Всего понемножку
- Ты что, вот так себя чувствуешь? - спросила Ника Игоревна, тыкая в скульптуру Джакометти.
Ну, да, - кивнула я.
- Ужас!
Сегодня Ника Игоревна изменила Берлинской Филармонии. Теперь она не хочет там жить, но готова поселиться в Пушкинском музее. То есть, не в самом музее, а в галерее, и до тех пор, пока выставку не закроют. Жить она будет в зале, где висит Модильяни.
Собственно, в Пушкинский музей мы не собирались, а собирались на Коровина. Но Третьяковка накануне сообщила, что день музеев ей не указ, и выставка останется платной. А Антонова решила всё-таки поучаствовать в празднике и пригласила всех в музей. Нам практически не оставили выбора.
Выставка в Пушкинском приурочена к столетию музея. И прежде всего, прекрасно придумана. Идея - не выделять специальное пространство под развеску, а разместить привезённые картины среди своих собственных - великолепна. Во-первых, налицо столь любимая современными музейщиками "концепция". Во-вторых, картины, помещенные в контекст, выглядят совершенно по-другому. И, наконец, становится понятно, насколько хороша коллекция Пушкинского музея. Впечатляющая подборка Кранаха, пара картин Гойи, очень достойные Рембрант и Ван Дейк, неслабые Коро и Курбе и, конечно, импрессионисты. При этом у меня часто возникает впечатление, что выстраивающиеся в очередь на привозные выставки москвичи (и гости столицы) собственно пушкинскую подборку не слишком ценят. Может, хоть теперь?
Мы традиционно начали с нового искусства. Помимо Моди сильнее всего впечатлил Климт, которого мы уже видели в Вене, и тот самый Джакометти, до которого мы дважды не дошли в Париже. Превосходен портрет родителей любимца моего Отто Дикса, даже Ника, которая от него обычно бегает, прониклась. Хорош Констебль - я симпатизирую ему давно, однако никогда не видела больших полотен, только мелкие почеркушки. Неожиданно понравился Курбе с его портретом раненого, обычно я к этому певцу реализма довольно равнодушна. Вообще принцип "всего понемножку" - от питерского Каспара Давида Фридриха до затейника Магритта - срабатывает как нельзя лучше. Устать не успеваешь, а удовольствие получаешь полное. И желание продолжить сильно.
В основном здании - второстепенные итальянцы из Бергамо (между тем в бергамской Академии Каррара есть Лоренцо Лотто и Джованни Беллини, не говоря уже о Ботичелли и Рафаэле), ну, так и у нас итальянцы третьестепенные - крохотный Сандро и портрет Тинторетто-младшего не в счёт. Немного французов, лучший из которых дрезденский Ватто. Очень странный Хальс из Стокгольма (Ника отреклась от своего любимца) и не менее странный Веласкес из Прадо (тут мы от нашего любимца отреклись вдвоём).
Плюс к этому любимые и многажды виденные Дюрер и Гольбейн из любимого Берлина, чудесный Ван Дейк и Эль Греко, очень сильно бьющий по нервам.
Босх там тоже был, но его мы дружно презрели. У меня с Босхом в последнее время как с Вагнером - полнейшая невосприимчивость.
Самое смешное, что в Третьяковку я всё же сходила. Там на меня напал граф Лев Николаевич Толстой. Но это уже совсем другая история.
Ну, да, - кивнула я.
- Ужас!
Сегодня Ника Игоревна изменила Берлинской Филармонии. Теперь она не хочет там жить, но готова поселиться в Пушкинском музее. То есть, не в самом музее, а в галерее, и до тех пор, пока выставку не закроют. Жить она будет в зале, где висит Модильяни.
Собственно, в Пушкинский музей мы не собирались, а собирались на Коровина. Но Третьяковка накануне сообщила, что день музеев ей не указ, и выставка останется платной. А Антонова решила всё-таки поучаствовать в празднике и пригласила всех в музей. Нам практически не оставили выбора.
Выставка в Пушкинском приурочена к столетию музея. И прежде всего, прекрасно придумана. Идея - не выделять специальное пространство под развеску, а разместить привезённые картины среди своих собственных - великолепна. Во-первых, налицо столь любимая современными музейщиками "концепция". Во-вторых, картины, помещенные в контекст, выглядят совершенно по-другому. И, наконец, становится понятно, насколько хороша коллекция Пушкинского музея. Впечатляющая подборка Кранаха, пара картин Гойи, очень достойные Рембрант и Ван Дейк, неслабые Коро и Курбе и, конечно, импрессионисты. При этом у меня часто возникает впечатление, что выстраивающиеся в очередь на привозные выставки москвичи (и гости столицы) собственно пушкинскую подборку не слишком ценят. Может, хоть теперь?
Мы традиционно начали с нового искусства. Помимо Моди сильнее всего впечатлил Климт, которого мы уже видели в Вене, и тот самый Джакометти, до которого мы дважды не дошли в Париже. Превосходен портрет родителей любимца моего Отто Дикса, даже Ника, которая от него обычно бегает, прониклась. Хорош Констебль - я симпатизирую ему давно, однако никогда не видела больших полотен, только мелкие почеркушки. Неожиданно понравился Курбе с его портретом раненого, обычно я к этому певцу реализма довольно равнодушна. Вообще принцип "всего понемножку" - от питерского Каспара Давида Фридриха до затейника Магритта - срабатывает как нельзя лучше. Устать не успеваешь, а удовольствие получаешь полное. И желание продолжить сильно.
В основном здании - второстепенные итальянцы из Бергамо (между тем в бергамской Академии Каррара есть Лоренцо Лотто и Джованни Беллини, не говоря уже о Ботичелли и Рафаэле), ну, так и у нас итальянцы третьестепенные - крохотный Сандро и портрет Тинторетто-младшего не в счёт. Немного французов, лучший из которых дрезденский Ватто. Очень странный Хальс из Стокгольма (Ника отреклась от своего любимца) и не менее странный Веласкес из Прадо (тут мы от нашего любимца отреклись вдвоём).
Плюс к этому любимые и многажды виденные Дюрер и Гольбейн из любимого Берлина, чудесный Ван Дейк и Эль Греко, очень сильно бьющий по нервам.
Босх там тоже был, но его мы дружно презрели. У меня с Босхом в последнее время как с Вагнером - полнейшая невосприимчивость.
Самое смешное, что в Третьяковку я всё же сходила. Там на меня напал граф Лев Николаевич Толстой. Но это уже совсем другая история.