за других людей. Так вот, если примерить эти их черты на нас, мне кажется, мы очень мало на них похожи. Кто из нас может с полной честностью сказать: я готов заплатить плотью своей, внутренним покоем, жизнью за что-то очень значительное для жизни человека, который - ближний мой? (...) Вглядитесь, есть ли у нас ощущение полноты жизни? Вы действительно считаете, что у христиан есть это чувство силы жизни, творчества, будущего? Вот уж нет! И потому, разумеется, мы оказываемся на противоположном полюсе по отношению к людям иных, чем наши, убеждений. (...) (...)летом на коллоквиуме в Женеве встреча с несколькими богословами «смерти Бога». Один из них мне сказал: «Видите ли, я нахожусь там, в том моменте жизни Христа, когда Он сказал: Боже Мои, Боже Мой, зачем Ты Меня оставил ? В тот момент Христос выразил крик отчаяния миллионов и миллионов людей. Он был по эту сторону смерти, но уже на Кресте. И у меня нет другой надежды, я разделяю это человеческое отчаяние». И этот человек остается христианином. Только он - христианин, потому что познал Христа распятого. Главное в его жизни - ужас той минуты, когда Христос оказался обезбоженным. Вот что составляет его жизнь. И я думаю, что в недрах тайны Христовой нам следует признать большее содержание, чем мы обычно признаем. Видите ли, я думаю. что мы, христиане, ошибаемся, когда думаем, что каждое событие бывает превзойдено следующим. В нашем представлении нам кажется, что Воскресение уничтожило все, что его предваряло. Мы воображаем, что живем уже в Воскресении. Это не так - по большей части мы живем по эту сторону Страстной седмицы. Мы не христиане постхристианского мира. Мы христиане, которые еще совсем не христиане или христиане в очень малой мере. В жизни Христа каждое событие не уничтожает предыдущего. Руки и ноги воскресшего Христа все еще носят язвы от гвоздей. В ребрах Его рана. На челе у Него следы тернового венца. Все это не принадлежит прошлому, безвозвратно прошедшему. Если можно так выразиться, Христос не исцелился от Своих страстей, потому что воскрес. И я думаю, что слишком часто мы, христиане, ведем себя так, будто Церковь в какой-то момент прошла через предшествующие события, но теперь она опочила в Воскресении, так что и мы находимся в Воскресении, мы во славе, и нам непонятно, каким образом другие не вошли сюда же. Так вот, это наивно, это тупо, нам не хватает чуткости, можно определить это множеством неприятных слов. Разве мы не могли бы проявить немного больше понимания? Потому что все мы довольно-таки атеисты, то есть вне Бога, и могли бы несколько лучше понимать ужас того, кто совершенно без Бога. Мне кажется, что здесь нам нужно глубже понять некоторые аспекты того, что происходило со Христом: Гефсиманский сад, Тайная вечеря и ее туга душевная, Распятие, целый ряд событий Страстной седмицы и т. д. Тогда мы стали бы гораздо ближе атеисту, и он понимал бы нас немного лучше. Потому что когда мы делаем вид, что воскресли, а на самом деле еще мертвецы, никого это не убеждает, в этом-то вся беда. Я думаю, что мы могли бы углубить свои отношения, свою связь с атеистами, именно углубляя и обогащая свою связь с событиями жизни Христа, усвояя себе жизнь Христову или включаясь в жизнь Христову все глубже, точнее, определеннее, гораздо более трезво и реалистично, чем делаем обычно.
Re: Между атеизмом и христианствомlyubopitnyApril 26 2010, 07:31:25 UTC
//все мы довольно-таки атеисты, то есть вне Бога, и могли бы несколько лучше понимать ужас того, кто совершенно без Бога//
"Вне Бога" - это верно. Это и есть "технический христианин". Но - "ужас того, кто совершенно без Бога"? Большую часть своей сознательной жизни я был атеистом - и никакого ужаса в связи с этим не испытывал. Думаю, что я хорошо понимаю атеистов, потому что помню себя таковым. Об ужасе того, кто совершенно без Бога, может говорить настоящий (не технический) христианин - и это его (христианина) ужас, а не атеиста. И если такой христианин заговорит с атеистом об этом ужасе - атеист его просто не поймет. Сам же христианин, мне кажется, лучше поймет атеиста, когда сумеет представить себе, как это - жить вне Бога и не замечать этого, и не нуждаться в Боге.
ИСТОЧНИК: Митр АНТОНИЙ Сурожский. Труды, кн 2 // М., Практика. - 2007. - с.744-746
(...)
