Воронежские хохлы
Воронежский хохолъ не похожъ на украинца: онъ живее, изворотливъе, нътъ въ немъ украинской недоверчивости, угрюмости, не глядитъ онъ изъ-подлобъя, какъ поднепровецъ. Здешний, донской хохолъ - колонистъ, совершенно потерявший традицию и отдавшийся всецело устроению себя на новомъ месте. Далекие предки его, умирая на первоначалъно занятыхъ ими, ближайшихъ къ родине степяхъ теперешней харьковщины, въ могилу унесли и ихъ историю, и ихъ прошлое; а они, здешние теперешние хохлы, не знаютъ даже откуда пришли ихъ отцы, а ужъ не говорю о томъ, что не знают кто были ихъ отцы.
Между собою, а особенно въ семьяхъ, они говорятъ по малорусски, ругаются, если въ меру, тоже по малорусски: «бисовъ сынъ, побила-бъ тебе лиха година» и т. п.; подъ чаркою у хохла вы тоже слышите родную ръчь; но если нужно говоритъ съ чужакомъ, нужно превозноситься, если нужно въ сластъ выругаться, тогда ужъ начинается говореніе "по россейскому". Забогатевший купецъ-торговецъ усвоиваетъ себъ всъ пріемы русскаго купца: у него уже не челядь, а молодцы, у него уже ръчь русская звучитъ при обращеніи къ мелкой сошкъ, онъ уже выражается о съромъ хохлъ: «хохла необразованна». Онъ весь скроивается на образецъ виданнаго имъ московскаго купца, по купечески московски и въ церкви крестится - размашисто, патлами вскидываетъ. Это его идеалъ ведь!
Онъ даже, какъ я самъ виделъ, подписывается по неграмотному замоскворецкому образцу: Василей, вместо Василій, и все это нарочно, сознательно, подражая своему идеалу. У стариковъ это выходитъ комично. Эта русская ръчь смъшна: старые захолустные священники на Украйне, писцы кіевской, полтавской и черниговской консисторій, шевци съ Кожемякъ говорятъ похожимъ языкомъ.
...
Этот торгашъ-хохолъ вообще на пути къ такому обрусънию, какому подпали мы, люди книжные.
..
Здъсъ делается тоже, что съ киевскими старожилами, что можно встретитъ въ мъщанахъ южныхъ новоросійскихъ городовъ. Условія жизни тамъ и здъсь неотразимо влекутъ к такой культуризаціи; сърое пахарское село еще пока чисто малорусское, но и въ немъ нелъзя не видеть проявления той-же русіфикаціи, вліяния той-же культуры. Что-жъ, это существующий фактъ, это въ порядкъ вещей! Одно неприятно поражаетъ въ этомъ явленіи: оно возникаетъ не изъ сознательнаго стремления къ обрусенію а изъ желанія толъко стать выше мужика, достигатъ положения русскаго купца. Стараясь выйти изъ мужичества и переделываясь въ купцовъ, здъшние хохлы въ силу лишъ этого отстраняются отъ родной ръчи, обряда и обычая, а затъмъ, чувствуя совершившуюся в нихъ перемъну, не знаютъ уже, какъ и назвать себя.
- Положимъ, что мы не великороссы, но ужъ и малороссами, простыми хохлами насъ нельзя назватъ.
- А какъ-же васъ назвать? - спросилъ я.
- Ну, ужъ по крайней мъръ бълороссами: всетаки мы почище хуторскихъ хохловъ, необразованныхъ.
Борисъ П-ский
Киевская Старина, 1885 годъ
Повністю статтю можна читати стягнувши звідси (PDF, 2Мб).
Наче й не пройшло 120 років
Не змінюється нічого.
Между собою, а особенно въ семьяхъ, они говорятъ по малорусски, ругаются, если въ меру, тоже по малорусски: «бисовъ сынъ, побила-бъ тебе лиха година» и т. п.; подъ чаркою у хохла вы тоже слышите родную ръчь; но если нужно говоритъ съ чужакомъ, нужно превозноситься, если нужно въ сластъ выругаться, тогда ужъ начинается говореніе "по россейскому". Забогатевший купецъ-торговецъ усвоиваетъ себъ всъ пріемы русскаго купца: у него уже не челядь, а молодцы, у него уже ръчь русская звучитъ при обращеніи къ мелкой сошкъ, онъ уже выражается о съромъ хохлъ: «хохла необразованна». Онъ весь скроивается на образецъ виданнаго имъ московскаго купца, по купечески московски и въ церкви крестится - размашисто, патлами вскидываетъ. Это его идеалъ ведь!
Онъ даже, какъ я самъ виделъ, подписывается по неграмотному замоскворецкому образцу: Василей, вместо Василій, и все это нарочно, сознательно, подражая своему идеалу. У стариковъ это выходитъ комично. Эта русская ръчь смъшна: старые захолустные священники на Украйне, писцы кіевской, полтавской и черниговской консисторій, шевци съ Кожемякъ говорятъ похожимъ языкомъ.
...
Этот торгашъ-хохолъ вообще на пути къ такому обрусънию, какому подпали мы, люди книжные.
..
Здъсъ делается тоже, что съ киевскими старожилами, что можно встретитъ въ мъщанахъ южныхъ новоросійскихъ городовъ. Условія жизни тамъ и здъсь неотразимо влекутъ к такой культуризаціи; сърое пахарское село еще пока чисто малорусское, но и въ немъ нелъзя не видеть проявления той-же русіфикаціи, вліяния той-же культуры. Что-жъ, это существующий фактъ, это въ порядкъ вещей! Одно неприятно поражаетъ въ этомъ явленіи: оно возникаетъ не изъ сознательнаго стремления къ обрусенію а изъ желанія толъко стать выше мужика, достигатъ положения русскаго купца. Стараясь выйти изъ мужичества и переделываясь въ купцовъ, здъшние хохлы въ силу лишъ этого отстраняются отъ родной ръчи, обряда и обычая, а затъмъ, чувствуя совершившуюся в нихъ перемъну, не знаютъ уже, какъ и назвать себя.
- Положимъ, что мы не великороссы, но ужъ и малороссами, простыми хохлами насъ нельзя назватъ.
- А какъ-же васъ назвать? - спросилъ я.
- Ну, ужъ по крайней мъръ бълороссами: всетаки мы почище хуторскихъ хохловъ, необразованныхъ.
Борисъ П-ский
Киевская Старина, 1885 годъ
Повністю статтю можна читати стягнувши звідси (PDF, 2Мб).
Наче й не пройшло 120 років
Не змінюється нічого.