Орфей - пролог VIII
***
Диас жила в одном из новых закрытых комплексов вдоль двести второй трассы - сплошь оштукатуренные фасады, бассейны и чугунные ворота. Взломщик-профи такие бы вскрыл за полминуты, не больше. Увы, мои дни проникновений со взломом давно миновали, так что я решил пойти легким путем. Я припарковал машину (к слову, новенький черный Ниссан 300Z - я же говорил, зарплата у нас что надо) на стоянке у одноэтажного торгового центра в паре кварталов от места и закрыл глаза. Переднее сиденье автомобиля (даже хорошего автомобиля) - не идеальное место для ныряния, но при необходимости сойдет и оно.
За минуту я вышел из тела и направился к месту.
Ворота оказались заперты, но я просто прошел сквозь них и стал искать жилище Диас. Адрес я смутно помнил - в свое время она меня приглашала на новоселье, и номер мне запомнился, потому что совпал с днем рождения моей матери. В остальном я совершенно не представлял, где именно в комплексе это находится, поэтому поиски строения отняли с полчаса. Все здания были одинаковые, располагались они без определенной системы, с одной только целью: втиснуть максимальное количество мест для парковки в минимальное количество асфальта. Однако некий неведомый гений решил проявить доброту и установил маленькие указатели. Слева - номера с 100 по 800, прямо - с 900 по 1500, справа - с 1600 по 1900.
Диас жила - пока еще была жива - в номере 908. Квартира на первом этаже. Помню, кто-то тогда на новоселье еще пошутил, что небезопасно жить на первом этаже. Диас шутнику живо язык укоротила. Теперь мне эта шутка вовсе не казалась смешной.
Переднюю дверь в квартиру 908 я нашел сразу, заднюю дверь во внутренний двор - тоже. После случая в доме Фридлендеров через главный вход я идти не намеревался. Прошел по дворику, усеянному дешевой зеленой садовой мебелью, и прислушался к звукам внутри. Полная тишина. Я усмехнулся. Знакомый расклад. Я аккуратно проскользнул сквозь стеклянную дверь внутрь квартиры.
Все внутри осталось таким же, как запомнилось мне по новоселью два года назад. Ее так называемые «родители» не устраивали обыска и не переворачивали ничего вверх дном. Книги - на полках, стойка с DVD - на полу около телевизора. На стене - изящный серо-бежевый коврик с какими-то зверями типа лам. Холодильник весело жужжал. Все тихо-мирно.
- Выходи, Ребекка, - позвал я. - Второй раз меня не обманешь.
Она вышла из спальни - глаза большущие, лицо осунувшееся. Я увидел, что кожа у нее почти прозрачная, а под кожей и в белках глаз - черная паутина вен. Губы были серые, как протухшее мясо, а на лице - бесконечная печаль.
- Наверное, надо бы мне попросить прощения, Тони, - начала она, но я поднял руку, прерывая ее.
- Не извиняйся. Не трать время попусту. Ты на самом деле умерла, да?
Она покачала головой.
- Нет. Не совсем. Но это неважно.
- Что за черт, ты о чем вообще? - я шагнул к ней, и она отшатнулась.
- Тебе не понять, Тони. Пока не понять. Не понять, пока Бишоп с тобой не закончит. - Говорила она тихо и ровно. Я уже слышал, как люди говорят таким голосом - детишки, которых мне приходилось вытягивать из сект. Меня всегда всегда такой голос бесил, вот и сейчас я взбесился.
- Скажи лучше - пока я с твоим Бишопом не закончу. Господи, Ребекка, да меня там из-за тебя чуть не убили. Это ты меня подставила, это ты позволила ему себя убить. Фридлендер, твое задание - зачем это все?
Она безнадежно пожала плечами.
- Потому что он мне так сказал. - И еле слышно добавила: - Я надеялась, будет не больно.
- Ну, спасибочки. - Я потянулся к ней и обхватил ее запястье. - Возвращаемся в Орфей, Диас. Пойдешь со мной. Беседа, я чую, предстоит долгая.