Если подумать о первохристианах: они вошли в мир, который для них был такой же сложный, такой же трудный, как наш мир - для нас. В любую эпоху современность трудна, непредсказуема, небывала, лишь потом, когда все проблемы разрешены, она кажется простой. Но те христиане вышли в мир с проповедью, в первую очередь - с радостью и с полнотой жизни, каких не было ни у кого другого. Тот мир был в упадке. Тот мир не верил больше в жизнь, в человека, в историю, в ее возможности. И христиане вошли в него с преизливающейся верой, с сияющей надеждой и с любовью, способностью любить, которая вдохновляла их отдавать свою жизнь за других людей. Так вот, если примерить эти их черты на нас, мне кажется, мы очень мало на них похожи. Кто из нас может с полной честностью сказать: я готов заплатить плотью своей, внутренним покоем, жизнью за что-то очень значительное для жизни человека, который - ближний мой? (...) Вглядитесь, есть ли у нас ощущение полноты жизни? Вы действительно считаете, что у христиан есть это чувство силы жизни, творчества, будущего? Вот уж нет! И потому, разумеется, мы оказываемся на противоположном полюсе по отношению к людям иных, чем наши, убеждений. (...)
(...)летом на коллоквиуме в Женеве встреча с несколькими богословами «смерти Бога». Один из них мне сказал: «Видите ли, я нахожусь там, в том моменте жизни Христа, когда Он сказал: Боже Мои, Боже Мой, зачем Ты Меня оставил ? В тот момент Христос выразил крик отчаяния миллионов и миллионов людей. Он был по эту сторону смерти, но уже на Кресте. И у меня нет другой надежды, я разделяю это человеческое отчаяние». И этот человек остается христианином. Только он - христианин, потому что познал Христа распятого. Главное в его жизни - ужас той минуты, когда Христос оказался обезбоженным. Вот что составляет его жизнь.
И я думаю, что в недрах тайны Христовой нам следует признать большее содержание, чем мы обычно признаем. Видите ли, я думаю. что мы, христиане, ошибаемся, когда думаем, что каждое событие бывает превзойдено следующим. В нашем представлении нам кажется, что Воскресение уничтожило все, что его предваряло. Мы воображаем, что живем уже в Воскресении. Это не так - по большей части мы живем по эту сторону Страстной седмицы. Мы не христиане постхристианского мира. Мы христиане, которые еще совсем не христиане или христиане в очень малой мере. В жизни Христа каждое событие не уничтожает предыдущего. Руки и ноги воскресшего Христа все еще носят язвы от гвоздей. В ребрах Его рана. На челе у Него следы тернового венца. Все это не принадлежит прошлому, безвозвратно прошедшему. Если можно так выразиться, Христос не исцелился от Своих страстей, потому что воскрес.
И я думаю, что слишком часто мы, христиане, ведем себя так, будто Церковь в какой-то момент прошла через предшествующие события, но теперь она опочила в Воскресении, так что и мы находимся в Воскресении, мы во славе, и нам непонятно, каким образом другие не вошли сюда же. Так вот, это наивно, это тупо, нам не хватает чуткости, можно определить это множеством неприятных слов. Разве мы не могли бы проявить немного больше понимания? Потому что все мы довольно-таки атеисты, то есть вне Бога, и могли бы несколько лучше понимать ужас того, кто совершенно без Бога. Мне кажется, что здесь нам нужно глубже понять некоторые аспекты того, что происходило со Христом: Гефсиманский сад, Тайная вечеря и ее туга душевная, Распятие, целый ряд событий Страстной седмицы и т. д. Тогда мы стали бы гораздо ближе атеисту, и он понимал бы нас немного лучше. Потому что когда мы делаем вид, что воскресли, а на самом деле еще мертвецы, никого это не убеждает, в этом-то вся беда. Я думаю, что мы могли бы углубить свои отношения, свою связь с атеистами, именно углубляя и обогащая свою связь с событиями жизни Христа, усвояя себе жизнь Христову или включаясь в жизнь Христову все глубже, точнее, определеннее, гораздо более трезво и реалистично, чем делаем обычно.
Reply
"Вне Бога" - это верно. Это и есть "технический христианин". Но - "ужас того, кто совершенно без Бога"? Большую часть своей сознательной жизни я был атеистом - и никакого ужаса в связи с этим не испытывал. Думаю, что я хорошо понимаю атеистов, потому что помню себя таковым. Об ужасе того, кто совершенно без Бога, может говорить настоящий (не технический) христианин - и это его (христианина) ужас, а не атеиста. И если такой христианин заговорит с атеистом об этом ужасе - атеист его просто не поймет. Сам же христианин, мне кажется, лучше поймет атеиста, когда сумеет представить себе, как это - жить вне Бога и не замечать этого, и не нуждаться в Боге.
Reply
Leave a comment