- Это вряд ли, Тони, - ответила она и швырнула меня через всю комнату. Я стукнулся об пол, и все мои страдания сегодняшнего дня подступили к горлу, перекрывая дыхание.
Она шла прямо на меня.
- Ты правда прости, Тони, - сказала она, - но здесь всему и конец. Я знала, что ты придешь меня искать.
Я, поднявшись, собрался защищаться, но она одним взмахом пробила мой блок и ударом наотмашь чуть не снесла мне голову. Ногти ее удлинялись и заострялись на глазах. Один ноготь распорол мне щеку почти до кости. Другой пронесся возле глаза.
- Сдавайся, - без всякого выражения произнесла она. - Тебе не сбежать.
- Зачем тебе это? - спросил я, пригибаясь и уворачиваясь от нового взмаха. - Чем таким Бишоп тебя поймал?
Она улыбнулась, будто от хорошего воспоминания. При жизни у нее улыбка была приятнее - хотя бы потому, что зубы не торчали в разные стороны.
- Мы с ним встретились давно. Я тогда его боялась. Больше не боюсь.
Так, часть головоломки встала на место.
- Так вот ты почему ушла из прыгунов. Боялась, что снова повстречаешь Бишопа.
- Да. - Кожа ее постепенно обрастала чешуйками; мне удалось ударить ее в плечо, но кулак соскользнул, не причинив никакого вреда. - Ты его нашел, и он через тебя снова нашел меня. А сейчас все будет как надо.
- Абсолютно все, - раздался голос у меня за спиной. Я не хотел, но все же обернулся.
Это был Бишоп, худой, тихий и напряженный, как натянутая струна - такой, каким я его и запомнил. Улыбка проповедника и глаза убийцы.
- Рад новой встрече с вами, мистер Рубинелли. Жаль, что вы ненадолго.
Между лопаток, куда упирался взгляд Диас, у меня бешено чесалось, но к ней я не повернулся. Она на меня не нападет... по крайней мере, пока говорит Бишоп. Выгадаю не более пяти секунд, но большего мне и не надо.
- Я ухожу, Бишоп. Но я тебя разыщу. И прикончу.
- Неужели? - Он подался вперед, и каким-то образом я ощутил запах гнилого мяса в его несуществующем дыхании. - Боюсь, это вряд ли возможно. Теперь.
- Я тебя отыщу, - пообещал я.
Он бросил взгляд мимо меня.
- Ребекка, милая моя, - сказал он, - твой друг мне надоел. Сделай с ним что-нибудь.
С визгом она бросилась на меня. Закрыв глаза, я отдал команду, которая должна была дернуть меня обратно по серебряной нити, невидимой связи, соединяющей дух с телом. Мне никогда не приходилось совершать такое в такой спешке. Я не знал, насколько быстро я справлюсь, и не знал, хватит ли мне проворства.
Я услышал крик Ребекки, а в следующий миг, как воздушный змей с оборвавшейся бечевкой, уже улетел. Вой Ребекки стих вдали. С ним вместе стихли и последние слова Бишопа.
«Мне тело больше не нужно. А вот тебе нужно».
Пробуждение в автомобильном кресле оказалось еще более болезненным, чем прошлое пробуждение на кушетке, если, конечно, такое вообще возможно. Я с разгона врезался в собственное тело. Поверх прошлых синяков проступили новые синяки, нос, судя по ощущениям, был сломан. Каждый вдох наждаком скреб горло, зато я был жив.
Жив.
Почему-то это слово теперь меня пугало - видимо, потому, что к Бишопу и Диас оно больше не относилось.
- Рассказать в Орфее, - пробормотал я сам себе. - Надо рассказать кому-нибудь в Орфее, и немедля.
Я врубил передачу и выехал со стоянки. Даже крутить руль было адски больно, но задерживаться в такой близости от этих двоих я не собирался.
До конторы я ехал на полчаса дольше. По пути располагался жилой комплекс Диас, и интуиция подсказывала мне, что этой ночью лучше объехать его десятой дорогой.